Вид истинный вернет

Глава 8

Лили казалось, что всё это сон. Уютная, мягкая постель в Больничном крыле, живой и яркий солнечный свет, лившийся из окон, который не могли остановить даже ширмы, огораживавшие её кровать. Пижама вместо замызганных и вконец испорченных платья и мантии. Душ, сытный обед. Страшно было закрывать глаза: вдруг Лили проснётся и опять окажется в холодном и страшном Запретном лесу?

Пережитой кошмар то и дело напоминал о себе мурашками по телу, но слава Мерлину, и лес, и пауки остались позади. Лили вернулась в Хогвартс и была наконец в безопасности. Вот только... она повернулась на бок и сжалась. Они с Джеймсом поругались, страшно поругались. Наверное, можно сказать, что между ними всё кончено. Вряд ли этот гордец придёт просить прощения, он же не Северус, который на шестом курсе за ней месяцами хвостом таскался. Лили ещё сердилась на Джима за грубость, упёртость и нежелание признавать свои ошибки, но в то же время ей было так обидно! Она ведь думала, Джеймс её любил, ведь он столько времени добивался её симпатии и взаимности... и так легко погнал прочь при первом же серьёзном испытании для их чувств. Предательство жглось, словно Лили приложила к сердцу жгучую веретенницу. Вся её жизнь, ближайшее будущее, которые казалось такими безоблачными и счастливыми, обратились в ничто. И вроде нужно бы радоваться, что характер и неисправимость Джима вскрылись до того, как Лили совершила непоправимую ошибку — у волшебников настоящие, магические браки не расторгаются, — но, Мерлин, как же это больно! Она снова доверилась не тому человеку. Насмешки Петуньи, которая не преминет проехаться по сердечной неудаче младшей сестры, слухи и издёвки студентов можно было пережить, и Лили их переживёт, конечно. Кто бы что ни говорил, она хотела быть Джеймсу верной женой и соратницей совсем не потому, что он богатый наследник древнего рода! Ну, не только поэтому, хотя финансовая стабильность тоже важна для семейной жизни. Лили понимала, насколько велика разница в их положении, но верила (как понимала теперь — наивно), что любовь и брак между богатым магом и бедной, незнатной ведьмой возможны не в одних сказках. А оказалось, что Джиму Лили нужна была... непонятно зачем. Неужели чтобы просто досадить Северусу? Или Поттер хотел, чтобы яркая и независимая Лили Эванс была рядом с ним, чтобы и дальше чувствовать себя королём школы? Кто она для Джеймса Поттера? Добыча? Развлечение? Легкодоступная и несерьёзная девица для постельных утех? Лили вытерла непрошеные слёзы. Поступок Северуса два года назад многому научил её, закалил и сделал сильнее, но всё же недостаточно сильной, чтобы пережить ещё один такой удар.

Но вдруг Джеймс сейчас тоже мучительно переживал их ссору? Они оба были на взводе, напуганы, не знали, что делать, вот и наговорили всего, а Лили дополнительно накручивала себя. О, было бы этой правдой! Только Лили не могла забыть прозвучавшее в запале ссоры оскорбление, тем более гадкое, что Поттер раньше уверял её: он не такой, как Снейп, и никогда не опустится до подобного даже в мыслях. Что теперь гадать, как давно он называл её грязнокровкой за глаза, Лили всё равно не узнает всю правду. Зато она точно знала, что в Запретном лесу Джеймс и не подумал идти за ней, останавливать или спасать, когда она натолкнулась на гнездо акромантулов, нет. Когда Лили вывели из леса авроры, она мало что соображала от ужаса, но запомнила — Поттера среди тех магов не было. Его, кажется, в первую очередь нашли и отправили в Хогвартс. А рядом с Лили, огрызаясь и оберегая от далеко не нежных и вежливых вояк, шёл Северус... который вообще никак не должен был там оказаться! Но он там был. Он, а не Джеймс. Хотя... Нет, хватит с неё поспешных решений. Впредь Лили будет умнее. Джеймс ничем не лучше Северуса, но и Северус — тот ещё мерзавец.

