Холод 2

Глава 36

Дружинники в чёрных и синих мундирах, выстроившись в три линии, шагали по улице к дому Петра Черемского. Я и сотник Гордей держались позади отряда, готовые в любую минуту выйти вперёд и принять удар на себя после того как бойцы дадут залп из мушкетов. Рядом с нами на лошади ехал Ярослав. Я собрал всех, кто мог стоять на ногах и сражаться — двадцать два человека из обеих дружин. В Ярске появились моры, и кому-то следовало с ними разобраться.

Внезапно выяснилось, что кроме меня и Ярослава в городе нет ни одного светлейшего, способного вступить в бой с существами, да и Ярослав ещё не оправился после ранения, а потому был вынужден ехать верхом, несмотря на то, что с морами желательно сражаться в пешем строю.

Меня мучило любопытство: почему моры напали на этот дом? В Ярске было полно домов, а в районе, где проживал Пётр Черемской, обитали ещё несколько богатых горожан, но моры выбрали именно его. Как будто кто-то целенаправленно напустил их сюда. И это выглядело чертовски странно.

Особняк Петра Черемского находился близ рыночной площади. Здание имело два этажа, длинный балкон, тянущийся вдоль второго этажа по главному фасаду, высокие окна и тесный внутренний дворик. Размерами оно могло поспорить с городским особняком Василия Васильевича. Видимо, шахта, которой владел Пётр, приносила хорошую прибыль, и не только шахта...

Перед главным входом торчали одно— и двухголовые твари на четырёх и шести ногах. Паренёк, принёсший весть, не соврал: мор, и правда, оказалось много — я насчитал одиннадцать штук. Людей поблизости, разумеется, не было. Горожане попрятались, и моры вяло бродили взад-вперёд, едва переставляя своими длинными костлявыми конечностями.

Мы остановились достаточно далеко, чтобы существа не среагировали на нас. Я велел подойти поближе и дать залп. Непосредственно дружине команды отдавал Гордей.

Семь дружинников прицелились. Грохот выстрелов пронёсся над улочками Ярска. Несколько мор упали. Вперёд вышли следующие семь дружинников и дали ещё один залп. Третья семёрка добила оставшихся существ, которые уже направились к нам.

Мы подошли к дому со стороны главного крыльца. Дружинники надели «противогазы», и два человека принялись собирать пепел в специальные резервуары. Остальные, держа в руках короткие сабли с широкими лезвиями, стояли настороже.

Мы с Ярославом ждали в стороне.

— Откуда они тут? — Ярослав сидел в седле и вертел головой по сторонам, выискивая взглядом других тварей. От трупов уже начинал подниматься пепел, мешая обзору. — Похоже, из замещённых кварталов набежали. Больше неоткуда.

— Парень ясно сказал, что они явились с запада и напали на кордон, — возразил я. — Выглядит так, словно их кто-то специально послал сюда. Существа прошли полгорода и вломились именно в этот дом. Не кажется странным?

— Я бы сказал иначе: невероятно. Как такое возможно? Да и кому понадобилось натравливать мор на отрока боярского?

— Разве ты не слышал, что некоторые умеют контролировать существ? — спросил я. — Иногда после принятия сыворотки открывается такая способность. А недоброжелателей у Петра в городе могло быть много.

Мне вспомнился Егор и его заверения в том, что жнец «послушался» его. А ещё паренёк недолюбливал Петра Черемского, и причины на то у него имелись веские. Вот только откуда ему тут взяться? Вероятнее всего, были и другие люди, обладающие похожим талантом.

— Впервые слышу, — Ярослав покосился на меня. — Откуда ты об этом знаешь?

— Не помню, где слышал, — соврал я. — Слухи какие-то. А у помещиков и заводчиков среди народа врагов полно. Может, из шахты кто или конкуренты. Он же сывороткой торговал. Дело это грязное.

— Хм, — Ярослав задумался. — Я не в курсе местных проблем. Всякое возможно, конечно... Ну так что, тела истлели. Идём осматривать здание?

