Anima Mea. Моя душа

А теперь она поцеловала его. И вот он уже милуется с ней, как какой-то озабоченный и доведенный до отчаяния подросток, посреди улицы, перед домом своего друга. Его захлестнуло такое удовольствие, что казалось, он мог бы кончить, не сходя с места.

Малая, рациональная часть Снейпа подвергла сомнению его действия. Они стояли на улице на виду у прохожих. Он заманил ее в древний город и понятия не имел, как спасти и отправить обратно домой. Скорее всего, они оба погибнут через несколько дней.

Он никогда никому не был нужен. Даже здесь, в этой новой жизни.

Сальноволосая летучая мышь.

Старый грязный козел.

"Я же гожусь ей в... нет... нет... наплевать... заткнись!" — возражала другая часть. У него было мало опыта в таких делах. — "Что если..."

Северус просунул колено между ног Гермионы, сдавил рукой мягкие ягодицы, прижал ее к себе еще сильнее. Гермиона опять застонала. Ее язык ласкал его, и она вцепилась ему в волосы с такой силой, что было больно.

оОо

"О боже, о боже, о боже, о боже, о боже", — рациональные мысли выветрились у Гермионы из головы. Все, о чем она могла думать и что могла ощущать — это его тело, прижатое к ней. Никогда в своей жизни не была она так возбуждена. И Гермиона целовала и целовала его, хотя дышать становилось труднее, и от долгого стояния на цыпочках болели щиколотки. Ее трясло от напряжение и нахлынувшей страсти. Вцепившись ему в волосы, она чувствовала, как легкая щетина царапала подбородок, когда он целовал ее. Было очевидно, что Снейп возбужден не меньше её. Когда он раздвинул коленом ее ноги и чуть надавил, Гермионе показалось, что от удовольствия она потеряет сознание.

Вдруг один из прохожих на оживленной улице сильно толкнул их, и Гермиона чуть не упала. Это отрезвило их обоих. Они отстранились, тяжело дыша. Что-то болезненно кольнуло в животе, и Гермионе показалось, словно между ними натянулась струна, которая лопнула, когда они отпустили друг друга, отозвавшись эхом того чувства утраты, с которым она свыклась за последние несколько лет. Она постаралась взять себя в руки и несколько раз глубоко вздохнула, смотря перед собой. Гермиона видела, как быстро поднимется и опускается грудь Снейпа от неровного дыхания и как он тоже пытается успокоиться.

— Да, — сказала Гермиона прерывающимся голосом и неловко рассмеялась. — Несколько неожиданно. Ты как? — она подняла голову и взглянула на него.

Снейп напряженно смотрел на нее, в глазах застыла настороженность. Гермиона улыбнулась, и он чуть расслабился, и настороженность исчезла. Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Его губы, от прикосновения к которым ее рот до сих пор покалывало, изогнулись, а потом и вовсе сложились в настоящую улыбку, которая, впрочем, быстро исчезла — Снейп сделал шаг назад, одернул тунику и свободной рукой провел по волосам.

— По правде говоря, даже не знаю, — ответил он, и Гермиона вздохнула с облегчением, услышав намек на юмор в его голосе. — Ох, женщина, откуда что взялось. Ты...

Он снова прерывисто вздохнул, и губы вновь изогнулись почти что в улыбке. Он закашлялся и потряс головой, будто хотел привести мысли в порядок. Гермиона не знала, что сказать. Она все еще пыталась понять, что думать о таком неожиданном и таком страстном поцелуе.

— Я бы, конечно, с удовольствием все это продолжил, Гермиона, но на нас люди и так уже пялятся. К тому же нам нужно отнести зелья и посетить званый ужин, — он подал ей руку, наклонив голову в столь характерном для него жесте. — Пошли?

