Рыцарь без позывного III

Глава 19: Клешней по концу.

К больной руке, опухшему языку и общей слабости от очередного обескровливания присоединялась и раздражающая мигрень. Сидя за массивным столом в кабинете сотника, больше напоминавшем продуктовый склад из-за обилия мешков с припасами, я беспокойно катал карандаш туда-сюда, уставившись на криво заполненную ведомость стражи.

Который раз перечитываю и нифига. Абсолютно ничего примечательного. Только пометки о драках, карманных кражах да прочая лабуда из будней провинциального участкового. То ли за время моего отсутствия в городе и впрямь ничего не происходило, то ли рыжий полный идиот, неспособный к оперативной работе. Впрочем, одно другому не мешает.

— Да чего теперь уж думалку ломать? — в очередной раз завел свою пластинку огромный северянин, отлипая от криво сложенной кирпичной печурки, пускающей дым в одну из бойниц. — Мужики не жрамши не спамши, с ночи на ногах, каждую избу перевернули — нет нигде твоих «вампиров». Полно уже, а? Ушли и ушли, на кой ляд пупы надрываем? Баба с возу, как говорено...

Отбросив карандаш, я взялся за виски, тщетно пытаясь подавить очередную вспышку головной боли и раздражения:

— Скажи честно, тебя на должность назначили из-за чьего-то недотраха или в военкомате праздник был? Ты здесь через постель или по объявлению? Тебе не то, что город, тебе бельевой склад доверять страшно — кальсонами удушишься.

Рыжий скрипнул челюстью, усиленно раздувая ноздри, но быстро взял себя в руки:

— Ты вот что... — недовольно ущипнув густую бороду, он присел в старое кожаное кресло напротив меня. — Я тебе и головушкой обязан, и князь тебя слушаться велел, да и вообще пользы с тебя больше, чем с рассола после «дня освобождения», но ты бы не зарывался... Так, по-мужицки говорю, по-доброму. Норов-то у меня — сам знаешь. Не сдержусь же, наломаю дров, а там уж поздно будет.

— Жопу себе наломай! Нашли, блин, няньку... — поглядев на обиженную морду бывшего мятежника, я все же добавил. — Ладно-ладно, не сопи. Проехали. Нервы ни к черту уже.

На самом деле, я бы c радостью последовал совету северянина и выкинул всю эту фигню из головы. Кровососы сбежали? Да и хрен с ними! Скатертью по жопе и гудбай, ихтиандры хреновы. Пусть в других городах свои схемы крутят — авось на настоящего инспектора нарвутся.

Противоядие есть, уголь есть, город более-менее успокоился — до весны протянем. Очередная победа лейтенанта над здравым смыслом и мутными интригами.

Вот только... А кто сказал, что они сбежали? Где эта заветная бумажка с надписью «мы больше не будем»?

— Ты же сам говорил — «розанов» про запас захватили да деру по лесам! Поняли, что... — рыжий защелкал пальцами, вспоминая услышанные слова. — «резидентура провалилась и на лыжи встали»! Что им тут, медом намазано? Даже курица сама в суп не сигает — они, поди, не дурнее самовара. Знают, что по всему городу рыщем! Сбежали, как пить дать сбежали!

Я ничего не ответил, а лишь поднялся из-за стола и, покосившись на тихо сопящего оруженосца, развалившегося на нагромождении мешков и бочек, да миновав лавку с нахмуренным дедом, который задумчиво рассматривал «фотороботы» потусторонней нечисти, приблизился к широкой бойнице, выходившей к воротам.

Сонные стражники как раз дотошно досматривали повозку с эмблемой гильдии, приглядываясь к недоумевающим авантюристам, очевидно обескураженных пристальным интересом северян к свежедобытому углю.

Из головы не выходило длинное «любовное послание», оставленное мне неким Филлипом Кромером. В промежутках между метафорическим лизанием офицерской задницы и горестными сетованиями на «обстоятельства», которые развели «двух здравомыслящих персон» по разные стороны, промелькнуло нечто более пугающее.