Время шло, а никто из волшебников так к Лили и не приходил. В другое время она огорчилась бы и расстроилась, но сегодня радовалась и мысленно благодарила тех, кто позволил ей побыть наедине со своими мыслями. Вряд ли Лили смогла бы разговаривать или давать показания — а её наверняка же будут расспрашивать по поводу произошедшего в Хогсмида, — переживая заново всё случившееся в Запретном лесу. Нет, час или два многого не изменят, но ей хватило их, чтобы собраться с духом. Позже, ночью у себя в спальне Лили проплачется в подушку и решит, что делать ей дальше, но пока... пока она не должна была показывать свою слабость ни перед кем.

Наконец с поклоном появился школьный домовик, принесший ужин и флакон укрепляющего зелья. Поблагодарив эльфа, Лили принялась было за еду, но подумала и попросила домовика принести ей последний выпуск «Ежедневного пророка». Что-то жуткое было в том, что никто из авроров, преподавателей или работников Больничного крыла не приходил к ней настолько долго. Может, пострадавших в Хогсмиде куда больше, чем Лили себе представляла? Тот бой даже издалека представлялся жестоким, как бы погибших не оказалось! Снова вспомнился Джеймс с его беспечным нежеланием серьёзно раздумывать на эту тему. Почему же Лили сразу не заподозрила, насколько он лицемерный и скользкий тип?

Забрав у эльфа принесённую газету, Лили погрузилась в чтение и через минуту, шокированная, не могла оторваться от горячих обвинительных статей. На Хогсмид напал не просто Пожиратель смерти, им оказался Сириус Блэк! Бродяга, её друг! Но как же так? Он отрёкся от своей тёмной семьи, собирался идти в Аврорат как раз бороться против жестоких Пожирателей! Это какая-то чудовищная ошибка, кто-то обознался и принял ни в чём не повинного Сириуса за преступника и убийцу. Но, дочитав до конца краткое интервью с Главным аврором Грюмом, Лили в ужасе отбросила «Пророк» подальше. Ошибки быть не могло, Сириус погиб по нелепой случайности в бою, будучи в одежде Пожирателя. И доподлинно уже установили, что именно из его палочки выпустили как Темную метку над деревней, так и Аваду Кедавру. У Лили не было слов. Не могли же авроры и следователи из ДМП все вместе ошибаться! А это означало, что Сириус, с пеной у рта клеймивший всех слизеринцев тёмными магами и будущими убийцами, сам оказался настоящим убийцей. Лили схватилась за голову. Да как он мог? Чем провинились жители Хогсмида? И почему, почему он предал их всех: её, Джеймса, их дружную компанию, гриффиндорцев, директора Дамблдора, ратовавшего за дело света? Мерлин, теперь понятно, почему никто не спешил приходить к ней. Маги наверняка готовились к допросу! Даже если Лили непосредственно и не участвовала в сражении в Хогсмиде, она дружила с Сириусом и должна была заметить, что с ним что-то не так. Заметить и предупредить хотя бы того же Дамблдора! Но она не помнила за Блэком ничего странного, разве что в последнее время тот уж слишком активно обсуждал что-то наедине с Джеймсом. Лили вмиг стало холодно — а Джеймс, Джеймс был в курсе? Они же лучшие друзья, столько времени проводили вместе, и Джим просто не мог не знать, что его лучший друг замыслил нечто ужасное. И никому не сказал... Её затошнило от отвращения. Ещё вчера Лили считала Джеймса лучшим парнем, какой только мог быть, но теперь её мутило от одной мысли, что она любила этого человека, двуличного, тихушника, такого...

— Мадам Помфри, слава Мерлину! — воскликнула она, подскочив, когда из-за ширмы, отделявшей кровать Лили от остальной части Больничного крыла, вышла медведьма.

— А, вы проснулись, мисс Эванс, — обычно улыбчивая, мадам Помфри с совершенно бесстрастным лицом достала палочку и быстро наколдовала какое-то колдомедицинское заклинание. — Вижу, вам уже лучше. Вы приняли зелье, что вам передал домовик?