Он был прав. Им обоим нужно было заняться более важными вещами. Часы и минуты ускользали из рук, а у них еще так много дел. Сейчас было самое время вспомнить, что она являлась умной и образованной женщиной, а не скопищем клокочущих гормонов. Гермиона снова положила руку Снейпу на локоть, и они продолжили свой путь к дому Веттиев.

оОо

Гермиона во все глаза рассматривала фойе, куда они вошли и где она отдала паллу прислужнику. Снейп расстегнул застежку на плаще и, поведя плечами, сбросил его на руки рабу. Северус последовал за Гермионой в дом, и маленькие бутылочки с зельями позвякивали в ларце при каждом его шаге. Внутри помещение было точно таким, каким она помнила по раскопкам. Гермиона с радостью заметила на стене изображение Приапа, римского бога плодовитости, богатства и садов. Он был нарисован опирающимся на стену, рядом с ним на полу стояла корзина, полная фруктов, а на голову был надвинут фетровый колпак фригийских вольноотпущенников. В правой руке Приап держал весы, на одной из чаш которых покоился его огромный эрогированный член — признак удачи и богатства в древнем Риме, а на вторую был положен мешок с золотом. Эта возмутительная фреска олицетворяла собой талисман благосостояния и защиты от дурного глаза. Юмор, а также смысл изображения был ясен. Во-первых, это был игра на схожести двух латинских слов: penis and pendere (1). А во-вторых, всем входящим было ясно сказано, что "наша удача помогла нам сказочно разбогатеть". Гермионе всегда нравился житейский позитив, заключённый в изображениях. Она улыбнулась и от того, что узнала фреску, и потому, что та была настолько скандальна.

— Ты увидела что-то, что тебе понравилось? — прошептал Северус ей на ухо, и его голос был полон смеси веселья и презрения.

Гермиона повернулась к нему, всё еще улыбаясь, и внимательно осмотрела с головы до ног.

— А что такое? Завидуешь, Северус?

Снейп фыркнул и, обойдя Гермиону, проследовал внутрь дома, неся перед собой ларец с зельями, которому уже был возвращен нормальный размер.

Дом был полон шума и гама. Гермиона слышала смех и говор, доносившийся из главного перистиля, что находился в противоположном от атрия конце дома. Оказавшись внутри, она услышала высокий голос римских флейт, выводивших весёлую танцевальную мелодию. Им вторили нежные звуки ударных инструментов: кимвалов и бубнов. Гермиона прошла за Снейпом по направлению к небольшой группе людей, стоявших у входа в сад. Группа состояла из трёх мужчин и одной женщины. Все они держали в руках бокалы с вином и о чем-то оживленно беседовали. Когда они подошли, четверка расступилась, и двое мужчин сердечно поприветствовали Северуса. Один из них кликнул раба, чтобы тот забрал ларец с зельями, а потом, дружески похлопав Снейпа по плечу, велел принести вина.

Гермиона и ее соратники по раскопкам часто рассуждали о том, как могли бы выглядеть братья Веттии. О них было известно намного больше, чем о других жителях Помпей, но все же никто не знал ничего о их росте, и откуда они появились в городе: родились ли они в окрестностях Неаполя или же попали сюда откуда-то издалека. Как оказалось, оба брата были высокими, стройными, с красивыми открытыми лицами. Буйные рыжие волосы и веснушки дополняли картину. Они производили впечатление умных людей, хоть и задиристых. Одежда обоих была яркой и кричащей. Сей гардероб был дополнен золотыми перстнями и цепочками.

— А, Северус, старина! — сказал один из братьев. — Что-то ты припозднился.

— Смотри-ка, а ты пришел не один! — добавил второй, комично приподняв брови, и посмотрел на Гермиону, когда та подошла к группе.

— Конвива, — Северус кивнул головой, приветствуя каждого из них. — Реститут, — Снейп слегка нахмурился, смотря на открытые улыбки мужчин. — Вы часто советовали мне приводить кого-нибудь на подобные мероприятия, а потому разрешите мне представить Гермиону, мою... племянницу.

