Viva la Doppelgänger, или Слава Доппельгангеру

2.

Даркен не особенно вслушивался в выступление Глашек. По началу он пытался, честно, но затем осознал, что небеса давали куда как больше важной информации, чем велеречивая богиня.

Молодой некромаг уже имел опыт наблюдения за погодой в моменты, когда настроение невесты резко меняется. И в такие минуты тучи не заморачивались с тем, чтобы хоть веточками, хоть листочками прикрыть свою искусственную природу. Они либо рассеивались, либо же формировались прямо над головой. Будто бы молекулы кислорода и водорода сами по себе, без минимального участия всем известных физических законов, решали обняться или же разбежаться в стороны.

И если ранее у кого-то ещё могли возникнуть сомнения в божественной сущности Брони Глашек, то подобное поведение небес должно было разбить во прах все аргументы скептиков. Такое не списать на случайность или же вовсе, как считали некоторые, на умелую актёрскую игру, когда лжебогиня нарочно подстраивалась под капризы погоды.

Это магия. Самая настоящая магия. Нечто, уровня использования шпилей. Вот только никто в те моменты не касался столь мощного катализатора. Король был бы в курсе.

Но сегодня же дела обстояли несколько иначе.

Сегодня грозовой фронт надвигался. Хоть и быстро, как в преддверие урагана, но он именно что надвигался. Тучи не возникали из пустоты сами по себе. Не было грома среди ясного неба. Ничего необычного.

Но именно это и необычно.

Серые глаза некромага проследили за первыми капельками дождя, окрасившими места своего падения в тёмные цвета. Затем он перевёл взгляд на Броню.

Ничего. Она продолжала вещать, как ни в чём не бывало. Умело, словно бы потомственная аристократка, девушка скрывала от случайных свидетелей свои истинные эмоции. А ведь богиня не могла не знать, о том, что что-то пошло не так.

Сильно не так.

В конце концов, молодой человек помнил, как взбесилась вчера невеста, узнав о том, какие меры для разгона демонстраций избрал принц.

“Это ведь ранняя весна! Земля не прогрелась ещё!”

Такими были её слова тогда.

А что ответил Дарк?

“Не хочешь, чтобы сегодня куча народа заболели? Ну так прогрей им землицу! Тыжбогиня!”

И она прогрела. Уж некромаг понятия не имел, как именно происходил этот процесс, учитывая, что солнышко вчера было не адски жарящим, а тёплым и ласковым, а ночью почва и асфальт обычно остывают, но тем не менее. Слечна Глашек воспользовалась своей властью и позаботилась о том, чтобы эта ночь не унесла жизней больше, чем… будет ли уместно сказать “чем следовало бы”?

Иронично, что за всё время своей речуги, очень многословной, кстати, девушка так и не упомянула ни разу сей немаловажный факт. А ведь управлять погодой — это задача, на самом деле, отнюдь не простая. Даркен помнил, как девушка обучалась этому. Как пыталась подчинить небесную сферу? Ведь та, выбирая, каким желаниям богини следовать, всегда отдавала предпочтение тому, чего слечне Глашек хотелось, а не тому, что та хотела.

Хочет и хочется. Это две большие разницы. Наверное, существуют люди, которым нужно это было объяснять, но не Дарку. Он — человек образованный. Обучение в одном из лучших магических ВУЗов страны оставило свой след. Обучение в одном из лучших магических ВУЗов страны и чтение “Пангийского цикла”, где главному герою и требовалось научиться брать под контроль свои хотелки, дабы они, по итогу, не разрушили всю планету.

Спойлер, у Брони Глашек в распоряжении не имелось такого способа справиться с этой проблемой, какой по итогу использовал Валентин Шеллер, главный герой той книжной серии.

В итоге там, где путь факира Фалера закончился, путь богини Лешей только начинался.

Так в чём же, на фоне всего вышесказанного, странность происходящих ныне событий, помимо особенностей появления туч на небе? Да в том, что Бронька попросту не могла “спустить поводья”, при помощи коих она управляла погодой. Усталость не могла служить оправданием, ибо девушка уже не словом, но делом доказала, насколько она крепка. Разочарование в этих людях? С чего бы вдруг? В своих речах Лешая часто отзывается о человечестве, как о чём-то бесконечно тупом. Она вообще любила фразу “интеллект любого общества равен интеллекту самого безмозглого из индивидуумов, это общество составляющих”.

Это уже не говоря о том, что впервые вестников грядущего ливня Даркен углядел ещё до того, как слечна Глашек принялась расспрашивать задержанных. Да и, судя по всему, все ответы были девушке заранее известны.

Нет-нет-нет. Та непогода, что проливалась ныне на землю противным холодным, словно бы пронизывающим до самых костей, дождём, являлась обстоятельством внешним. Свидетельством присутствия здесь иной силы. Либо же кто-то решил поиграться со шпилями и пожечь праха в попытке понять границы силы божества, либо же, что много вероятней, эти тучи пришли сюда за ещё одной аватарой Лешего.

Даркен мягко погладил вцепившегося в его предплечье совёнка, — когда ты тренированный некромаг, царапки от когтистых лапок птицы для тебя не являются сколь-нибудь заметным неудобством — а затем склонился к нему и прижался лбом к пернатому лбу питомца.

— Я знаю, о чём ты хочешь меня предупредить. Знаю, Букль. А теперь свали шустренько подальше. Я не хочу, чтобы тебя случайно зацепило, если здесь начнётся замес. От тебя тут всё равно никакой пользы.

Неясыть недовольно пропищал высоким голосом, распушил перья, расправил крылья, а затем послушно полетел прочь, сквозь подымающийся порывистый ветер и потоки воды, становящиеся всё сильнее и сильнее даже не с каждой минутой, а с каждой секундой.

