Рыцарь без позывного III

Глава 11: Слабоумие и отвага.

— Вы ведь не задержитесь здесь, верно, м’лорд? Вы ведь вскоре покинете наши края?

Отчаянная надежда в голосе пожилой женщины в очередной раз заставила поежиться и бегло осмотреться по сторонам, в поисках притаившейся угрозы. Но безрезультатно Вроде, дом как дом. Общая кухня, двуспальная кровать да мелкая детская — никаких тебе сатанинских алтарей или застолья каннибалов. Перегородок между комнатами нет и даже ночная ваза без занавески, но кому какое дело до чужих извращений? Нравится на виду быть, ну и пусть.

— Свалю при первой же возможности... — сунув крестьянке серебряную монету, я подхватил плетеную корзинку с сушеными грибами и двинул дальше.

Экскурс по домам и погребам мистической деревни оставил двоякие впечатления. С одной стороны — здорово, что местные заготовили столько водорослей и не прочь ими поделится. Но с другой... Не дофига ли они гостеприимные? Обычно у крестьян и воды хрен выпросишь, а тут меняют монетки на водоросли и, не то, что не торгуются, а даже тару назад не требуют! Еще и жратву продают задешево.

То ли это разница между статусом рыцаря и наемника, то ли это самые щедрые крестьяне, что я видел в своей жизни! Их приветливость уже откровенно пугает. А то хожу тут посреди ночи, в дома ломлюсь, водоросли какие-то требую... Хоть бы раз нахрен послали!

Впрочем, продавать курицу или гуся они наотрез отказывались, а крыс в кармане у меня не водится — пришлось тестировать «антидот» на себе. Прихваченный из гарнизона платок с вяленым мясом хоть и тянулся резиной, застревая в зубах, но ни через час, ни через два — симптомов отравления так и не наступило. Да и на вкус ничего так — с пивом покатит.

Передвигаясь от одного двора к другому, я постепенно превратил свою комнату в гостинице в натуральный склад. Когда кисетов и корзинок скопилось слишком много, в голову пришло осознание, что просто так все это добро на себе не утащишь — пришлось снова идти по домам, цыганя мешки покрупнее да покрепче — потом салазки можно будет замутить.

Пересыпая толченые водоросли в странный шерстяной мешок, я в очередной раз убедился, что спать этой ночью точно не буду — мешок являлся крепко зашитым серым плащом с неровно отрезанным куском, на котором должен располагаться герб с желтой ящерицей.

Выходит, дезертиры все же добрались до этого затерянного рая. Но что-то у них не срослось. Возможно рыбешкой «угостили», а то и просто прирезали. Странно. Очень странно. Если уж местные пускают такую хорошую шерсть на мешки, стало быть у них этих плащей дохрена. А как им удалось отбиться от такого количества дезертиров? Тут мужиков-то человек десять-пятнадцать на все дома. Да и те половина старые или вечно бухие.

Нет, с этой дымной деревушкой точно что-то не чисто. Вот чует моя жопа — нихрена хорошего здесь не жди.

Но хрена лысого я стану проводить расследование! Ужастики по телеку смотрел — знаю, чем подобное любопытство кончается. Главное, не спать, не жрать, баб не водить, да свалить при первых проблесках солнца. И все будет пучком. Наверное.

В любом случае, доставить припасы в город куда важнее, чем искать приключений на свою задницу.

Окончательно замучавшись бегать туда-сюда да потеть под толстым слоем зимней одежды, я все же сделал себе послабление и избавился от подбитой стеганки. Северный панцирь на пропотевшем пиксельном кителе смотрелся так себе, но, думаю, всем плевать. За эти годы никто всерьез так и не задался серьезными вопросами о моих берцах или пикселе.

Поглядев как за окном клубится пар я пожал плечами и вышел за дверь. Это может быть самая опасная деревня в мире, но я сроду не был на горячем озере. Интересно же, блин.

