Вид истинный вернет

Того не было долго, может, около получаса, и вернулся Джеймс в дурном настроении, хотя и пытался делать вид, что всё хорошо. Шестым чувством угадав, что он снова предложит ей лечь и поспать, Лили первой произнесла:

— Как думаешь, долго ещё до рассвета?

Сидя возле ярко-горевшего костра, небо казалось сплошной чернотой, и ничего нельзя было понять, скоро ли конец этой пытке.

— Понятия не имею, — резко ответил Джим. Он вроде хотел сказать что-то ещё, но передумал. Просто сел рядом с Лили и уставился в огонь.

Когда небо чуть-чуть посветлело — сложно было сказать, сколько прошло времени, — стал накрапывать дождь, но недолго. Мелкий, сначала больше похожий на водяную пыль, он превратился в полноценные потоки воды с неба, залившие костёр без единого шанса на его спасение. Лили с Джеймсом пришлось перебраться в шалаш, и там уже, сидя плечом к плечу с ним, обхватив себя руками за колени, Лили чуть было не расплакалась снова. Ну как так? Когда же закончатся эти испытания? Мало было ночёвки на сырой земле, мало голода и грязи, теперь придётся ещё и вымокнуть до нитки. Джеймс приобнял её за плечи, подбадривая, притянул к себе и поцеловал.

— Замёрзла? — жарко дохнул он Лили на ухо, запустив, кажется, ледяную ладонь ей под мантию. — А то я знаю, как нам согреться.

Лили будто ударило током.

— Джим, ты что? Перестань!

Ничего не слушая, тот потянул её к себе на колени, впился поцелуем уже в губы, а одна из его рук по-хозяйски уже, задрав подол платья, по-хозяйски поглаживала её бедро. Джеймс целовался жадно и напористо, кружа голову и не давай опомниться и глотнуть хотя бы каплю воздуха; Лили скорее угадала, чем почувствовала, что с неё потянули мантию. В следующий же миг чужие пальцы будто невзначай коснулись её трусиков, и по нервам Лили прошёл электрический ток. Она резко отпрянула, пихнув Джеймса подальше от себя.

— Перестань, я сказала! Что ты делаешь?

— Чего ты, Лилс?

Её щёки горели, сердце лихорадочно билось, но не от того, что ласки были приятны, — напротив, накатило такое отвращение, что Лили едва не стошнило. Неужели она оказалась права, и Джим…

— А ты чего? Что это было, Джеймс? По-твоему, сейчас самое время целоваться?

Тот обольстительно улыбнулся:

— Детка, не волнуйся ты так! До рассвета ещё далеко, давай расслабимся, скоротаем время, согреемся. Когда ещё такой шанс выпадет?

Нет, это было неправильно. В корне неправильно. Они ещё даже женихом с невестой не были, чтобы Джеймс вот так к ней прикасался. Лицо Лили вспыхнуло от стыда, что ей — ей! — приходилось думать о таких ужасных вещах, ведь она правильная порядочная девушка, гриффиндорка, а не какая-то девица из Лютного!

— Что?! — вспылил Джеймс, едва она озвучила свои обвинения вслух. — Да ты всё не так поняла, Лилс!

— Извини, если я не так тебя поняла, но… — Лили набрала воздуха в грудь и решительно закончила: — Держи свои шаловливые ручки при себе, Джеймс Поттер, понятно? Сначала мы должны стать мужем и женой.

Сказала это и невольно задержала дыхание, испугавшись реакции Джима, которую теперь было не предугадать. Они же одни на много миль вокруг, кричи, не кричи — на помощь никто не придёт, если что… Лицо Джеймса на секунду исказила гримаса злости, но лишь на секунду, может, Лили, у которой заполошно заколотилось сердце, это показалось? Конечно, ей показалось. Джеймс частенько бывал несерьёзен и, случалось, не знал меры в хвастовстве, но он не был жесток и не причинил бы ей зла, никогда бы ею не воспользовался! Тем более, что он сам, тяжело вздохнув, сказал:

— Ну, конечно, мы станем мужем и женой. Я ж не дурак, я всё понимаю, — и демонстративно отодвинулся к самому выходу из шалаша.

Пристыженная Лили, не успокоившись, однако, ни капли, подобрала под себя ноги и, прислонившись к корням дерева, служившим шалашу одной из стен, прикрыла глаза. Ей было и тошно от того, что она подозревала Джеймса зазря, и страшно при мысли, что, возможно, она не ошиблась. Джим своё слово держал, больше не приставал и как будто даже забыл о своём настойчивом желании отправить её поспать, словно и не было ничего подобного. Может, Лили следует извиниться за свои резкие слова, когда они вернутся в Хогвартс? Может, Джеймс и вправду ничего такого не хотел, это она, будучи на нервах, вообразила себе? Но нет, не привиделись же Лили грубоватые и наглые ласки Джима, до сих пор горевшие огнём на её коже? Не привиделись. Тогда как ей теперь быть?

— Дождь кончился.

Встрепенувшись — всё-таки усталость взяла верх, и Лили немного придремала, — она с надеждой выглянула наружу. Рассвет только-только начался, вода и правда больше не лилась с неба, однако не отогревшаяся ещё после зимы земля пестрела лужицами. Трава, ветки — всё было отвратительно мокрое, и Лили всего за несколько шагов до остатков костра промочила ноги. Обернувшись, она внимательно посмотрела на Джеймса, который активно приседал и одновременно размахивал руками, разминая затёкшее тело и согреваясь, потом взглянула на залитые водой угли. Да уж, тут, наверное, и с Инсендио не справиться, а с невербальным колдовством, которое у Джеймса тоже не очень-то уж и хорошо получалось, — и подавно. Воздух после дождя был переполнен влагой и холодом, и Лили обхватила себя руками за плечи, по-детски уговаривая сильно не дрожать. День предстоял такой же стылый и трудный, как и прошедшая ночь. Представив это, она содрогнулась. Хватит. Что бы ни ждало её в Хогвартсе: ужасные новости про нападение в Хогсмиде, оскорбления и издевательства из-за совместной с Джимом ночёвки в Запретном лесу, — Лили хотела вернуться в безопасное место. С Джимом она, положа руку на сердце, в безопасности себя уже не чувствовала.

— Джеймс, пойдём отсюда.