Мир После

Глава 36

Как только мы входим в здание, шум и ветер пропадают. Вместо этого слышен тихий стон, эхом отражающийся от стен. Это не стон одного человека, а стон здания, полного людей. Я в аду!

Я слышала о жутких условиях некоторых иностранных тюрем, мест, где права человека — лишь мечта, которую видят по телевизору или о которой читают студенты университетов. Только я не понимала, что охранники, ужасные условия и ощущение того, что ты в ловушке — это лишь часть ада.

Остальная часть находится в вашей голове. Вещи, которые вы себе представляете, крики, которые вы слышите неизвестно от кого. Вид женщины, которая без остановки плачет на несколько клеток дальше вас. Вы объединяете все это в одну историю, включающую в себя бульканье, лязг и высокий пронзительный звук, словно от электропилы.

Нас засунули в старые тюремные камеры, украшенные ржавчиной и полосками краски. Вот только нас не держат в клетках по одному или по двое, как должно быть. Есть только стоячие места.

Хорошо, что койка занимает довольно много места, иначе скорпионы запихнули бы сюда еще людей, и мы просто задохнулись бы. Не многие люди помещаются на койку одновременно, но все же она позволяет отдохнуть раненым и пригодиться, когда кто-то из нас будет готов ко сну.

Через равные промежутки времени срабатывает какой-то сигнал, разносится по зданию и отражается эхом от стен, сводя нас с ума. Словно это место и без того недостаточно адское… Кроме того, каждые несколько часов кого-то из нашей группы уводят по коридорам, отчего наши нервы сдают еще больше.

Кажется, никто не знает, что происходит с теми, кого забрали, но ни один из них так и не вернулся. Охранники, сопровождающие эти группки, состоят из нескольких человек и нескольких скорпионов в качестве резерва. Человеческие охранники очень стойкие и почти не разговаривают, что делает их еще более пугающими.

За этими циклами страха, я теряю счет времени, как внутри, так и снаружи. Я не знаю, находимся мы здесь в течение нескольких часов или нескольких дней. Когда раздается лязг двери, мы знаем, что еще одна группа покидает нас.

Они проходят мимо нас, и я узнаю несколько лиц. Один из них — отец, отделенный от своего сына. Его глаза отчаянно ищут своего мальчика среди тех из нас, кто еще остался за решеткой. Он отыскивает его, слезы бегут по лицу взрослого.

Мальчик находится в клетке напротив меня. Остальные заключенные окружает его, поскольку он дрожит от слез, когда видит, как его отец уходит от него.

Один из мужчин начинает петь «О, благодать»[4] красивым, глубоким баритоном. Эта та песня, слова которой не знают многие, включая меня, но все мы признаем ее в своих сердцах. Я напеваю вместе с остальными, когда обреченная группа проходит мимо нас.

Сигареты. Кто знал, что они станут такой проблемой в конце мира?

В нашей камере есть несколько курильщиков, и один из них раздал сигареты. Мы застряли здесь вместе и, как бы не старались курильщики, они не могут курить так, чтобы дым не попадал кому-нибудь в лицо. В Калифорнии, пожалуй, ты с таким же успехом можешь плюнуть человеку в лицо, как и пустить в него струю дыма.

— Серьезно, не могли бы вы перестать? — спрашивает парень. — Вам не кажется, что здесь достаточно плохо и без вас, загрязняющих воздух?

— Очень жаль. Если и было время, когда я больше всего нуждалась в сигарете, то это оно. — Женщина тушит свою сигарету о стену. — Впрочем, «двойной латте» тоже великолепно звучит.

Двое других заключенных продолжают курить. У одного из них на плечах и вдоль рук есть татуировки. Сложные и красочные рисунки явно были сделаны в Мире До.

До того, как пришли ангелы, в районе залива были кое-какие банды. Не много, и все они остались на своих небольших территориях, но все же они здесь были. Они, вероятно, стали причиной того, что уличные банды так быстро разрослись. Они уже были созданы и организованы. Сперва они разграбили магазины, а потом принялись за вербовку.

Держу пари, что этот парень был одним из первоначальных членов банды. От него исходит дух такого района, какой инженерам Кремниевой долины не удалось воссоздать, даже не смотря на то, что они сделали за последние несколько месяцев с улицами.

— Что тебя беспокоит, мальчик-вегетарианец? — спрашивает мистер Тату. — Рак легких?

Он наклоняется к другому парню и фальшиво кашляет, выдыхая дым ему в лицо.

Все напрягаются. Люди отодвигаются от него, но не могут оказаться достаточно далеко. Мы в ловушке так близко друг к другу, что если завяжется борьба, то достанется всем. Будто мы попали в блендер. Чтобы вы не делали, вы не сможете остаться в стороне.

Словно нам и без того не достаточно напряжения, вновь раздается сигнал, играя на наших нервах.

Вы думаете, что если в группе настоящий бандит — все остальное должно отступить на второй план? Это не так.