Коридор встретил запахом мокрых девичьих тел и пьяным смехом — трое «розанов» в сопровождении селянок, вовсю наслаждались деревенским гостеприимством. Наперебой нахваливая здешнее вино, которое «ничуть не уступает лучшим сортам с Молочного холма» они охотно делились с благодарными слушателями историями о своих «невероятных приключениях». Тот факт, что виноградниками в округе и не пахнет, нисколько не смущал отважных путешественников и прожженных исследователей. Однако, заметив, как местные девахи без опаски прикладывались к тем же бурдюкам, что и моя троица, я несколько успокоился.

Будучи сильно подшофе, рыжая авантюристка вдруг преградила мне дорогу и с неподдельным интересом уставилась на китель:

— Какой у вас необычный герб, сир... — не скрывая кокетства, она оглядела пиксельный узор и игриво ткнула пальцем в шеврон с эмблемой паука.

Само собой, нормальных рэровских шевронов днем с огнем не сыскать — приходилось пришивать, что попало. Ладно хоть рэбовские, а не связисткие...

— Я не узнаю ни единой буквы... — девчонка наклонилась, вчитываясь в подпись под шевроном. — Это какая-то северная разновидность люрии? Что за девиз у вас написан?

— Слабоумие и отвага.

Праздных бесед с ужравшимися дамочками мне еще в клоповнике хватило.

— На удивление честно... — пожал плечами блондин, удерживая одну из крестьянок за филейную часть. — Приятно видеть, что рыцарские добродетели не чужды даже дикарям...

Решив, что быстрая смерть слишком милосердна для этого поганца, я уточнил местоположение остальных. Гена с Киарой все еще тусовались на озере и «им лучше не мешать», как заключила хихикающая кошатина.

Предоставив авантюристам и дальше «праздновать блестящее выполнение очередного контракта», я двинул на залитую туманом улицу.

Про то, что нам еще с неделю по сугробам топать — «ответственные работники» предпочитали не вспоминать. Хорошо, что я все-таки сам в поход отправился, иначе водорослей и к лету бы не дождался.

Время приближалось к полуночи, и дымное озеро мирно коптило беззвездное небо, придавая затерянной деревушке налет мистической таинственности. На рыбацком помостке пара полуголых теней болтала ногами в теплой воде, о чем-то напряженно перешептываясь.

Красные уши Гены отражались в чистой воде не хуже хищного оскала фиолетовой — отчаянно прижимаясь к пацану мокрым и прозрачным бюстгальтером, девчонка вовсю наслаждалась собственным превосходством. Но парнишку тоже не пальцем делали — проживание в элитном борделе не прошло для оруженосца даром и он стойко переносил все тяготы и невзгоды своей нелегкой службы, раз за разом обламывая настырную барышню:

— Нет, мне такое не интересно. Я оруженосец, а не...

— Как же ты знаешь, что тебе не интересно, раз ты их ни разу не трогал? Смотри какие милые... А хочешь дам поцеловать? Или сама поцелую? Ну же, скажи, куда тебя поцеловать?

— Поце... — у бедолаги аж челюсть отвалилась. — То есть как, «куда»?!

— А ты не знаешь? Хочешь покажу? — она медленно положила его ладонь на свою мраморную грудь. — Я тебя всему-всему научу, только не рассказывай тому высокому недоумку! Вот увидишь, твоя милая Киара тебе все покажет...

— Я тебе сейчас сам «кой-чего» покажу! Руки прочь, ведьма, он мой! — удар берца о гнилые доски заставил засранку оторвать клешни от парня и отчаянно вцепиться в помост.

От неожиданности она не рассчитала своей сверхъестественной силы и сходу разломала пару досок.

— Бойца мне тут портить вздумала...

Скрипнув челюстью, фиолетовая раздраженно фыркнула:

— Он у тебя и так сломанный... Только краснеть и умеет. Я требую вернуть свои деньги!

— Сир! Рад вас видеть! — наигранный восторг не смог скрыть разочарование в блестящих глазах оруженосца.

