Сын Яздона

Саломея на этот день предвидела свою смерть, он хотел остаться, чтобы быть свидетелем.

Для него отворили трапезную…

Проходя смело по коридорам, он водил глазами. Увиденная монахиня не выходила у него из памяти.

Он пожелал посетить монастырские келья… и хотя монастыри устава св. Франциска не относились собственно к епископской власти, кто же мог пастырю запретить их увидеть?

И снова то, что зовётся случаем, и что есть неразрешимой загадкой людских предназначений, устроило так, что первая келья, в которую вошёл, была именно той, в которой у окна стояла смущённая Бета, опёршись на локти; она думала о том взгляде, что прошил её, от которого дрожала ещё…

Когда вошёл епископ, она, покраснев, быстро повернулась к нему, в сто раз более красивая, чем когда он на неё смотрел первый раз, – потому что страстные глаза могли распознать в ней беспокойство ума и духа.

Увидев её, ксендз Павел повернулся к матери Кларе, прося, чтобы велела принести стакан воды. Хотел на минуту остаться наедине с монашкой.

Так и случилось. Мать, вместо того чтобы послать Бету, побежала сама.

– Кто ты? – живо с дерзостью светского человека, приближаясь к ней, спросил епископ, и схватил её дрожащую руку.

Бессознательная девушка снова бросилась на пол от какого-то волнения, едва нашла невыразительный ответ.

– Что тебя пригнало в монастырь? – спросил навязчиво епископ. – Ты мне кажешься для него не созданной. Ты красивая…

Он страстно поглядел ей в глаза и, ожидая ответа, добавил:

– Хочешь из него выйти? Я тебе помогу в этом.

Слыша шелест платья и походку матери Клары, Павел отошёл от монахини. Бета отступила к окну.

Епископу на коленях подали принесённую воду… Он пил её, искоса глядя на монахиню, которая также осторожно мерила его глазами, вовсе не боязливыми. Был в них ясный ответ на вопрос: хочешь ли выйти?

Слово этого сатанинского искушения застряло в её груди, стучало в ушах, било кровью в сердце, волнуя.

Епископ с матерью Кларой вышли, Бета осталась одна; не знала, что с ней делалось. Слышала только постоянно повторяющееся: «Хочешь ли отсюда выйти?»

Выйти! Выйти на открытый свет, весёлый, на котором была свобода, отдых, сон, радость – всё, о чём мечтала несчастная.

Выйти! За воротами в снах видела рай!

Обеты, клятвы, небо исчезли из её глаз… То, по чему тосковала, могло сбыться. Он обещал ей свободу, он, что был тут паном и властелином! Выйти! Звучало ей на молитве, выйти!

Жгло её как факел, приложенный к сердцу.

Казалось необходимым уйти оттуда – ворота были открыты! В мир, которого не знала!