— Мадам Помфри, скажите, что это неправда! — Лили выставила газету перед собой как щит. — Это же неправда?

Бледная, какая-то неживая медведьма убрала свой волшебный инструмент и отвела взгляд в сторону.

— Вам стоит больше за себя переживать, мисс Эванс. В «Пророке», увы, нет ошибок.

От таких новостей Лили осела на кровати. Это правда? Про Сириуса, который оказался жестоким тёмным магом и настоящим убийцей, про профессора Дамблдора, который знал, что в школе есть сторонники Пожирателей смерти, но ничего не делал! Люди, которые окружали Лили, оказались напрочь лживыми и гнилыми, а она верила им, искренне верила!

— Вам передали кое-что и попросили поскорее прочитать.

Рваный клочок пергамента Лили чуть не вырвала из руки мадам Помфри. Послание от Джима? Конечно, от кого же ещё, он наверняка хотел объясниться. Но когда она развернула записку, в глаза бросился острый, летящий почерк, который Лили за два года разрыва так и не забыла.

«Требуй Веритасерум, тебя обвиняют в краже крови».

Какой краже крови? Кто её обвинял? Лили ни в чём не виновата, она ни на кого не нападала в Хогсмиде и помочь не могла, потому что была далеко и... испугалась, да! Она ведь ещё семикурсница, просто девушка, а не боец Аврората! Что Лили сделала такого, что для якобы оправдания обязательно нужна сыворотка правды? Зачем Северус прислал ей записку? Он же не настолько мерзавец, чтобы попытаться таким образом вернуть их дружбу!.. Наверное.

Мадам Помфри отправила кому-то патронус, серебристую голубку, и уже собиралась уходить, когда Лили крикнула:

— Постойте! Постойте, мадам Помфри. Вы знаете, что такое «кража крови»?

Задержавшаяся медведьма окатила её странным взглядом, смесью неодобрения, недоверия и жалости, но смилостивилась и объяснила, после чего Лили, лишившись дара речи, откинулась на подушку и, мелко-мелко дрожа, беззвучно заплакала. Она... ей... Её обвиняли в том, что она хотела забеременеть от Джима и так привязать его к себе? Мерлин, это какой-то кошмар! Лили бы никогда не посмела, это низко и подло, и такой позор, до свадьбы! Кто же сказал про неё этот ужас? И почему, почему Джеймс не защищал её, не объяснил всем, что подобного и быть не могло?! Ну, где же он, хвалёный защитник, когда он так нужен?!

За ширмой послышались шаги, стремительная и решительная поступь нескольких человек.

— Она очнулась? Отлично! Я желаю видеть её немедленно!

— Господа, прошу, подождите, — вдруг взмолилась мадам Помфри. — Мисс Эванс перенесла ужасное потрясение, ей нельзя волноваться.

— Нельзя волноваться?! — незнакомый мужской голос поразил Лили, столько в нём было ярости и ненависти. — Этой грязнокровке ещё и не так предстоит поволноваться! Пусть знает своё место!

Ширма от удара отлетела в сторону и звучно упала на соседнюю койку. Перед Лили оказался невысокий и седовласый очень важный маг. Не ожидавшая вторжения Лили обхватила себя руками за колени, испытывая острое желание спрятаться с головой под одеяло. На миг мелькнуло удивление, как сильно пришедший похож на Джеймса: тот же овал лица, глаза, нос, даже волосы знакомо и непослушной ерошились, — но оно угасло, раздавленное источаемой этим волшебником злобой.

— Лорд Поттер, прошу вас, позвольте мне, — услужливо произнёс кто-то другой, — не стоит так утруждаться.

Когда мужчина — Мерлин, это и правда отец Джеймса! — посторонился, Лили увидела ещё двоих: невзрачного человечка в чёрной мантии и, язык не поворачивался назвать её просто женщиной, леди в строгой, но богатой мантии. Она смотрела на Лили так, как и её, видимо, супруг, — брезгливо, как на ничтожество. За ними всеми, печальная и понурая, стояла мадам Помфри.