Вид истинный вернет

Глава 9

— Джеймс, где ты?

— Отстань! — рявкнул он, передёрнувшись от отвращения. — Видеть тебя не могу!

За дверью кабинета всё смолкло, но Джеймс догадывался, что приставучая Энола Баккок, то есть Поттер, выглядевшая ужасно в мерзком бесформенном халате поверх пуританской ночной сорочки, вряд ли послушалась и убралась обратно в спальню. Глаза б её не видели! Джеймса при одном воспоминании о своей краткосрочной невесте и уже полноценной жене начинало выворачивать наизнанку. Не такой он видел свою супругу. Не та-кой! Его жена должна была быть стройная, красавица, с волосами до пояса, с милым личиком и в постели горяча, как те маггляночки из лондонских ночных клубов. Однако отец, прибыв вчера в Хогвартс, не оставил ему ни шанса: это при профессорах и следователей из ДМП он был заботлив и защищал Джеймса от несправедливых нападок лорда Блэка, но потом, после допроса, в приказном порядке забрал сына в поместье, где за один вечер сначала провёл обряд помолвки и тут же свадебный. Джеймс поднял руку, с ненавистью посмотрел на золотые линии магического брачного браслета и, плюхнувшись в кресло, плеснул себе полный стакан огневиски, который выпил залпом. В бутылке оставалось на донышке.

— Нолпи! — У стола в боязливом поклоне возник домовик. — Принеси ещё огневиски.

— Старший хозяин будет недоволен, — заламывая руки, забормотал эльф, — молодому хозяину нельзя столько пить.

— Я твоё мнение спрашивал? Выполняй приказ!

С заблестевшими от слёз глазами домовой эльф испарился, а через пару минут вернулся с полной бутылкой, которую Джеймс, отобрав, тут же почал. Поднёс полный стакан ко рту, но пить не стал. Душа не принимала, ему и без выпивки было тошно и мерзко, и гадко.

— Джеймс, почему ты пьёшь?

Как он и думал, новоиспечённая супруга замерла в дверях кабинета. Джеймс окинул взглядом её коренастую, совершенно неженственную фигуру в бордовом халате в пол, жиденькие волосёнки, обрамлявшие отвратительно пухлое, широкое лицо с круглым носом и маленькими глазками, и плюнул ей под ноги. Мерлин, за что ему такое наказание!

— Скоро обед, ты должен присутствовать за столом.

— Ну и вали жрать свой обед, ты, я смотрю, вообще приёмы пищи не пропускаешь!

Энола уставилась на него своими водянистыми глазками, и Джеймса затрясло. Мерлин, и с этой страхолюдиной он вчера ложился в одну постель и трахался! Да если бы не магия рода и ритуала, у него и не встало бы на такую корову!

— Джеймс, ты несправедлив, — произнесла та тихим, дрожащим голоском. — Я не желаю тебе зла, я...

— Не желала бы зла, не пошла бы под венец! Дура полная! Хочешь сказать, не знаешь, что я бы на тебя ни в жизнь не посмотрел?! Уродина! — с наслаждением выдал Джеймс в лицо за одну ночь осточертевшей ему жёнушке. Ничего, пускай привыкает. — Что, думаешь, легла под меня один раз, женой стала, так я на руках тебя носить буду? Кретинка! Привыкай, ты здесь никто, жирная уродливая дромарога. Жена наследника, тоже мне! Да если б не отец, я бы только в спину тебе плюнул, рожа жирная! Уйди с глаз, ненавижу!

Та выслушала его молча, только дрожала губами и мяла в руках пояс от халата, а потом и вовсе безропотно удалилась как какая-то служка — наклонив голову и спиной вперёд. Она даже пятилась медленно и нерешительно, так что Джеймс, в конце концов не выдержав, подскочил к двери кабинета и захлопнул её прямо перед жирным носом незадачливой жены. Достала! Моргот, как его уже достала эта жалкая, толстая, липкая девка! Что хуже всего, с такой уродкой Джеймсу теперь жить до конца его дней, если только Энола не окочурится раньше. Магические браки в принципе не расторгались, а отец выбрал ещё какой-то совсем замудрёный вариант ритуала, связывавший их накрепко, крепче, чем заклинание вечного приклеивания.