— Ага, знаменитая племянница! — рассмеялся Реститут и взял руку Гермионы в свою, приветливо пожав. — Очень приятно познакомиться, Гермиона. Меня зовут Авл Веттий Реститут, а это...

— Его гораздо более привлекательный брат, Авл Веттий Конвива, — улыбнулся второй мужчина и, развернувшись к стоявшей рядом женщине, добавил. — Позвольте вас познакомить с моей женой, Марцеллой.

Женщина, которую представили Гермионе, оказалась необыкновенно красивой: с бледной кожей, длинными, темными волосами, ниспадавшими на плечи, с широко расставленными умными глазами и лицом в форме сердечка. Марцелла улыбнулась и пожала Гермионе руку в качестве приветствия, посмотрев на Северуса, неловко стоявшего в стороне.

— Добрый вечер, Северус, — произнесла она уверенно низким голосом, повернулась и поцеловала его в щеку. Обычно весьма сдержанный, в этот раз Снейп не отстранился, и было очевидно, что они давно и хорошо знакомы. Ощутив укол ревности, Гермиона, тем не менее, постаралась придать лицу вежливое выражение.

— Очень приятно познакомиться, моя дорогая, — любезно сказала Марцелла. — Добро пожаловать к нам в дом. Не желаете ли отведать фалернского вина?

В этот момент рядом с ними появился молодой раб с подносом, уставленным полными бокалами. Улыбнувшись, Гермиона поблагодарила хозяйку и, пригубив напиток, повернулась к четвертому участнику их небольшой группы. Испуганно вздрогнув, Гермиона поняла, что они уже были знакомы.

— Я так понимаю, что вы уже встречались с нашим гостем, высокоуважаемым эдилом Марком Федуцием. — продолжила Марцелла. Эдил низко поклонился, блеснув улыбкой, переводя взгляд с Северуса на Гермиону и обратно.

— Ах, милая Гермиона, мне так приятно вновь вас увидеть, — сказал он, растягивая слова и оценивающе оглядывая Гермиону с головы до ног. — Сегодня вечером вы еще прекраснее, чем были с утра.

— Эдил, — Гермиона быстро пожала ему руку, стараясь сохранять спокойствие и вежливую улыбку. Она заметила, что лоб Федуция был покрыт капельками пота, а рука дрожала, и подумала, что это было вовсе не из-за жары или выпитого вина.

— Прошу всех за стол, хватит болтовни. А то мы так весь ужин пропустим, — подал голос Конвива и, взяв Гермиону за локоть, повел ее по направлению к саду, прочь от Федуция.

оОо

Обратное путешествие в Неаполь помнилось смутно. Гарри знал, что он, Альберто и Габриэль сломя голову кинулись к мотороллеру и что потом Альберто во время их неимоверной гонки в больницу имени Антонио Кардарелли выжимал бешеную скорость, невероятную для такой маленькой машины.

Сердце Гарри было полно беспокойства и страха. С самого начала он не особенно верил в то, что с Гермионой могло что-то случиться. После разговора с Роном в "Трех Метлах" он убедил себя, что та просто путешествует. Что вечная неспособность находиться на одном месте опять заставила Гермиону сбежать, исчезнуть на какое-то время, тем более, что такое случалось уже не раз. Конечно, ей и раньше, бывало, доставалось. Можно было вспомнить, например, проклятие, которым запустил в нее Долохов во время сражения в Отделе тайн. Понадобилось некоторое время, что бы рана действительно зажила. Или слегка неровный шрам, оставленный ножом Беллатрикс. Гарри знал, что битва за Хогвартс не прошла для Гермионы даром. После сражения она отдалилась от своих друзей, стала более сдержанной и саркастичной. Когда она вернула память родителям, их взаимоотношения уже никогда не стали прежними. Закрыв глаза, Гарри пожелал всей душой, чтобы Гермиона поправилась поскорее.