Неудивительно — парнишка вот-вот собирался «нехотя сдаться» и позволить сорвать свою ягодку. А я ему всю малину обломал. Но увы — это сисястое чудо-юдо отнюдь не героиня его романа. Ну, если он не хочет в хорроры угодить, конечно.

— Ген, у нас дома девок полно, нефиг всякую дрянь с улицы тащить. А ну — брось каку! Кому сказано?!

Заметив, что его ладонь все еще сжимает спелую девичью грудь, пацан поспешно «сиркнул» и шлепнувшись в воду, заспешил вдоль берега, во всех красках описывая, что ему страсть как хочется увидеть ту злосчастную рыбешку.

— За буйки не заплывай. Жак-Ив Кусто средневековый... — я уселся на теплый песок и попробовал теплую воду, игнорируя ледяной взгляд фиолетовой ведьмы.

— Как ты там в своем журнале писал... Собака на сене? Ни себе ни людям? К слову, литературный стиль у тебя ампутирован по самые кишки. Как и почерк.

Отмахнувшись от ее бессвязного бреда, я снял потный китель и принялся застирывать его в мутной воде.

Затянувшееся молчание, прерываемое лишь тихим плесканьем да задумчивым взглядом лавандовых глаз, действовало угнетающе. Поежившись от порыва прорвавшегося в долину зимнего ветра, я заговорил первым:

— Ну так... И что же ты такое? Какая-нибудь нежить? Или колдунья?

Девушка оскорблено отвернулась, демонстративно рассматривая высокую гору, нависающую над деревней.

— Ладно, а что за история с красными плащами? С чего это ты вдруг решила мне помочь? И откуда про герцогиню узнала?

— Услуга за услугу, мой невоспитанный кавалер. Ты спас меня от тех мерзких типов, а я...

— Спас? Я? Тебя?! От пары сраных караванщиков?

Ну, то есть, наемников прикидывающихся караванщиками.

— Факт, что я могла спастись самостоятельно, вовсе не отменяет желания оказаться спасенной. Давай не будем портить нашу прелестную историю скучными нюансами.

Никак не пойму, она притворяется или правда такая... Ушибленная? Складывается ощущение, что ей просто скучно и она постоянно играет в некую игру.

— Окей, допустим так. — я вытащил китель и начал методично выжимать его. — Утром сразу на лыжи встаем. Берем этих трех придурков за шкирки и валим отсюда на всех...

— Как хорошо, что ты вспомнил! Только что хотела тебе сказать, что их можно уже не дожидаться.

— В смысле?

— В достаточно примитивном. Больше мы их не увидим.

На бесстрастном лице не было и тени веселья — маньячка говорила совершенно серьезно.

— В жопу себе свои загадки засунь! Что ты с ними сделала?!

— Я?! — ее оскорбление казалось на удивление естественным. — Да как ты смеешь обвинять меня?! Ты мне жизнью обязан, неблагодарное насекомое! Таракан! Червь! Глист кишечный! Да ты и вовсе пустое место — взгляд отведи, забудешь, что стоял!

Попытка швырнуть в меня обломком доски закончился взрывом мокрой стружки, щедро окропившим бледное лицо — взбесившись и не рассчитав силы, Киара попросту раздавила деревяшку между пальцами.

Поглядев на отплевывающуюся девчушку, я незаметно проверил меч в ножнах:

— Хорошо, допустим, не ты. Тогда кто?

— Извинись! Моли о прощении! На колени сей момент, жук неблагодарный!

Искренняя и глубокая обида чуть приутихла под напором серьезного взгляда. Раздраженно дернув плечиками, ведьма вновь уселась на помост и опустила ноги в теплую воду:

— Зрячий да не видит, видящий да не зрит... Как жаль, что ты слишком скудоумен и недалек, а авантюристы чересчур самонадеянны, чтобы вовремя заметить опасность.

— Так, если ты мне еще раз ответишь загадкой...

— Посмотри вокруг, мужлан! Как ты думаешь, почему эта деревня еще жива? В лесах и горах воют и клацают когтями несметные полчища, алчные до живой плоти, а этот чудный пряничный мирок даже частоколом обзавестись неудосужился...