Лица

Нет, Юрий Павлович, тут надо разобраться. И к педагогу требуется подход! Если вы однажды почувствовали, что мера признания Евгении Федоровны в школе явно не соответствует ее талантам, найдите в себе силы признать ее ярче. Вы помните, как получили однажды добрую улыбку Евгении Федоровны, хотя, по совести, она не была вами заслужена? Это случилось в тот самый день, когда впервые распахнулись школьные двери, — 1 сентября. Вы стояли у входа, мимо шли классы, и какой-то мальчишка-первоклассник с перепугу преподнес вам букет цветов. Вернее сказать, он просто отдал вам цветы, вызвав на вашем лице растерянность. А вслед за этим каждый класс, соблюдая стихийно возникшую ритуальность, стал преподносить вам букеты — на этот раз уже не «давать», а именно «преподносить». Так вот самый первый букет вы от растерянности сунули в руки учителя, который случайно оказался ближе всех к вам. Этим учителем была Евгения Федоровна. Она благодарно вам улыбнулась и, возможно, с этого дня почувствовала бы себя вами признанной, и наладились бы добрые отношения… Увы, случайность букета Евгения Федоровна разгадала очень скоро, а вы это знали еще раньше. «Я чувствительна, как термометр», — сказала она мне. Каждый человек имеет право на слабость.

Немало времени прошло, прежде чем Евгения Федоровна поставила первую пятерку по поведению Валерию Ягодину, самому ненавистному из своих учеников, впервые задержалась в школе до позднего вечера и вывесила объявление о занятии балетного кружка.

Педагог — это, вероятно, человек, который должен оставаться педагогом даже в тех случаях, когда имеет дело со взрослыми. Его талант, если это талант истинный, не может быть тонким лучом; такт, понимание, человеческая порядочность, честность, справедливость — эти качества должны исходить от педагога во всех направлениях как свет от лампы, как аромат цветов, как волны эфира. И если уж на то пошло, качества, перечисленные мною, хорошо бы иметь всем людям на земле независимо от их профессии — тем более педагогам.

Некоторое время назад Юрий Павлович принес в учительскую шесть бутылок воды, купленных в буфете. Он надеялся, что с этого первого «взноса» начнется хорошая традиция по очереди покупать в школьном буфете воду для общего пользования, а не бегать туда за каждым стаканом. Преподаватели молча выслушали Юрия Павловича и разошлись на уроки, благо только что прозвенел звонок. К концу первой перемены Кардашов, словно бы случайно, заглянул в учительскую. Шесть бутылок стояли нераспечатанными. «Провалят!» — с тоской подумал он. На следующей перемене — та же картина. Потом были еще три перемены, но он в учительскую больше не заглядывал. И лишь вечером, уходя из школы, последний раз открыл дверь. На столе стояли пять пустых бутылок и одна полная, оставленная, вероятно, для него.

«Слава богу! — подумал он, почувствовав внезапное облегчение. — Дело, кажется, налаживается».