Подавляй и властвуй. Как люди теряют человечность?

Мятежные шестидесятые

Сегодня в американских тюрьмах сидят люди, единственной виной которых стал отказ проливать кровь себе подобных. Нам в очередной раз дали понять, что критерий нравственности очень редко оказывается главной причиной для наказания и поощрения государством своих граждан. И так было всегда. Иисус Христос, без сомнения, был высоконравственным человеком, но тем не менее он представлял угрозу для римских властей. Каждая эпоха рождает своих героев, высоконравственных индивидуумов, которые в силу своей моральной чистоты обречены на конфликт с государством. И задача демократии заключается в том, чтобы неустанно искать возможность примирения индивидуальной морали и общественных нужд.

Отказ от несения военной службы – преступление только с формальной точки зрения – в том смысле, что федеральное законодательство предусматривает наказание за уклонение от призыва. Однако человек, отказывающийся воевать, не имеет ничего общего с преступником. Во-первых, совершая свой поступок, он руководствуется нравственными идеалами, тогда как преступник попирает их. Во-вторых, в отличие от преступника, который ищет личную выгоду, противник войны во имя нравственного идеала готов пожертвовать материальными благами. В-третьих, преступник всегда стремится обойти закон, тогда как уклоняющийся от призыва отдает себя в руки правосудия. Так же неверно было бы считать этих людей революционерами: они не оспаривают законность существующей власти, они просто не желают служить ей, когда она требует от них аморальных действий. Наконец, их нельзя назвать и отщепенцами, – если бы они не любили свою страну, они могли бы покинуть ее, не подвергая себя тяготам тюремной жизни.

Психиатр Уиллард Гэйлин отправился в тюрьму, желая понять, какими мотивами и соображениями руководствовались эти мужчины, отказываясь идти на войну. Автор размышляет о недостатках тюремной системы, и эти размышления неизбежно обращают его к вопросу о том, может ли цивилизованное общество мириться с самой идеей тюремного заключения. «Чем больше я думаю об этом, тем более чудовищным кажется мне тот факт, что некто имеет право отнять у человека пять лет жизни – отнять просто в качестве наказания». Он прав, конечно. Практика заключения человека в камеру когда-нибудь будет рассматриваться как одно из свидетельств варварства нашей эпохи. Она тем более постыдна, когда за решетку отправляют людей, действующих по совести.

В действительности шансы угодить в тюрьму за уклонение от военной службы в каждом конкретном случае разные. Уклонист имеет возможность обойти закон – для этого нужны хитрость, толстый кошелек и ловкий адвокат. Можно сослаться на религиозные мотивы, и если ты подтвердишь их соответствующими доказательствами, то почти наверняка будешь освобожден от службы в армии. Небеспристрастность в применении законов, регламентирующих порядок призыва на военную службу, – одна из тем, к которым постоянно возвращается Гэйлин в своем тонком и волнующем повествовании.

Те люди, с которыми разговаривал Гэйлин, – противники войны, если хотите, отказчики, но отказчики особого рода. Мужчина, принявший решение не вступать в вооруженные силы, имеет несколько возможностей. Он может уйти в подполье (эта стратегия лучше всего подходит для жителей негритянских кварталов, где плохо налажена система регистрации). Он может бежать из страны, но может получить официальное освобождение от воинской службы, если немного схитрит и расскажет психиатру из призывной комиссии пикантные подробности своей сексуальной жизни. Некоторые, наиболее преданные своей идее, идут в армию для того, чтобы подрывать ее изнутри, и они, несомненно, представляют собой самую большую угрозу для вооруженных сил.

Собеседники Гэйлина выбрали другой путь. Они отказались служить и приняли наказание за свой отказ. Но и тюрьма не освободила их от необходимости выбора. Каждый из них должен был решить, продолжать ему сопротивление, отказываясь от всякого сотрудничества с тюремным начальством, или стать примерным заключенным. Как правило, пацифисты выбирают второй путь, – он больше соответствует их моральным убеждениям.

Жизнь в тюрьме ужасна, и мы постепенно начинаем понимать, что это не просто годы, вычеркнутые из нормальной жизни. Это – погружение в своего рода социальный ад, где человек унижен утомительной, бессмысленной авторитарной рутиной и постоянной необходимостью защищаться от нападок сокамерников. Гэйлин стал желанным посетителем для своих подопечных: его визиты помогали им отвлечься от рутины тюремной жизни и давали возможность рассказать свою историю благожелательному и понимающему слушателю. Метод, избранный Гэйлином, представляет собой пример конструктивных возможностей научного исследования. Сам процесс исследования был подобен лучу света в безрадостной жизни этих людей. Благодаря чуткости и профессиональному такту Гэйлина его испытуемые не ощущали себя в роли подопытных кроликов. Этому же способствовало умеренное использование специальной психиатрической терминологии. Пытаясь вскрыть бессознательную мотивацию, автор не умаляет и значение осознанных мотивов. В его подходе психоаналитическая интерпретация лишь дополняет и углубляет житейские объяснения, но ни в коем случае не отменяет их. Он не склонен искать во всем невротическую симптоматику и уж ни в коем случае не исходит из предвзятого убеждения, что согласие отправиться в тюрьму является невротическим симптомом.