Дневник, мать его! Я вел дневник! Чертовы контузии — голова как решето. Вроде мелькают какие-то образы, будто чиркаю карандашом по бумаге во время привалов и постоя в городах, но что именно я там писал — убей не знаю. Походу, что-то очень личное, ибо этот гребанный Филлип знал про меня едва ли не больше, чем я сам. И не только про меня, но и про некие технические да научные достижения, которые я безуспешно пытался применить в здешнем средневековье.

И самое обидно, в отличие от меня — этот придурок сподобился соорудить хоть что-то работоспособное. Моей криворукости даже на зажигалку не хватило. Ладно хоть с порохом он тоже обосрался, подтвердив неподходящие свойства здешней серы. Дыма много, толку мало. Сгорает уж слишком медленно. И слава богу, ибо вампиров я еще переживу, но вот вампиров с огнестрелом...

А ведь еще с замполитом спорил, когда он отнимал и демонстративно сжигал журналы и ежедневники у бойцов. По уставу не положено — секретность, вся фигня. В итоге он настолько задолбался бороться с эпистолярными потугами личного состава, грезящего об издании собственных «мемуаров о войне», что выдумал целую историю, про то как коварные вражеские спецслужбы намеренно насаждают моду на дневники в нашей доблестной армии. Мол, как удобно, когда вместе с пленным или убитым в ваши руки попадает и его «черный ящик».

А я, дурак, только пальцем у виска крутил...

Короче, судя по кривому русскому языку в письме — мой дневник оказался у поехавшего антиквара через того шарлатана с магнитом, который то ли где-то его украл, то ли нашел в месте засады на наш отряд. А вот как антиквар умудрился самостоятельно перевести нормальные буквы на местные «загогулины» и обратно — тайна покрытая мраком.

Но одно понятно точно, у этого Филлипа на меня мощный «стояк». Возможно, не только метафорический.

Читать славословие сумасшедшего, буквально одержимого моей личностью и «моей» цивилизацией оказалось до одури мерзко и жутко. Похоже, свое раздражение особенностями местного феодализма я выплескивал на страницы дневника, чем ненароком убедил Филлипа в исключительной успешности своей родины.

Весь смысл его послания сводился к тому, что он целиком разделяют мое мнение насчет их деградировавшей пародии на цивилизацию, восхищается моей стойкостью, пытливым умом, и искренне сожалеет о сложившихся обстоятельствах, вынудивших его ненароком мне навредить. Мол, как жаль, что «судьба не уготовила нам встречу два года тому назад» и вместо подобающих персон, я оказался в «обществе недостойных животных».

Что весь этот бред значит — одному лишь антиквару известно. Послание отдает попытками заглушить чувство вины в связи с решением прикончить предмет собственного нездорового обожания. Этакая сумбурная исповедь маньяка из триллера перед тем, как покромсать очередную грудастую красотку.

Но если есть момент, который напрягает больше собственных портретов и подобострастных комплиментов, так это факт, что такую «портянку» за полчаса никак не накатать. А значит писалось оно еще до того, как Филлип узнал, что покушение провалилось. Вопрос — зачем так стараться ради трупа?

Ночная фея точно меня убить собиралась? Наличие этого письма говорит об обратном. А если так, то все эти векселя и квитанции из гильдии да обрывки поддельной переписки с Грисби не более чем мишура для отвода глаз. Просто время тянут, отвлекая от...

От чего? Вопрос на миллион, но это нечто очень важное. Нечто, ради чего они готовы рискнуть и остаться внутри стен, скрываясь от озверевших бородачей, заглядывающих под каждый ковер.

Нечто, что они замышляли с самого начала.

— Так, все фигня, давай по новой... — мой голос звучал в унисон с приказом бывшего дружинника предоставить карманы оловянных авантюристов к досмотру. — Зачем травить провизию на складе? Каков мотив? Мысли, предложения, пожелания?

