Отрицатели науки. Как говорить с плоскоземельщиками, антиваксерами и конспирологами

Заключение

Я писал эту книгу, когда Дональд Трамп еще занимал пост президента Соединенных Штатов, а в мире бушевала пандемия. Пока книгу готовили к печати, президентом стал Джо Байден, появились и получили одобрение две вакцины от COVID-19.

Пойдет ли дело на лад?

Я надеюсь. Президент Байден уже вернул нас в Парижское соглашение и пообещал отменить особенно вопиющие инициативы администрации Трампа, касающиеся регламента автомобильных выхлопов и других экологических стандартов, которые существенно влияют на динамику глобального потепления. Кроме того, Байден показал, что куда охотнее, чем Трамп, прислушивается к мнению ученых по широкому кругу других вопросов, в том числе о коронавирусе.

Но есть и причины для опасений.

Мы еще ждем повсеместного распространения вакцины от коронавируса и не понимаем, сможем ли, когда она будет доступна всюду, убедить людей прививаться. И теории заговора, и просто обычное, глубоко сидящее в нас недоверие все еще сильны. Безопасна ли вакцина от ковида? Вроде бы можно надеяться, что Управление по контролю за качеством продовольствия и медикаментов и другие надзорные органы не одобрили бы ее, будь это иначе. Здесь вопрос доверия не только науке, но и институтам, ответственным за научную политику, а некоторые из них при администрации Трампа подверглись политическому давлению. Будь эти институты либеральными или консервативными, реальность последних четырех лет такова, что доверие к ним всем заметно убыло.

Несмотря на уход Трампа из Белого дома, никуда не уходит трампизм. Мятеж 6 января 2021 года у Капитолия показал, как глубоко подчинила нашу страну идеология «свободы от факта» и какими катастрофическими последствиями это может обернуться. То, что выплеснулось бунтом в Вашингтоне, началось в 1953 году в нью-йоркском отеле «Плаза», где кучка корпоративных функционеров договорилась «сражаться против ученых» путем дезинформационной кампании и оспаривания фактов, которые могут нанести вред табачному бизнесу, – и тем самым, вероятно, без умысла, создала схему для будущих отрицателей любых фактов, не вписывающихся в желаемую картину мира. От научных тем вроде глобального потепления до политических – кражи голосов и пр., – проблема отрицательства, похоже, пустила метастазы всюду: от корпораций до идеологии, от науки до национальной культуры. И ведь при этом прочно держатся на своих позициях структуры, зарабатывающие на угле, нефти и других ресурсах, и там есть люди, готовые к собственной выгоде заниматься производством сомнений. Разумеется, никуда не денутся в ближайшее время и невежество, предвзятость, распространение ложных идей через социальные сети.

Наукоотрицание не с Трампа началось, хотя он, конечно же, усугубил ситуацию. Оно существует по меньшей мере с галилеевских времен, а вероятно, и дольше. И поскольку наукоотрицание было до Трампа, то, скорее всего, продолжится и после. Разумеется, это не означает, что перемены к лучшему невозможны. Мы вновь начнем слушать друг друга и попытаемся смягчить межпартийный раскол, который так резко поляризовал наше общество не только в области морали и ценностей, но даже в области эмпирического знания. Я надеюсь, что в этом диалоге будет отведено место науке. Да, наукоотрицание давно сопровождает нас, но, без сомнений, дело заметно ухудшилось при администрации, которая сомневалась в фактах по любой теме: от траектории урагана и противопожарной чистки лесов в Калифорнии до вопросов, могут ли хлорка и свет вылечить коронавирус и насколько маски препятствуют распространению инфекции в пандемию.

Однако надо помнить, что наукоотрицание, как мы видели в шестой главе, не есть принадлежность какой-то партии или элемент какой-то партийной идеологии. Пять пороков суждения всегда приходят на помощь людям, которым зачем-то нужно верить в нечто отличное от установленного наукой. Сражение за разум и науку будет долгим. Если мы объявим, что победили, и вновь махнем рукой – что будет дальше? Наши познавательные стандарты тоже нужно неусыпно беречь.