Долина — это не только сборище умных инженеров с приятными манерами. По словам моего отца, который раньше был одним из кротких инженеров, а потом стал самым образованным продавцом в округе, долина также наполнена рисковыми, энергичными генеральными директорами и вычурными капиталистами с мегакрутыми лицами. Воротилы. Предприниматели на скорость. Словно президент Соединенных Штатов пришел к вам на ужин.

Теперь мы живем в мире, где главные лидеры, получившие образование в Лиге Плюща, сидят за решеткой с обученными улицей бандитами, такими, как Тату, и спорят о праве курить. Добро пожаловать в Мир После.

Мистер Альфа — крупный блондин, лет тридцати с хвостиком — вероятно, постоянно посещал тренажерные залы, когда те еще работали. Держу пари, у него очаровательная улыбка, правда сейчас его нервы растянулись на пару футов дальше, чем вообще могут, и единственное, что помогает ему не сломаться — упорство и сила воли.

— У меня аллергия на сигаретный дым, — говорит Альфа. — Посмотри, нам все надо сотрудничать, чтобы выжить.

Он говорит сквозь зубы, явно пытаясь выглядеть круто.

— Таким образом, ради тебя я должен перестать курить? Отвали. Нет у тебя никакой аллергии на дым. Тебе он просто не нравится. — Тату глубоко затягивается своей сигаретой.

Третий курильщик тушит свою сигарету, похоже, надеясь, что его никто не заметит.

— Положи сигарету! — В голосе Альфы слышится настоящий приказ, который можно уловить даже за визгом сигнализации.

Этот парень, вероятно, привык к тому, что его слушаются. Человек, который раньше имел влияние.

Тату бросает свой, все еще тлеющий, окурок в сторону Альфы. На мгновение все расслабляются. Но затем Тату достает новую сигарету и закуривает. Сигнал отключается, но окунуться в тишину гораздо хуже. Лицо и шея Альфы становятся ярко-красными. Он отпихивает другого парня, не заботясь о том, что его могут избить до полусмерти. Может быть, ему все равно. Может быть, ему легче умереть так, чем ждать того, что приготовили для нас ангелы.

Проблема в том, что он делает выбор и за всех нас. Драка в камере размером с гроб сулит множество травм для каждого из нас, в то время как мы не можем себе позволить ни одной.

Люди начинают отступать назад.

Я в переднем углу, рядом с Кларой. Тела уже прижимают нас к решетке. Если начнется паника, то мы окажемся прижаты к металлическим прутьям. Это нас, конечно, не убьет, но кости переломать может. Сейчас не лучшее время для сломанных костей.

В центре клетки Мистер Тату бьет Альфу. Тем не менее, недооценивать Альфу не стоит.

Он хватает куртку и размахивает нижней частью молнии перед глазами Тату. Она попадает женщине в лицо. Тату неосторожно отводит руку назад и попадает прямо по шее старика.

Мужчина падает прямо на Клару, отчего она ударяется головой о решетку. Я пытаюсь не лезть не в свое дело, но это не кончится ничем хорошим для каждого из нас.

Я проталкиваюсь к борцам и хватаю Тату за плечи. Я упираюсь коленом ему в спину. Я осторожна и прежде, чем толкнуть его, убеждаюсь, что не выбью себе колено. В нашем положении сломанное колено означает смертный приговор.

Когда он оказывается на уровне моего роста, я тяну его за плечи к себе и обхватываю его голову. Одной рукой я обхватываю его лоб, а другой удерживаю за шею.

Я сжимаю руки, показывая, что серьезно настроена. Я не пытаюсь задушить его, перекрывая доступ воздуху. Удушье из-за перекрытия доступа крови к головному мозгу наступает быстрее. У него 3–5 секунд до потери сознания.

— Расслабься, — говорю я.

Он немедленно подчиняется. Этот человек участвовал в достаточном количестве боев и знает, когда надо остановиться.

Альфа напротив, не знает меры. Судя по его выпученным глазам и малиновому лицу, он все еще напуган и расстроен. Он отводит ногу назад, кого-то пиная в процессе, и готовиться ударить Тату, словно футбольный мяч, пока я держу его.

— Если ты его ударишь, клянусь Богом, я позволю ему съесть тебя живьем.

Я понижаю голос и стараюсь вложить в свои слова столько командного тона, сколько могу. Но мистер Тату, скорее всего, думает лишь о том, какие тощие и короткие у меня руки. И вот прямо сейчас, по моему голосу, он, должно быть, понимает, что я женщина. Я окажусь в мире боли, если не смогу получить над ним контроль, пока он все еще на коленях. Потому что, когда он будет возвышаться надо мной и смотреть сверху вниз, к нему в голову могут прийти ненужные идеи.

Так что я делаю то, чего никогда бы не сделала в Мире До.

Даже не смотря на то, что он сдался, я вырубаю его. Тату падает, ударяясь головой об пол.

Он будет в отключке всего несколько секунд, этого времени мне хватит, чтобы разобраться с Альфой. И когда эти двое придут в себя, беспомощно лежа на полу и смотря на меня, возвышающуюся над ними, до них дойдет сообщение, ясное и четкое: я здесь главная. Умереть вам или жить — решаю я. Я же решаю, когда вам драться, а когда нет.

Все это хорошо звучит в моей голове. Только это не работает.