К текущему моменту дождь уже натурально лил, но пока ещё не хлестал. По ощущениям, правда, казалось, что всё намного хуже, однако ощущения обманчивы.

Внимательный взгляд прищуренных серых глаз Даркена шарил по округе. И, пожалуй, только лишь поэтому он сумел узреть вторженку прежде, чем кто-либо ещё. Всего третий раз за прошедшие три месяца молодой человек стал свидетелем того, как Перловка выходит на сцену. Не когда она уже там, а когда она именно что впервые ступает на территории, где стоит ожидать её очередного выступления.

Сколь велика сила имён. Казалось бы, сие только лишь слово. Людям следует бояться не того и радоваться не тому, как оно звучит, а человека — или иного существа — которое оно обозначает. Но тем не менее, стоило смешливому прозвищу “Перловка” прилипнуть к Тёмной Лешей, как это всерьёз повлияло на восприятие простыми богемийцами этой дамочки. Она не богиня. Она — невкусная каша. Дрянь, от которой хотелось бы избавиться, но которую потребно перетерпеть, потому что так решили те, кто много сильнее тебя.

И пусть люди, лично столкнувшиеся с мощью той, кого называют сиим несерьёзным именем, быстро меняют своё мнение на сей счёт, те же, кого это не затронуло напрямую, остаются пусть не в блаженном неведении, но хоть в некоем его бледном подобии.

Иронично… Дарк всю свою прошлую жизнь относился к пропаганде негативно и пренебрежительно, но как только в ней появилась нужда, так сам же прибег к услугам древнейшего из способов влиять на народные массы.

Тем временем злой доппельгангер Лешей прорастала сквозь асфальт и стены там, куда, казалось бы, никто, кроме самого Даркена Маллоя, не смотрел.

Именно так. Перловка прорастала. Пожалуй, именно поэтому Ёлко оказалась неспособна придумать способ отследить перемещения тёмной богини. Она попросту сбрасывала тело, когда не нуждалась в нём, и уходила в землю. Учитывая отношение невкусной кашки к смертной плоти, стоило предполагать, что она без труда меняет внешность, быть может, проживает в чьей-то квартире под чужим именем, а свой обыденный облик, напоминающий предпочитающую неформальный броски стиль сестру-близнеца Брони Глашек, она примеряла исключительно в моменты, когда решала выйти в свет.

Занятно, что даже зная историю происхождения Перловки, Даркен мысленно отделял её от своей невесты. Да-да, это ведь по сути был один человек, развитие личности которого пошло по другой ветке примерно в районе полугодичной давности, когда тогда ещё никому неизвестная слечна Глашек принимала решение рискнуть собой ради кучки незнакомцев. Просто из-за стечения обстоятельств род Маллой возродил девушку в то время, как сама она сумела пережить акт самопожертвования.

С тех пор по Праге бродили две версии одного и того же человека. Пожалуй, они уже тогда столь сильно различались, что им следовало бы давным давно “отцепиться” друг от друга и перестать зависеть от одной души. Такое ведь уже не раз происходило в реальности, когда два тела, питавшиеся из единого источника, обретя личности чересчур разные, разделяли тот источник на два.

Однако в случае с Лешей этот трюк не работал. Вероятно из-за того, что источник её был много мощней, чем у простых смертных. А может, всему виной именно что “хаотичность” того, что божеству заменяло душу, и оттого различия между Перловкой и Броней Глашек оказались недостаточными, чтобы система осознала необходимость дублирования себя самой.

Так или иначе, зрелище появления Тёмной Лешей было завораживающим. Сквозь асфальт и промеж кирпичиков стены прорастали длинные извилистые корешки. Они переплетались и образовывали каркас, который с каждой секундой всё больше и больше напоминал девичье тело. И так будет продолжаться до тех пор, пока на этих корнях не появятся веточки с бутонами цветов, что распускаясь обратятся в кожу и ткани одежды. И лишь в самом конце, когда смертная оболочка окажется полностью готова, корешки отцепятся от неё да так и останутся на отбитых у цивилизации территориях дикой порослью, а в облике самой Перловки не останется и намёка на то, как она здесь ощутилась.

Ни единого намёка, если не считать густых зелёных, похожих на траву — или же травой являющихся — волос. И девичья кожа и, что немаловажно, одежда с обувью, будут выглядеть, как положено. Словно бы нет в этой внешности никакой фальши. Словно бы прежде чем заявиться на огонёк, Перлуша и правда заскочила в ближайший торговый центр, подобрала там миниюбочку под жакетик, да стильных сапожек на шнуровке, чтоб сподручней было грязь месить.

Но сколь не являлось бы сие зрелище завораживающим, Даркен не сводил с него глаз не оттого, что не находил в себе моральных сил отвернуться, а потому, что не хотел упускать из виду опасного врага. Сам же некромаг ступал в сторону своей невесты, желая прервать её вне всякого сомнения важную и убедительную речь во имя задач куда как более актуальных на данный конкретный момент.

Движение со стороны жениха не укрылось от внимания богини. Она на лету, максимально “бесшовно”, переформулировала несколько предложений, чтобы лекция не выглядела оборванной на полуслове, да повернулась всем телом к сыну рода Маллоев, показывая, что готова уделить ему внимание.

Пытливый внимательный взгляд синих очей девушки говорил о том, что она отлично знает, по какой причине молодой человек решил вмешаться в ход воспитательной беседы с челядью. Вопрос “где?” был будто бы написан большими буквами прямо поверх линии глаз Лешей. И не простой краской, какую могли бы смыть воды стремительно набирающего силу дождя, а монументальным барельефом, какой сохраняется в веках.