Мир После

Глава 62

Мы оказываемся на пляже, среди ряда домов, укрытых завесой тумана. В Мире До эти дома стояли в пешей досягаемости от воды, но не на пляже.

В Мире После они тонут в море обломков и оказываются ближайшими к воде. Многие из домов до сих пор выглядят нетронутыми, с их морскими коньками на флагах, деревянными шезлонгами на крыльце, словно ожидают, что жильцы вот-вот вернуться домой.

Спотыкаясь, я плетусь в гостиную за Раффи, измученная настолько, что не замечаю ничего вокруг. Внутри мы защищены от ветра. Дом не отапливается, но по сравнению с тем, что было, здесь гораздо теплее. Я мокрая и вся в песке, мое тонкое платье облепило тело как перчатка.

В отличие от меня, Раффи в полной боеготовности. Он проверяет каждый угол дома, прежде чем расслабиться.

Здесь нет электричества. В комнатах царит темнота. Туманное лунное сияние льется сквозь окна. Нам повезло. В доме есть камин с ящиком для дров рядом с ним, вместе со спичками, и декоративные свечи на каминной полке.

Я пытаюсь зажечь свечи. Мои руки трясутся так сильно, что я ломаю три спички, прежде чем зажигаю свечу. Раффи разводит огонь. Едва появляется крошечный язычок пламени, я немного расслабляюсь. Можно подумать, часть меня всерьез беспокоилась, что мои жизненные функции напрямую зависят от огня.

Раффи бьет дрожь, но он встает и закрывает вертикальные жалюзи на окнах. Не знаю, как ему хватает на это сил. Моих ровно столько, чтобы подползти к камину и оставаться как можно ближе к живительному теплу.

Он даже находит время, чтобы схватить пару одеял и полотенец, где-то в темных закоулках дома и завернуть меня в одно из одеял. Моя кожа так заледенела, что я едва ощущаю мягкое тепло его руки, растирающей мою шею.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.

Я отвечаю, клацая зубами.

— Настолько хорошо, насколько это возможно, после купания в кишащей ангелами воде.

Раффи кладет руку на мой лоб.

— Вы, люди, такие хрупкие. Если вас не убивает время, то это делают микробы, акулы или переохлаждение.

— Или жаждущие крови ангелы.

Он встряхивает головой.

— Вроде все в порядке, и вдруг вы уходите навсегда, — он уставился на мерцающий в камине огонь.

С моих волос капает ледяная вода, сбегает ручейками по шее и спине. Платье липнет к телу, словно влажный песок. Будто прочтя мои мысли, Раффи оборачивает пляжное полотенце вокруг своей талии и скатывает его на животе, чтобы удержать на месте.

Он стаскивает ботинки и сдирает штаны.

— Ты что делаешь? — нервно спрашиваю я.

Он продолжает раздеваться.

— Пытаюсь согреться. Тебе следует сделать то же самое. Мокрая одежда сохранению тепла не способствует. Его штаны плюхаются на ковер.

Я не решаюсь сделать это, пока он сидит так близко ко мне, напротив огня.

Он раскрывает свои демонические крылья. Я полагаю, он пытается их высушить, но они создают эффект тепловой ловушки. Мышцы спины расслабляются, едва я ощущаю, как теплый воздух окружает меня.

Я встряхиваюсь, пытаясь избавиться от ледяной воды. Раффи окружает меня крыльями, согревая нас обоих.

— Отлично поработала там, — говорит он.

Архангел смотрит на меня с молчаливым одобрением.

Я удивленно моргаю. Не то, чтобы никто не говорил мне этого раньше, но не так. По-другому. Неожиданно.

— Ты тоже, — мне хочется сказать больше.

Лихорадочно подыскиваю слова, роясь в хранилищах мыслей, но дверь туда с треском захлопывается. Мысли давят на дверь как поток, грозясь затопить меня. Я упорно держу дверь закрытой, привалившись спиной для верности. Мой язык все еще путано излагает мысли.

— Ага, ты тоже.

Раффи кивает, как будто понял все то, что я не решилась высказать.

Какое-то время мы молча слушаем, как потрескивает огонь в камине.

Я согрелась настолько, что готова избавиться от шершавого, влажного платья, высасывающего тепло кожи. Я заворачиваюсь в одеяло поплотнее и прикусываю кончики, чтобы удержать его на месте ширмой.