Посмотрев снова на огневиски, Джеймс зажмурился, залпом опрокинул в себя стакан и без сил опустился обратно в кресло. Как же до этого дошло? Всего месяц назад он был свободен, как сниджет, полон перспектив на счастье с Лили, а теперь Сириус мёртв, все считают его преступником, убийцей троих невинных магов, сам Джеймс женат... не на кобыле, а на форменной корове, которая и так не блистала ни умом, ни красотой, а как начнёт рожать спиногрызов (а такая начнёт, она же больше ничем не интересуется), так и вовсе перестанет через двери проходить. Он схватился за голову, изо всех сил борясь с желанием завыть в полный голос от жалости к себе. Баккок Джеймс знал, конечно, ведь они учились на одном курсе, но и в дурном сне представить не мог, что отец женит его на тугодумной хаффлпаффке, единственные достоинства которой — чистокровность и происхождение из плодовитой семьи. У Баккок было восемь старших братьев и сестёр, которые уже закончили Хогвартс, женились или вышли замуж и родили не по одному ребёнку. Отец вчера, давая им напутствие после ритуала, пожелал роду Поттер многочисленного потомства, а Джеймс пришёл в ужас, осознав, что родовая магия заставит его вновь и вновь укладывать законную супругу в постель и делать ей детишек. Мерзость какая! Так и придушил бы или траванул чем, всё равно же Баккок тупая и не заметит ни Напитка живой смерти, ни магловского мышьяка в чае. А если — Джеймса прошиб пот, — если его жена уже беременна? Ритуал проводился в родовом поместье, волей главы рода и с вполне определённым напутствием... О, Мерлин, за что?! И больше не убежать проветриться где-нибудь с Сириусом, потому что Сириус мёртв, и даже вспоминать его вслух нельзя: Джеймс собственноручно создал давнему другу славу Пожирателя смерти. Его даже родители не поймут, если вдруг Джеймс начнёт горевать по приятелю, отец с лордом Блэком и так с большим подозрением смотрели на него во время того злосчастного допроса. А уж про Лилс придётся забыть навсегда!

При одном воспоминании о ней Джеймс снова взялся за бутылку. Его мучила не совесть, а страх. То, что про беззаветную любовь Лили Эванс можно забыть, Джеймс понял, ещё когда они поругались в Запретном лесу. Гордячка бы не простила просто так его, а если бы и простила, то потом не раз припомнила бы случившееся. Но сваливать всю вину на неё Джеймс не планировал! У него не оказалось иного выбора. Скажи Джеймс, что сам позвал Лилс в Хогсмид, так точно не отделался бы от отца и, что хуже, от Блэков. Те бы пристали, как пиявки, или вообще провели какой-нибудь тёмный ритуальчик — и вуаля, Джеймс бы сам выложил, что Сири ему помогал, притворяясь Пожирателем. Да Блэки бы... кишки из него живьём выпустили и прокляли бы так, что смерть показалась бы избавлением. Что Джеймс должен был делать, по-гриффиндорски честно во всём признаться? Ага, и прожить после этого день-два, а то и меньше. Сириус всегда заявлял, что семье плевать на него, и потому платил им той же монетой, но из увиденного Джеймсом вчера следовало иное. Лорд Блэк готов был сравнять Хогвартс с землёй, и из обрывков подслушанных разговоров Джеймс узнал, что директору Дамблдору очень повезло, что авроры забрали его в Министерство на допрос раньше, чем в школу прибыли Блэки.

Надо бы почитать вчерашний «Пророк». Старик выкрутится, Джеймс не сомневался: он же всё-таки Великий чародей и победитель самого Гриндевальда. Проблемы старика его никогда не заботили, но для дела света это, конечно, большая потеря и пятно на репутации. Ещё и Сири — он был сильным магом и, подучившись немного в Аврорате, Пожирателей пачками бы скручивал и в Азкабан отправлял. А теперь всё, Джеймсу и самому из-под удушающей опеки родителей не вырваться: поженили против воли и посадили под замок в покоях наследника, детей делать, чтоб их! Лилс же... если повезёт, она отделается малой кровью, но что-то Джеймсу подсказывало, что не отделается, уж больно решительно настроен был отец. Вряд ли он, конечно, поверил, что идея с пикником принадлежала Лили, знал же об увлечении Джеймса грязнокровкой, однако, по крайней мере, его вранью не препятствовал. И на том спасибо, папочка!

