Пассажиры первого класса на тонущем корабле

Использование жёлтых лент для выражения обеспокоенности за солдат, которых посылало в бой собственное государство, подразумевает явно непреднамеренную постановку знака равенства между радикалами, которые удерживали заложников в Иране, и правительством США, отправлявшим войска в Персидский залив, Афганистан и Ирак. Американцы находятся в опасности — таков ключевой момент для тех, кто демонстрировал жёлтые ленты, прежде всего выражающие желание, чтобы конкретные солдаты вернулись домой невредимыми из Ирака или Афганистана, как это удалось заложникам в Иране. Но если желание американской общественности заключается просто в безопасности американских солдат, а не в победе, то всякая военная потеря рассматривается как необоснованная утрата.

Многие родственники, конечно же, вспоминают о погибших во Вьетнамской войне, а также о тех, кто погиб в Афганистане и Ираке, как о патриотах. Наиболее привычная реликвия, которую посетители оставляют у Мемориала ветеранов Вьетнама, — это американский флаг, но в ретроспективных репортажах о Вьетнамской и всех последующих войнах сосредоточенность на горе тех, кто остался жив, отодвигает утешение патриотизмом на второй план. Этот момент заметен в «Последнем салюте» Джима Шилера — переработанной в книгу удостоенной Пулитцеровской премии серии статей для газеты Rocky Mountain News. При подготовке этой серии Шилер сопровождал «сотрудников по вопросам помощи пострадавшим» — людей, которые ходили по домам, чтобы сообщить «ближайшим родственникам» о гибели члена их семьи в Ираке. Примечательно, что эта личная форма коммуникации была введена только ближе к концу Вьетнамской войны,[799] а до этого семьи получали похоронку письмом. Сам момент, когда произошло это изменение, подразумевает, что Министерство обороны потеряло уверенность в том, что родственники примут смерть своего солдата в качестве трагедии при исполнении патриотического долга. С тех пор эта уверенность к военным так и не вернулась. Действительно, документ под названием «Руководство по обучению сотрудников по вопросам помощи пострадавшим» рекомендует им «избегать таких фраз или банальных выражений, которые могут показаться снижающими значимость утраты… Указание на такие положительные моменты, как храбрость или заслуги, может успокоить людей в дальнейшем, но в тот момент, когда они узнают о гибели своего родственника, обычно не помогает».[800] Иных упоминаний патриотизма, заслуг или долга в руководстве нет — в остальной части этот документ наполнен советами, как справиться с горем и организовать похороны, и содержит сводную информацию о пособиях в связи с потерей кормильца.

Военные не только осознают, что общество стало более чувствительным к человеческому достоинству своих солдат, но и вносят в это собственную лепту. Это заметно не только по задействованию сотрудников по вопросам помощи пострадавшим, но и по увеличивающимся инвестициям в системы вооружений и медицинские службы, призванные спасать жизнь американских солдат. Этот же момент отражается и в представлениях военных о героизме. Тот факт, что военные всё больше сосредоточены на ценности жизни своих солдат, можно проследить по критериям награждения медалью Почёта — высшей наградой за храбрость в вооружённых силах США. Явное предназначение медалей заключается в том, что они выполняют вдохновляющую роль, способствуя новым подвигам и самопожертвованию солдат в нынешних и будущих войнах, а также сохраняя память о прошлых подвигах. Тем самым медали транслируют более концентрированные и видоизменяемые послания, нежели иные формы поминовения, такие как военные кладбища и мемориалы в память о войнах. Таким образом, медали иллюстрируют те ценности, которые военные хотят сообщить как своим солдатам, так и гражданской общественности.