А еще не забывайте, что наукоотрицание распространено во всем мире. Трамп покинул Белый дом, но идеологизированное отрицание науки прочно окопалось в других странах, где тоже вызывает проблемы. В Италии бушует война с прививками. В Англии ковидная конспирология побуждает людей валить вышки сотовой связи стандарта 5G. В Бразилии заметный процент населения составляют плоскоземельцы. И не забывайте, что Россия и Китай играли ведущую роль в насаждении антинауки, распространяя через свои пропагандистские машины дезинформацию, чтобы расшатать западные демократии, посеять идеологическую рознь.

Как же нам научиться вновь говорить друг с другом? Наукоотрицание надолго останется проблемой и для США, и для других стран. Предстоит трудная задача – найти способ заживить те раны, что так долго разделяли нас, в том числе и в отношении к науке. Что делать?

Я думаю, что решение – в диалоге. Стратегии общения с наукоотрицателями, рекомендованные в этой книге, можно использовать шире: чтобы вообще убедить человека слушать доводы разума, принимать аргументы науки и логики во многих областях жизни, где партийные верования противоречат суждению экспертов. Если же мы и впредь будем демонизировать друг друга или пропускать мимо ушей то, что говорят многие люди, мы рискуем вновь разбиться на лагеря. На мой взгляд, лучше попытаться вернуть наукоотрицателей в наш круг, показав им, насколько полезной бывает наука. Здорово ведь будет, если знание снова станет что-то значить?

Как мы видели, в немалой мере наукоотрицание питается страхом, отчуждением, идеологией и идентичностью. Мы можем и должны с этим работать, кто бы ни сидел в Белом доме. Благодушие – наш враг. И наукоотрицание – не чья-то там беда, а наша. Например, мы не можем терять ни дня с глобальным потеплением: нам нужно срочно наверстывать то время, что уже было упущено. И мы не можем сидеть и думать, что теперь, после смены администрации в США, все как-то само наладится. Как я все время повторяю, климатическое диссидентство – самый неотложный и опасный случай наукоотрицания в современном мире, и на борьбу с ним нужно привлечь все имеющиеся силы. COVID-19 мы победим, а климатический кризис останется. И время уходит.

Помните мальдивских рыбаков? Даже если можно верить, что сейчас научные факты и доводы разума, не в пример недавнему прошлому, получат достойное место в общественной политике, а информационный дефицит наконец станет сокращаться, есть и другой дефицит, который огромен и неизменен. Волнует ли нас проблема? Готовы ли мы меньше потреблять? Вкладывать немалые средства в альтернативные источники энергии? Изменить не только свои воззрения, но и поведение?

Изучая способы общения с наукоотрицателями, мы должны ставить перед собой высокую цель не просто изменить воззрения человека, но и расширить круг касающихся его лично предметов, круг, определяющий, что для человека ценно. А это получится, только если помнить о нашей общей природе. Усвоить мысль, что с ближним, который не разделяет наших взглядов, все равно стоит говорить, – значит вложиться в нашу человеческую общность и в наше общее будущее. Побуждая наукоотрицателей расширить круг забот, мы должны расширять свой, включив туда этих людей. Приглашать на сложный разговор – значит уважать собеседника настолько, чтобы пытаться доказать ему его неправоту. Я считаю, что такие разговоры нельзя недооценивать и отодвигать, ведь это наш лучший способ заново установить доверие и сочувствие, а они принесут и гносеологические, и социальные перемены.

Было бы хорошо не только попытаться убедить антипрививочников, креационистов, плоскоземельцев и климатических диссидентов, что в команде, выбравшей знаменем науку, найдется место и для них, но и наконец – если мы хотим сделать этот мир лучше – понять, что каждый имеет значение. И мальдивский рыбак, и пенсильванский шахтер. И родители, страшащиеся вакцин, и медики, оказавшиеся на передовых рубежах борьбы с пандемией. «Всем плевать», – сказал мне мальдивский паренек с дайв-бота. Я не согласен. Если, собравшись с новыми силами, мы вернем себе хоть немного доверия, то сможем устранить разом три проблемы: ложных воззрений, незаинтересованности и бездействия.

Нам предстоят великие испытания, и, пожалуй, самая большая наша надежда – это прозорливость науки. Но мы должны опираться на осознание нашей общей природы. Если речь идет о последствиях перегрева земной атмосферы или смертоносной пандемии, то мы все в конечном счете в одном лагере.