Anima Mea. Моя душа

Во время восьмого, дополнительного года обучения Гермиона брала частные уроки у Септимы. Гарри бросил взгляд на камин. На полочке были наставлены стаканы, сражающиеся за свободное место с маггловскими часами, конкуренцию которым составляла уменьшенная гипсовая копия Поцелуя Родена, а также ваза с неувядающими цветами. Гарри припомнил рассказ Гермионы о том, как в течение нескольких недель она наблюдала за грушей, медленно, но верно гнившей на полке в комнате Вектор. Это привело слушателей в изумление и ужас. В конце концов, фрукт упал на пол и со временем превратился просто в темное пятно на ковре.

Септима этого даже и не заметила.

Вектор подняла голову и улыбнулась.

— Доброе утро, Гарри, — она тепло поприветствовала Гарри низким голосом, растягивая слова в новоанглийской манере. — Тебя Филиус прислал?

Гарри улыбнулся в ответ. Септима сидела за столом в дальнем углу комнаты и внимательно читала пергамент, зажав в руке перо. Перед ней стояли какие-то сложные приборы, которые вращались и жужжали. Слева от нее находилась большая доска, к которой был приколот пергамент с копией портрета Снейпа. От него отходили записи, сделанные разноцветными мелками. Это был набор букв и цифр и, Гарри понятия не имел, что это все могло значить.

Нумерология ставила Гарри в тупик. В школе ему не пришлось ее изучать, и когда Гермиона очень терпеливо попыталась объяснить основополагающие принципы, у Гарри вскоре закружилась голова, и он подумал, что ему вряд ли удастся понять эту науку.

— Доброе утро, Септима. Вот интересуюсь, удалось ли вам узнать что-то новое о портрете? — спросил он, подходя к Вектор.

— У меня получилось добиться положительных результатов. Вот только что я сделала весьма любопытное открытие, — она потянулась и щелкнула по одному из серебряных устройств, которое закрутилось еще быстрее. Понаблюдав за ним некоторое время, профессор что-то отметила на пергаменте.

Давно, когда Гермиона готовилась к сдаче экзамена на докторскую степень, Гарри навещал ее в Австралии. Тогда она тоже попыталась объяснить ему преимущества зачарованных приборов. Гермиона сравнивала их с маггловскими калькуляторами или простыми компьютерами. Но все, что Гарри удалось понять, так это то, что эти приспособления помогают нумерологам производить сложные расчеты.

— Гарри, может быть чаю? У меня, правда, есть только чай из хризантем, но зато свежезаваренный...

— А-а-а, да нет, спасибо, Септима, — при мысли о чае из срезанных цветов Гарри слегка поморщился. Ему казалось, что этот напиток должен быть очень горьким на вкус.

— Как Гермиона? — спросила Вектор и жестом пригласила Гарри присесть на один из стульев, стоявших перед столом.

— Пока без изменений, — ответил Гарри, пожав плечами. Он осторожно поднял кипу бумаг с сиденья и переложил их на диван. Когда он наконец уселся, Септима откинулась на спинку и внимательно посмотрела на него.

— Ну что же, — начала она, покручивая перо между пальцами, — хорошая новость заключается в том, что, как мне кажется, я разгадала загадку рун, расположенных по периметру портрета.

— Здорово, — произнес Гарри, надеясь, что Вектор сможет объяснить все понятнее, чем получилось у Гермионы.

оОо

— Сначала вопрос, — сказала Септима, поднявшись из-за стола и подойдя к доске, — Гарри, тебе когда-нибудь приходилось изучать нумерологию?

Увидя озадаченное выражение на его лице, Вектор вздохнула. Похоже, объяснить теорию будет сложнее, чем она предполагала. Еще раз глубоко вздохнув, она постаралась представить, что Гарри являлся учеником третьего курса.

Взяв в руки кусочек мела, профессор указала на надписи на доске.

— Так вот, эти руны определяют линию жизни. Как правило, жизнь может быть представлена прямой линией. Вот такой.

Септима перевернула доску и принялась чертить простые оси координат. А затем, воспользовавшись заклинанием для того, чтобы изменить цвет мелка, она провела прямую, выходящую из пересечения осей икс и игрек. Вектор повернулась к Гарри, который старался уловить суть объяснений изо всех сил.

— И, основываясь на рунах вокруг портрета, я могу провести точно такую же простую прямую под некоторым определенным углом, — объяснила Септима.

Вновь перевернув доску, она указала на три похожих руны, расположенных вокруг портрета.

— Мне удалось вычленить требуемую функцию, которая определяется рациональными переменными, необходимыми для того, что бы нанести линию здесь, здесь и здесь, — произнесла она, по очереди показывая на руны. Гарри покивал головой, словно и в самом деле все понял.

— Пока ничего необычного. А теперь смотри... Проблема в том, что руны на портрете изменились тогда, когда изменилось и само изображение. Создается впечатление, что функции перестроились. Когда я впервые изучила портрет, то вот эта функция была доминирующей, — Вектор постучала по доске, и значки, окружавшие портрет Гермионы и Снейпа, замерцали и поменяли цвет.