Первоначально, в промежутке от Первой мировой войны до Корейской войны включительно, медалью Почёта награждали за «храбрость, проявленную в наступлении» — готовность солдата рисковать своей жизнью или отдать её в усилиях, направленных на то, чтобы нанести поражение силам противника и уничтожить их. К примерам героизма в наступлении относятся атака на врага во время боя, сплочение боевых товарищей ради более упорного сражения и уничтожение большого количества вражеских солдат в одиночку.[801] Меньшая часть награждений медалью Почёта в ходе указанных войн относится к случаям героизма, проявленного при обороне, например, когда солдат рискует своей жизнью или отдаёт её, чтобы вынести в безопасное место раненых товарищей или тела павших однополчан. Наиболее распространённым случаем героизма при обороне выступают солдаты, бросавшиеся на гранату или другое взрывное устройство, чтобы принять на себя взрывной удар или спасти своих товарищей. В некоторых наградных документах отмечались геройские действия и при наступлении, и при обороне.

Отчётливым поворотным моментом стала Вьетнамская война. Начиная с 1967 года большинство случаев награждения медалью Почёта относилось к героизму, проявленному при обороне, а к 1969 году две трети награждений приходилось на случаи защиты боевых товарищей с риском для собственной жизни, а не на храбрость при уничтожении неприятеля. На героизм, проявленный при обороне, приходятся 13 из 18 медалей Почёта, выданных после Вьетнамской войны за кампании в Сомали, Афганистане и Ирака. Лишь одно награждение было сделано исключительно за героизм при наступлении, а ещё четыре — за оба вида героизма.

Таблица 7.3: Критерии награждения медалью Почёта

(ссылка 98 [802] )

Этот сконструированный военными сюжет (narrative) о героизме при обороне, закрепившийся со времён Вьетнамской войны, ослабил возможности американского государства использовать расширяющуюся социальную дистанцию между солдатами-добровольцами и гражданским населением для того, чтобы вести войны с помощью методов, которые создают риск для жизни большого количества американских солдат. Пытаясь извлечь из Вьетнамской войны некий героический сюжет, военные запустили героизм при обороне в оборот таким способом, что защита жизни американских солдат возносится до высшего проявления воинских деяний и воинской чести. Медали Почёта, наряду с другими видами поминовения с Мемориалом ветеранов Вьетнама во главе их списка,[803] транслируют как гражданским, так и военным сюжет о войне, в котором на первое место ставятся гибель американских солдат и усилия по спасению жизни товарищей. В той степени, насколько политики принимают этот сюжет или сдерживаются предпочтениями принимающих его военных и штатских, данный стандарт прилагается и к внешней политике и военному планированию США, требуя от гражданского и военного руководства минимизации потерь вне зависимости от того, насколько это ограничивает возможные способы военного вмешательства Соединённых Штатов по всему миру или воздействует на перспективы успеха.

Избегание потерь — это не просто отражение общественного мнения. Теперь избегание потерь встроено в военный идеал, что отражается в критериях выбора тех, кого награждают медалью Почёта. Успех или неудача военных в избегании потерь в большей степени, чем их способность к реализации стратегических целей, ныне формируют те приёмы, при помощи которых новостные СМИ сообщают об американских войнах. В результате у военных не остается иного выбора, кроме как принимать стратегии «военных действий с перекладыванием риска»,[804] минимизирующие американские потери даже ценой увеличения потерь среди не участвующих в боевых действиях гражданских лиц в странах, на которые нападают Соединённые Штаты, что усиливает возмущение местного населения. В следующем разделе мы рассмотрим, как эти военные действия с перекладыванием риска совмещаются с усилиями США по внедрению неолиберализма и как два эти столпа американской стратегии гарантируют сопротивление американской оккупации. Неолиберализм, грабёж и сопротивление

Первоначально американские вторжения в Афганистан и Ирак повлекли за собой относительно небольшие потери и не вызвали значительного сопротивления. Но вооружённое сопротивление американской оккупации в обеих странах неизменно появлялось, даже несмотря на то, что вместе со свержением прежних режимов убийства и разрушения прекращались, а Соединённые Штаты обещали уйти после того, как будет установлено приемлемое для них правительство.