— Один пойду. Ты лучше тут останься. Если тут есть ещё моры, они сбегутся на выстрелы. Нужно, чтоб кто-то остался.

— Возьми хотя бы своего десятника, — посоветовал Ярослав. — Мало ли чего там?

— Справлюсь, — я вытащил из ножен саблю. — Людей у меня не так много осталось, чтобы подставлять их лишний раз.

Сказав это, я двинулся к главному входу.

В холе наткнулся на двух мор, заморозил и прирезал их, потом обследовал первый этаж. Проверил конюшню. Две лошади спокойно стояли в стойле — значит, мор поблизости нет. Поднялся на второй. Тут тоже никого не встретил. Зато в дверях между спальней и кабинетом обнаружил Петра. Он был мёртв. Из уродливой рваной раны на шее натекло море крови, которая запачкала всю одежду и залила узорчатый пол вокруг. Укушенные раны виднелись так же и на руках, кафтан был разодран. Рядом валялась шпага.

Больше существ я не обнаружил, как и других убитых. Но не мог же Черемской жить один? У него наверняка были слуги. Либо они убежали, либо...

Я спустился в подвал, зажёг фонарик и почти сразу же нашёл двоих в винном погребе: девушку в фартуке поверх простецкого невзрачного платья и бородатого мужика средних лет. Девушка выглядела подавленной, мужик — тоже, но увидев меня, повеселел.

— Молодой господин, спасибо вам, — заговорил он. — Избавитель вы наш! Мы уж думали, не придёт никто, думали, моры повсюду. Еле спрятались. А что с господином нашим, Петром Васильевичем? Где он?

— Помер, — равнодушно ответил я. — А вы кто такие?

— Ай-ай-ай, горе-то какое, — запричитал мужик. — А мы... Мы того самого... Слуги. Я — конюхом при господине служу, она — горничной. А чудища эти... они ушли что ли? — опасливо спросил он.

— Ушли. Но вы не расслабляйтесь: в городе могут быть другие. Бегите по домам, запритесь и нос на улицу не показывайте. Вы сами-то мор видели?

— А как же! Она видела, — мужчина ткнул пальцем в девушку, которая тут же закивала:

— Да-да видела, ужасти такие видела, упаси Господь такое ещё увидеть! На кухне была, а тут — стоит тварь жуткая и смотрит на меня. Я аж кастрюлю выронила и бегом в подвал.

— И тварь тебя не тронула? — я удивился.

Девушка замотала головой.

— Убежала, — пояснил мужик. — Я тоже успел, слава Богу. Не знаю, каким чудом спаслись. Прямо в дом ведь пришли!

Других слуг, по словам конюха, у Петра Черемского не было. Я вывел этих двоих из дома и ещё раз предупредил, чтобы сидели дома.

— Бери всех, — приказал я Гордею, — прочеши восточные кварталы до площади и тот берег. Надо убедиться, что в городе существ не осталось. А я осмотрю западную часть, попытаюсь разузнать, откуда они пришли. Может, видел кто.

— Тоже поеду, — вызвался Ярослав.

— Лучше домой езжай. У тебя лошадь. Если испугается — понесёт или сбросит. Не рискуй, — предостерёг я.

— А как иначе-то? Я — светлейший или кто?

— Ладно, твоё дело, — махнул я рукой.

Я отправился бродить по западной части Ярска в поисках мор. Допросил нескольких горожан, чьи жилища находились на главной улице. Особенно меня интересовало, что видели жители пригорода. Ведь именно с этой стороны, по словам очевидцев, и пришли моры. А возле кордона до сих пор валялись два солдата с перегрызенным горлом.

Когда я поспрашивал народ из ближайших домов, выяснилась любопытная деталь. Несколько человек видели из окон, как моры брели по дороге, но прохожих, которые в тот момент оказались на улице, они не трогали. Количество существ выяснить не удалось. Перепуганные горожане сообщали о десятках и сотнях, но это, разумеется, была неправда. Иначе улицы до сих пор кишели бы тварями из Сна.