Раффи ухмыляется, видя, как я извиваюсь, пытаясь сбросить мокрое платье.

— Я уверен, что респектабельный современный мужчина повернулся бы спиной, а то вдруг одеяло свалится.

Я киваю, крепче стискивая одеяло зубами.

— Но тогда мы потеряем тепло, — он разводит крылья на несколько дюймов, чтобы продемонстрировать наглядно.

Холодный воздух мгновенно впивается в мои ноги. Раффи сводит крылья обратно и пожимает плечами.

— Постарайся, чтобы оно не упало.

По-прежнему молча извиваюсь на месте, высвобождаясь из левого рукава.

— Я не ехидничаю, если что, — говорит он, — потому что это было бы катастрофой.

Сощуриваюсь и посылаю ему взгляд, говорящий: даже не пытайся меня рассмешить.

— Ты слышала шутку о…

Я разрываю платье под одеялом. В любом случае, оно безнадежно испорчено. Срываю его и выбрасываю из-под одеяла.

Оно приземляется на штаны на ковре.

Раффи разражается хохотом, прекрасным беззаботным и искренним. Смех так заразителен, что я едва сдерживаюсь, чтобы не вторить ему.

— Ты просто мастер гениальных решений, — усмехаясь, говорит архангел. — Правда, все они из серии — рвать, ломать, пинать, но творческий подход налицо.

Я разжимаю зубы — теперь я могу держать одеяло руками.

— Надоело мокнуть, вот и все. Я думаю, твоим шуткам не грозит стать смешными.

— Меня ранят твои комментарии, — говорит он с улыбкой.

Слово «ранят» отзывается во мне эхом, я вижу, что так и есть, ибо его улыбка меркнет.

— Что случилось там, в старой обители? Я видел, как тебя ужалил скорпион. Я смотрел, как ты умираешь. Как тебе удалось выжить?

Объясняю, что жало скорпиона парализует и замедляет сердцебиение и дыхание так, что человек кажется мертвым.

— Я думал, что потерял тебя.

Потерял меня?

Я уставилась в огонь, не видя ничего перед собой.

— Я тоже думала, что потеряла тебя, — с трудом выговорила я.

Огонь трещит и пожирает древесину. Это напоминает мне о пожаре в старой обители, когда Раффи спас меня, даже если он думал, что я мертва.

— Спасибо, что вернул меня моей семье. Это было безумно и опасно делать.

— Я был слегка чокнутым и опасным в тот момент.

— Ага, я заметила. — Мне никогда не избавиться от воспоминаний, как Раффи крушит тубы с заключенными в них скорпионами, как убивает монстров, видя мою смерть.

Его губы кривятся, словно он смеется над самим собой.

— Должно быть, это было увлекательно.

— Нет, на самом деле не было. Это было… душераздирающе. Это разбило мне сердце.

Я моргнула, когда осознала, что произнесла это вслух.

— Я имею в виду… — ничего не приходит в голову, чтобы объяснить как-то то, что я только что сказала.

— Разбитое… — он смотрит в огонь, — сердце…

Раффи произносит слова так, словно они для него внове, затем кивает.

— Ага, полагаю, это отражает суть.

Огонь потрескивает в камине. Удивительно, как быстро он согрел нас.

— Я не говорю, что ты был убит горем, — я будто бы забыла родной язык, с трудом подбираю слова. — Я только сказала, что на это было невыносимо смотреть… для меня.

Он не подтверждает, но и не отрицает, мог он или не мог быть убит горем.

— Ну ладно, может, ты действительно немного расстроился. — Как неловко!

Теперь я окончательно смутилась. Часть меня ругается последними словами, что я такая тупица, а часть — с замирающим сердцем ждет реакции.

Оранжево-красное пламя растет и становится жарче. Ритмичный танец и потрескивание огня гипнотизирует. Восхитительное тепло.

— Ты дрожишь, — говорит Раффи неохотно, даже с горечью. — Прими душ. Может, нам повезло, и здесь есть горячая вода.

Он медлит, а я задерживаю дыхание.

Раффи отстраняется от меня.

Он встает и уходит в темноту дома.

Холод моментально возвращается, едва исчезает защита от крыльев. Я смотрю, как Раффи сливается с тьмой — сначала крылья, затем голова, плечи и руки скрываются в тени.

И все.