— Да говорено же! То Куролюб затеял! Людишек на бунт подбить задумал, дабы вотчину взад воротить — чего тут еще кумекать?

Дед пожал плечами, отвлекаясь от рисунков и прикладываясь к своей фляге, а Гена еле слышно всхрапнул, томно приобнимая грузный мешок с пшеном.

Попытки отойти от банальной провокации и примитивных интриг привели лишь к новым вариациям на тему «подлого Аарона» и его проклятущих конелюбов, да задумчивым хмыканьям деда.

Но все не то. Все фигня.

Поглядев как особо непонятливый авантюрист получает по шапке от бывшего дружинника, я широко зевнул, да помечтав о кофе или сигарете, уселся обратно за стол.

Начинаю понимать, что подразумевала Фальшивка, когда затирала мне про «ценные активы. С такими идиотами и впрямь работать сложновато.

Саму бы особистку к делу подключить. Рассказать, показать, послушать мысли по поводу всей этой лажи да слишком уж она вовлечена. Вплоть до подозрений, что кровососы укрылись именно в гильдейском хранилище. С моралью у нее всегда туго было, зато хитрожопости с избытком.

В итоге получается довольно дурацкая ситуация — идти к ней с расспросами не вариант, ибо если она действительно замешана, то сыграет в дурочку и проведет меня вокруг пальца. А если нет, то сделает то же самое, но уже искренне и с сексуальным подтекстом.

И что делать? Хватать ее за задницу и тащить в камеру гарнизона? Допрашивать, а если упрется, то пытать? Вот будет весело, если в конце выяснится, что блондинка невиновна... Тут даже эпизод с Киарой в сторонке покурит. Растем над собой, как хрен над землей.

Да даже если она и впрямь замешана, то вовсе не факт, что осознанно. Моя дырявая память все еще хранит в себе обрывки биографии ее благородного папашки, торговавшего с иноземными курицами и тем самым едва не угробившего весь континент. Кто сказал, что его осиротевшая и лишенная всех титулов дочурка застрахована от подобного? Ну мутила она свои махинации с этими «антикварами», что с того? Это ничего не доказывает. Не верю я, что блондинка действительно могла меня подставить.

Блин, все это звучит слишком наивно даже по моим меркам. Так и знал — не надо с ней спать! Не доводит до добра вся эта постельная гимнастика! Теперь сиди, терзайся.

Чес-слово, лучше бы она с этим Филлипом мне рога наставляла, и то легче. Как серпом по яйцам.

В итоге я так и не решился рассказать о своих подозрениях сотнику, ограничиваясь лишь дополнительными постами возле гильдии да пристальным досмотром всего, что имеет жетон или клеймо с метлой и фонарем.

Впрочем, если чекистка умна хотя бы на ту половинку, какую я себе представляю, то она уже все просекла. И теперь то ли бухает с горя, то ли готовит очередное коварство.

Кстати, а ведь это идея!

— Гена! Гена, блин! Войну проспишь, боец! А ну подъем!

Протерев глаза, и неуверенно сиркнув, оруженосец все же слез с мешков и напялив сапоги, начал сонно кивать, запоминая мои инструкции. Ничего сложного — просто метнуться в гильдию да погреть уши за кружкой противного разбавленного пива, делая вид, что интересуется делами того блондина с поломанными ногами и ушастой авантюристки.

Если Эмбер «не при делах», то она наверняка молнией мечется по всему залу, вынося мозг всем разумным идиотам в опасной близости. Уж что-что, а нормально сдерживать эмоции эта недоделанная аристократка никогда не умела. Ну, или накрайняк — заперлась да бухает в своем кабинете.

А если она все же замешана, то по-любому попытается вытянуть из пацана информацию или нассать ему в уши какой-нибудь дезинформацией. Сама-то она к нему не подойдет, ибо он грязный бастард да и с семейкой старые счеты, но вот подослать какую-нибудь грудастую официантку — вполне способна.