Возможно, национализм является сегодня столь могущественной силой, что ни один народ не потерпит вторжение и оккупацию иностранными войсками. Но если бы дело было именно в этом, то почему бы иракцам и афганцам не подождать до изначально обещанного ухода американцев, который, вероятно, и состоялся бы, если бы местное население смирилось с властями, навязанными им со стороны США? Почему афганцы и иракцы рисковали своей жизнью, бросая вызов армии, которая имела ошеломляющее преимущество в огневой мощи?

Поначалу администрация Буша отвечала на эти вопросы, утверждая, что сопротивление в обеих странах воодушевляли идеологически оболваненные неудачники из прежних режимов — партии БААС в Ираке и «Талибана»[805] в Афганистана. В других случаях официальные лица Буша заявляли, что сопротивление в обеих странах поддерживалось и руководилось иностранными державами: в Ираке главным образом из Ирана, а в Афганистане из Пакистана. Проблема с обоими этими объяснениями заключается в том, что остатки прежних режимов и зарубежная помощь повстанцам материализовались лишь спустя приличное время (в Ираке оно измерялось месяцами, а в Афганистане годами) после того, как рухнули правительства «Талибана» и БААС. Сопротивление в обеих странах началось с локального противостояния американской оккупации.

Затем администрация Буша, а также комментаторы из журналистов и военных (отставных)[806] предложили другое объяснение повстанческого движения: Соединённые Штаты небрежно осуществили первоначальную оккупацию. Результатом желания министра обороны Дональда Рамсфелда продемонстрировать, что вложения в высокотехнологичное вооружение и информационные технологии привели к трансформации американской армии (или же этот процесс продолжался), стало требование осуществить вторжение в Ирак меньшими силами, чем запрашивали генералы. Первоначально, вместе с крахом вооружённых сил Саддама Хусейна, эта ставка Рамсфелда как будто сыграла, но оказалось, что для задачи оккупации Ирака направленных США войск было недостаточно. Сам Рамсфелд отрицал, что просчитался — вместо этого он сделал нашумевшие заявления о том, что «всякое бывает», и о «свободе, нарушающей порядок»,[807] когда иракцы грабили правительственные здания и другие объекты инфраструктуры, не разрушенные американскими бомбардировками. Кроме того, выше уже приводилась точка зрения Роксборо, что нехватка миноискателей у американских военных препятствовала поставкам гуманитарной помощи, и это фатально отравляло обстановку в Ираке не пользу американских сил.

Администрация Буша в дальнейшем реагировала на беспорядок в Ираке и поэтому по меньшей мере косвенно признала точку зрения, что американские силы вторжения были слишком малы, в 2007 году, когда произошло «быстрое наращивание» — решение временно направить ещё 20 тысяч солдат в Багдад и провинцию Анбар, а также продлить период задействования войск, которые там уже находились. После этого масштаб насилия в Ираке действительно уменьшился, хотя невозможно утверждать, было ли это связано (или в каком масштабе) с наращиванием контингента, с выплатами США суннитским племенным лидерам, которые прежде сопротивлялись оккупации (так называемое «пробуждение суннитов»), с односторонним прекращением огня силами Муктады ас-Садра[808] в условиях возросшего присутствия американских войск и сокращением нападений суннитов-сектантов, или же с тем, что суннитские ополчения к тому времени успешно провели этнические чистки на большей части Багдада. Так или иначе, пресловутое быстрое наращивание было для администрации Буша неожиданной политической удачей, позволившей ей убедить большинство мейнстримных американских журналистов,[809] конгрессменов (включая тогдашнего сенатора Барака Обаму, который «заявил, что увеличение контингента стало "успехом, превысившим наши самые смелые желания"»),[810] a с их помощью и большую часть американской общественности[811] в том, что вторжение и оккупация Ирака в итоге привели к успеху. Это дало возможность республиканцам, включая «архитекторов» Иракской войны, к тому времени уже ушедших в отставку,[812] обманным путем навязать ответственность за окончательный развал порядка в Ираке администрации Обамы.[813]