В качестве главного инструмента исследования Гэйлин использовал метод психиатрического интервью, и здесь он верен фрейдистскому принципу, который гласит: «Только перестав задавать вопросы, ты обнаружишь правду». Лишь изредка он

позволяет себе направить беседу в определенное русло, а именно в то, которое интересует его. Но главным образом он слушает своих собеседников, – слушает, желая понять их мысли и чувства.

Его исследование демонстрирует как сильные стороны, так и ограниченность метода психиатрического интервью. Жизнь каждого человека можно очертить наглядно и ярко, но у нее свой собственный язык, и понять ее можно, только разговаривая на этом языке, – поэтому так трудно найти обобщения, которые были бы применимы сразу ко всем случаям. Гэйлин воздерживается от интерпретаций, позволяя клиенту самому написать свой портрет. Если говорить об установленных фактах, то в научном плане одним из самых многообещающих моментов представляется следующая биографическая деталь: почти все его испытуемые – первые сыновья у своих родителей. Это позволяет предположить, что ощущение своей ответственности, особые полномочия, заложенные в роли первенца – мужчины, который должен заменить своего отца, – стали мотивационной основой их поступка.

Симпатии Гэйлина на стороне пацифистов, и, как мне кажется, не столько потому, что они настроены против войны вообще, сколько потому, что они отказались участвовать именно в этой грязной, отвратительной войне. Уверен, что симпатии читателей тоже будут окрашены общим неприятием вьетнамской авантюры. Однако было бы неверно думать, что нравственное превосходство, которое мы признаем за мужчинами, отказавшимися пойти на эту войну, именно сейчас, в данный конкретный момент американской истории, автоматически обеспечивает моральным иммунитетом всех тех, кто отказался или откажется участвовать в других войнах.

В готовности этих людей отдать себя в руки закона и отправиться в тюрьму есть, несомненно, элемент мученичества, однако их поступок отличается от акта самопожертвования тем, что он не обрывает жизнь, а только «приостанавливает» ее. Мы не знаем, как они оценят этот опыт в ретроспективе, как он будет вплетен в общую канву их жизни. В данной связи полезно было бы поговорить с людьми, уклонявшимися от участия в прежних войнах, поскольку они могут оценить значение своего поступка более отстраненно и объективно. Особенно интересным мог бы стать разговор с теми, кто отказался отправиться на фронт во время Второй мировой войны, ведь в то время подавляющее большинство населения неодобрительно воспринимало уклонение от службы в армии.

Мы восхищаемся моральной позицией пацифистов, но не нельзя считать их поступок достаточно действенным политическим актом. Они не приобрели сторонников в тюрьме, их личное решение не внесло сбой в хорошо отлаженную работу военной машины: если выпадает один винтик, его просто заменяют другим. Таким образом, мы имеем дело с высоконравственным, но политически неэффективным поступком одиночки, восставшего против системы. Бремя эффективного сопротивления несут те, кто готов жертвовать моральными принципами ради достижения актуальных политических целей. Побег из тюрьмы, организация коллективных акций, готовность подмочить свою репутацию в глазах окружающих – вот цена максимально эффективного сопротивления, и подтверждением тому служит деятельность людей крупного калибра, таких, например, как Вилли Брандт, бежавший из Германии и боровшийся против нацизма в норвежском подполье. Некоторые немцы не могут простить ему этого, но народ избрал его премьер-министром. Посмотрим, предоставят ли американцы такие же политические возможности тем, кто в годы войны скрывался в Канаде.

Поскольку в обществе всегда будут индивидуумы, которые по моральным соображениям отказываются от службы в вооруженных силах, государство должно неустанно работать над совершенствованием законов. До последнего решения Верховного суда вера во Всевышнего была необходимым условием для освобождения призывника от военной службы. Философские убеждения – тоже своего рода религия, и они могут быть достаточным основанием для освобождения от воинской обязанности, но в этом случае человек должен быть противником войны как таковой. Однако такое решение не учитывает процесса формирования моральных суждений. Человек может по моральным соображениям желать участвовать в одной войне, но считать постыдным участие в другой. Существующая реальность должна найти отражение в законе. Закон должен признать за гражданином право избирательного участия в войнах. Техническая сложность состоит в необходимости разработки процедуры, которая позволила бы четко определить, чем вызван отказ от воийской службы – моральными соображениями или банальным личным интересом. И наконец, вместо того чтобы наказывать уклоняющихся от призыва жестоким и бессмысленным тюремным заключением, нам следует искать конструктивные пути решения проблемы. Таким решением могла бы стать возможность альтернативной службы. Верю, что впечатление, полученное от книги Гэйлина, даст импульс движению в этом направлении.