Теперь я окончательно утвердился в мысли: существами кто-то управлял, и этот кто-то преследовал конкретную цель, а именно, убить Петра Черемского.

Снова вспомнился Егор, хотя очевидно, это — не он. Егор и Фрося давно покинули здешние края, и я не мог придумать причины, зачем им ехать обратно в Ярск. Поэтому я склонялся к мысли, что за убийством стоит кто-то из местных, кому Пётр перешёл дорогу.

Когда я вышел за город, взор мой упал на пологий склон ближайшего холма. У вершины, на опушке леса стояли сани, шалаши и палатки, горели костры, вокруг которых сгрудились люди. Оттуда доносились человеческий голоса. Женский плач разносился над заснеженными холмами и лесами, скованными морозным пленом, и от надрывных завываний этих в душе поселялась томительная неизбывная печаль. Плач напоминал о смерти, которая бродила среди бескрайних белых просторов и собирала гнилой урожай человеческих судеб. Многоликая, упрямая она присутствовала, казалось, повсюду и постепенно, шаг за шагом внедряла собственный порядок, вытесняя всё разумное, доброе, вечное, напоминая, что вечна здесь только она, и остальное по сравнению с ней — ничто.

Я подумал, что беженцы вряд ли не заметили десяток существ, что проходили по дороге, которая хорошо просматривалась с холма. Возможно, они видели и того, кто монстрами руководил.

Натянув на нос шейный платок (я мог быть носителем болезни и не хотел никого заразить), я двинулся вверх по склону холма к кострам.

Первое, что бросилось в глаза, когда я подошёл ближе — это покрытые снегом длинные свёртки, лежащие на некотором удалении от лагеря. Рядом со свёртками я заметил двух закутанных в тулупы и платки женщин. Одна сидела молча и неподвижно, а вторая орала и выла на всю округу, будто её жгли раскалёнными щипцами. И тут я понял, что за свёртки там лежат — то были покойники.

Я удивился этому факту. В городе болезнь ещё не начала уносить жизни, а тут уже откинулись минимум десяток человек. Но когда я подошёл ещё ближе, сообразил, в чём причина столь бедственного положения.

Завидев меня, люди повскакивали с мест и поковыляли в мою сторону.

Какой же вой тут поднялся! На меня напирала толпа, их голоса сливались в нечленораздельный гул, а я смотрел в их лица и мной овладевал ужас, смешанный с отвращением. У одного мужика нос был чёрный, у женщины почернела губа. Ещё у кого-то вообще носа не было, у многих на лицах виднелись белые пятна. Можно представить, что у них творилось с руками и ногами. Я попятился. Теперь понятно, откуда столько покойников. Беженцы же насмерть замерзают.

— Не приближайтесь! — крикнул я. — Я могу быть заразен!

Но меня никто не слушал, толпа пёрла на меня, мужики и бабы бухались в ноги, и наперебой о чём-то галдели. Женщины держали в руках младенцев и тянули ко мне. Я даже не сразу расслышал, что хотят все эти люди. А хотели они в город, в крепость, где тепло и безопасно. Вот только я ничем не мог им помочь. В городе бушевала эпидемия, и привести туда беженцев значило подвергнуть их угрозе заболеть. А с другой стороны, тут им тоже — смерть.

Да и не зря же городские власти не пускали их. Размещать беженцев негде. Большинство будет околачиваться на улицах, жечь костры. А это в свою очередь может привести к пожарам и прочим неприятным инцидентам. Я не в праве был принимать какие-то решения. Но беженцы-то не понимали этого. Перед ними был знатный человек, и они видели во мне спасителя.

Спрашивать их о чём-то казалось бесполезным. Достав пистолет, я пальнул в воздух. Толпа отшатнулась и испуганно загудела.

— Я не могу вам помочь, — крикнул я. — Я тут не власть. В городе хворь. Вы там помрёте. Езжайте на юг, где теплее.

— Есть нечего, замерзаем, лошадей съели, — донеслись со всех сторон крики. — Сжалься над нами, не дай сгинуть, детей хотя бы возьми. Тут моры по дороге бродят.