Септима, обернувшись, посмотрела на Гарри, который все еще отчаянно пытался понять, что она говорила.

— Но день спустя, когда изображение изменилось, руны тоже стали другими и выглядели вот так, — она снова постучала по доске, и значки снова перестроились.

— А вчера все снова поменялось, — Септима вновь постучала, и перед ними предстало изначальное уравнение.

— Теперь ты понимаешь, — продолжила она, — что мы имеем дело с переменным набором функций, что является определением интерактивной нумерологической цепочки, и в результате мы имеем асимптоту. Иными словами, расстояние от точки кривой до этой прямой стремится к нулю при удалении точки вдоль ветви в бесконечность. Вот так, — Септима опять перевернула доску на ту сторону, где она только что нарисовала график и уверенной рукой изобразила кривую, приближавшуюся к первой линии, но не касавшейся ее.

— На самом деле, все это очень интересно, — продолжила профессор, искренне желая, чтобы и Гарри тоже нашел это захватывающим. — Если мы применим правило Симпсона к этой последовательности, то получится сложная функция, которая обозначает асимптоту, что является бесконечной жизнью.

Септима замолчала и посмотрела на потерянное лицо Гарри. "Да, — подумала она. — Похоже, я его запутала". Она напомнила себе, что практика давалась ему куда лучше теории. Она немного подумала, а потом пожала плечами. "Какая разница, мы ведь не в классе", — решила Вектор.

— Все что я пыталась объяснить, Гарри, так это то, что эти линии, вместе взятые, представляют жизнь человека, который хотел обмануть смерть и жить вечно.

оОо

В повисшей в комнате тишине было слышно, как тикали уродливые часы на стене.

— То есть, вы хотите сказать, что благодаря портрету можно жить вечно? — Гарри надеялся, что, задавая такой вопрос, не выставляет себя полным дураком.

К его облегчению, Вектор не стала смеяться.

— Нет, Гарри, напротив, портрет больше похож на отражение. Видишь, эти руны представляют собой зеркальную копию вот тех значков. В последний раз я видела нечто подобное во время факультативных занятий в университете Салема, — улыбнувшись его неуверенному выражению лица, Септима пояснила, — я брала дополнительные занятия.

Гарри кивнул и жестом предложил продолжить рассказ. Вектор кивнула, глаза ее блестели.

— Дополнительные занятия были посвящены взглядам древних египтян на жизнь после смерти. Было очень интересно узнать, как магловские теории совпадали с волшебными исследованиями... В Книге Мертвых представлены несколько отличные идеи. Но самое интересное было изложено вот здесь, — профессор взяла со стола старинный свиток и помахала им, — это Книга Тота.

— Книга Тота, — повторил Гарри, стараясь ничего не упустить из объяснения Вектор.

— Да-да, — Септима с трудом сдерживала энтузиазм. — В Книге Тота имеются инструкции, которые указывают простому смертному, как себя вести в потустороннем мире, чтобы попасть на небеса и иметь возможность беседовать с богами. Мой профессор в университете считал, что на самом деле в книге содержалось закодированное руководство о том, как жить вечно. Иными словами, "беседовать с богами", то есть, быть с ними на равных.

— И жить вечно может тот, кто обладает портретом. Тогда почему...

— Да нет же, Гарри. Портрет — это просто отражение. Я ведь тебе говорила, что руны нарисованы в зеркальном отображении. Но где-то должен существовать изначальный портрет, который и является источником силы. Та самая вещь, которая и делает обладателя бессмертным.

— Наподобие философского камня? — не особенно раздумывая, выдал Гарри. Первый год обучения незамедлительно всплыл в памяти.

— Ну, камень — это не единственный магический предмет, дарующий подобные возможности. Мы все знаем о свойствах крови единорога. Существует еще пара способов, помимо философского камня, и не все они являются частью темной магии.

— То есть, если я вас правильно понял, — сказал Гарри, — вы хотите сказать, что где-то существует нечто, позволяющее жить вечно, и это нечто зеркально отражено на портрете с изображением моей лучшей подруги и умершего человека. И все это каким-то образом связано с Книгой Тота.

— Ага, — ответила Септима, — в настоящий момент я стараюсь установить временные рамки, чтобы зафиксировать переменные параметры. Хотя это никак не поможет ответить на вопрос, почему Гермиона угодила в больницу Святого Мунго, — вздохнула Вектор. — Или что делать, чтобы привести ее в чувство.

— И каким образом активизируется этот артефакт? — поинтересовался Гарри.

Септима нахмурилась.

— Да что-то должно привести его в действие. Что-то такое, что заставит руны заработать и настроиться на определенный генетический код.

Перед мысленным взором Гарри всплыло лицо Гермионы, когда он увидел ее лежащей на больничной койке в Неаполе. Бледная кожа, синяк на скуле, бинты, закрывающие глубокую рану на лбу, которую она получила, ударившись о мозаику на раскопках...

— Кровь, — вскричал Гарри, вскакивая на ноги.

Вектор нахмурилась, размышляя над его словами, поглаживая пальцами перо.

— Да, — согласилась американка, — кровь вполне подходит.