Но как, как могла жизнь так перевернуться? Джеймс был влюблён в прекрасную, красивую девушку, собирался жениться, и чтобы компания его верных друзей гуляла на его свадьбе! И вот его самый лучший друг мертв, а потенциальная невеста оказалась виновной в попытке его обольстить. Джеймс пришлось соврать, что он ничего не знал про зелье плодородия, выставить дело так, будто это Лилс хотела от него забеременеть, а потом шантажировать, чтобы выйти замуж. Не поверить ему не могли, очень уж складно получилось: Джеймс — богатый наследник древнего рода, она — бедная грязнокровка, которой после Хогвартса светило максимум место официантки в кафе у Фортескью. Да любой согласился бы с тем, что это девица решила выгодно устроиться в магическом мире, а не Джеймс желал её заполучить любой ценой. Тут-то и становилось страшно. Лилс тоже будут допрашивать, и она наверняка не станет молчать и смиренно принимать удары судьбы. Нет, как же, гриффиндорская отличница и староста школы однозначно попытается восстановить справедливость, и Джеймс очень надеялся, что ей не хватит ума или духа обвинить во всём его. Ну, или что грязнокровку и слушать не станут. Кому интересны оправдания заведомо виновной ведьмы? Дай-то Мерлин!

— Нолпи, где сейчас отец?

Материализовавшийся домовик неуверенно переступил на месте.

— Старший хозяин и хозяйка с утра после завтрака отбыли в Хогвартс и ещё не возвращались.

У Джеймса ёкнуло и неприятно заныло сердце. Сегодня, скорее всего, разговаривали с Лили: вчера она, как говорили, чуть ли не сознание потеряла после того, как набрела в Запретном лесу на логово акромантулов. Допрос могли и перенести. Значит, сегодня всё и решится. Каким вернётся отец? После вчерашнего Джеймс боялся его до нервной трясучки, потому что ничего больше не мог противопоставить.

В пугающем, медленно тянувшемся ожидании он приказал домовику принести «Ежедневный пророк» за два дня и принялся изучать газеты. Лучше бы Джеймс этого не делал! Вчерашний «Пророк» пестрел жуткими колдографиями из Хогсмида, там имелся даже снимок мантии и пожирательской маски, которые всего несколько дней назад, смеясь, демонстрировал ему Сириус. Интервью с пострадавшими и свидетелями, доклад Главного аврора с выдержками из показаний Дамблдора, будто тот знал о деятельности вербовщиков Пожирателей смерти в школе, но думал на совершенно других людей. Обвинение Дамблдором Риддла — вот это правильно, хорош старик, что даже в такой ситуации направил людской гнев на истинного врага. Но в следующем выпуске обнаружилось заявление Тома Риддла — клятва магией, пикси его закусай! — что он со сторонниками к этим Пожирателям смерти не имеют никакого отношения. Джеймс недоверчиво трижды перечитал статью, однако ничего не поменялось, Риддл магии не лишился. Конечно, не лишился, ведь Сириус Блэк никогда не был Пожирателем, но, Мерлин, волшебники и Министерство поверили! Поверили, что этот темнейший маг действительно не монстр! В ярости Джеймс отшвырнул газету и снова схватился за голову.

Что он натворил! Что?! Маленькая и вроде бы невинная ложь в попытке и Лилс взять в жёны, и наследство сохранить, привела к тому, что Джеймс сам всё потерял, другим навредил, а тёмным магам, которых искренне ненавидел, вообще невольно помог, посадив пятно на репутацию Дамблдора. Да и Мордред с ней, с репутацией, Джеймс женат на нелюбимой женщине и находился в полной зависимости от отца, как от главы рода. Без шанса на побег и спасение. Да если бы он только знал, то никогда, никогда бы не начал эту заваруху! Объяснил бы всё Лили прямо, уж лучше бы она сразу влепила ему пощёчину и обозвала кретином и болваном. Того, что уготовили ей его родители, Лилс не заслуживала, но... если выбирать между нею и собственным благополучием, куда-то девалось всё гриффиндорское благородство. И сомнений в сделанном выборе почти не возникало, так что Джеймс задумался, а действительно ли он любил Лили, если сейчас легко, ну, относительно легко ею пожертвовал. Если и любил, то точно не так, как Нюниус, уж на коленях бы перед ней не стал ползать. Тогда что? Зачем Джеймс так боролся за девчонку, чувства к которой так быстро угасли после нескольких испытаний? Себя в ловушку загнал, превратился в жалкого труса и вруна, Бродягу погубил, и ради чего? Рука вновь потянулась к бутылке.