Подавляй и властвуй. Как люди теряют человечность?

V.

Проблема экологической валидности содержит в себе два разных, хотя и в равной степени важных вопроса, которые недостаточно четко разделены в анализе Орна. Первый вопрос: находясь в ситуации психологического эксперимента, действительно ли испытуемый верит в то, что подвергает человека, против его воли, болезненным ударам тока? Голословные заявления не помогут нам найти ответ на этот вопрос, его нужно искать в фактах. И второй, независимый от первого, вопрос: распространяется ли тип поведения, который мы наблюдали в лаборатории, за пределы экспериментального контекста или экспериментальная ситуация настолько специфична, что ничто из того, что мы наблюдали в лаборатории, не дает нам оснований говорить о подчинении авторитету в более широком социальном контексте?

Орн отмечает, что поведение легитимировано отношениями «испытуемый— экспериментатор», однако видит в этом лишь досадное исключение из правил, мешающее подтвердить общеизвестные истины. Но это как раз то, что мы и пытаемся исследовать, а именно поведение человека, который находится внутри легитимированной социальной структуры. То, в чем Орн видит только помеху, на самом деле обеспечивает ученого стратегией исследования.

Орн пытается доказать, что обнаруженное поведение могло возникнуть только в нашем экспериментальном контексте, но подкрепляет свою точку зрения весьма странными аргументами. Он говорит: «…чтобы заставить человека совершить эти действия, он должен быть поставлен в реальные отношения “испытуемый – экспериментатор”. Несмотря на многочисленные попытки, мне не удалось заставить кого- либо из своих коллег подвергнуть ударам тока другого человека». Если перефразировать первую часть высказывания Орна, получается, что для подчинения одного человека воле другого необходима легитимированная иерархия ролей. И это верно. Но второй аргумент, подразумевающий, что способностью вызывать подчинение обладают только отношения «испытуемый – экспериментатор», не просто безоснователен, но и свидетельствует о слепоте автора к реалиям социальной жизни, которая изобилует иерархическими отношениями и в значительной мере держится на них. Коллеги Орна не выполнили его требование по той же самой причине, по которой зрители, наблюдающие за военным парадом, остаются на месте, когда маршал командует «шагом марш» и строй дружно марширует. Солдаты в данном случае выступают как подчиненный элемент конкретной иерархической структуры, зрители же не входят в эту структуру. Только неспособность или нежелание объяснить наблюдаемые различия в поведении могут привести нас к выводу, что военный парад представляет собой уникальную социальную ситуацию. Но можно попытаться взглянуть на вещи глубже, и тогда мы обнаружим некий общий принцип, который заключается в том, что иерархическая структура имеет власть только над тем человеком, который является ее частью. Именно такая ситуация, когда человек вписан в определенную иерархическую структуру, и составляет предмет нашего исследования.

Мне думается, что все несуразности в рассуждениях Орна проистекают из неумения провести четкую грань между иерархически структурированной социальной ситуацией и ситуацией, не имеющей иерархической структуры. Обращение то к одной, то к другой ситуации, без учета коренного различия между ними, и порождает неразбериху.

Ситуация психологического эксперимента имеет те же основополагающие структурные качества, что и другие ситуации с ролевой субординацией. Во всех случаях действия человека обусловлены не столько содержанием предъявляемых к нему требований, сколько положением, которое занимает этот человек по отношению к тому, от кого исходят требования. Именно это мы имеем в виду, говоря о важной роли социальной структуры, и именно это продемонстрировано в моем эксперименте. ‘