Темные воды Венеции

Глава 16

Саша еле успела к объявлению лучших вин года. Когда дошло до объявления победителей в категории игристых вин, они с Соней затаили дыхание, Соня даже побледнела, а бородатый кот Базилио держал ее за руку. Саше очень хотелось треснуть по руке, она молилась про себя, чтобы Марко не решил сделать сюрприз и не явился к церемонии награждения поддержать дорогую супругу. Вроде обошлось, законный муж замечен не был.

Объявляли победителей, и с каждым новым дипломом грустнела Соня. Когда председательствующий объявил, что главный приз среди игристых вин ламбруско получили вина винодельни Россетти, Соня завопила, куда делась ее скромность и обстоятельность! Она кинулась Саше на шею, потом на сцену за дипломом, потом принимала поздравления и наконец схватила телефон и убежала звонить мужу.

Саше стало жалко сибиряка Василия, до него, кажется, стало доходить, что он лишний на этом празднике жизни.

Венеция не только романтична, даже итальянцы говорят, что в ней есть аромат темной магии, запретного плода, аромат измены, — думала девушка, пока сияющая подруга махала дипломом победителя на невысокой сцене. Слава Богу Сонька соскочила и вовремя одумалась. А я? На что готова я под влиянием венецианского яда вседозволенности, скрытого под масками и за глухими стенами старых дворцов? Ну, в конце концов меня пригласили на карнавал, а не в постель, и я свободна, а не замужем за милым кардиохирургом!

Вечером ожидался фуршет. Соня была нарасхват среди коллег и потенциальных покупателей, это был ее момент триумфа, у девушки из России все получилось! Она возродила старый виноградник, сумела найти специалистов с помощью которых создала прекрасное вино. Так что Саша оставляла подругу в хорошем настроении и в надежном окружении. Ее саму ждал карнавал.

Девушка долго вертелась перед зеркалом, то закалывая волосы, то распуская, она сто раз пожалела, что взяла с собой помаду разных оттенков, нет ничего хуже выбора, как тут определиться? Она уже несколько раз смыла косметику и накрасилась заново.

Наконец все было готово, но до встречи оставалось больше часа. Ждать, сидеть на месте невыносимо и Саша, как была, при полном параде, отправилась прогуляться.

Она прекрасно знала дорогу, сейчас все время прямо, по мосту деи Мори, потом к паромному причалу, чтобы переправиться на трагетто, как истинной венецианке, еще немного вперед, потом перейти по мосту Риальто и дальше два шага до пьяцца Сан Марко. А может, она не пойдет дальше, а повернет от Риальто назад, ведь там, на Гран Канале всегда много народа и есть кому показать красоту. Не все в кроссовках и джинсах скакать!

Но вокруг начали сгущаться сумерки. И хотя в сентябре уже темнеет рано, их никак не должно быть в этот час. Девушка прошла немного вдоль канала и почувствовала, что по коже побежали мурашки. Это были не сумерки. Это туман вползал в город с лагуны.

Сначала исчезло все, что виднелось вдали и остались лишь графические контуры, как будто обведенные серым карандашом, в плотном золотисто-сером тумане. Потом исчезли и они, туман заползал все дальше в город, и Венеция на глазах становилась ещё больше фантастической и волшебной, чем обычно.

И небо, и море окрасились в золото и беж, в наступающем тумане исчезли колокольни и храмы, набережные и дворцы. Туман сгущался, в золотой пелене пропал город…

Саша испугалась. Не потому, что можно оступиться и упасть в канал, а потому, что все вокруг стало нереальным, словно город никогда больше не появится из золотого тумана. Она кожей почувствовала то, что недавно говорила графиня Контарин. Венеция- это город вне времени…

Девушка замерла, не зная куда идти, схватившись за стену какого-то дома, вся превратилась в слух. Ей показалось, что в густом тумане одна в целом свете она услышит звон Марагоны. И уже никогда не наступит реальность.

Но неожиданно туман стал таять, город вновь появился из ниоткуда. А Саша все стояла, не в силах освободиться от чар золотого тумана, понимая, что ни бал, ни романтичный герцог, ни маскарад, которого она так ждала, не запомнятся так, как этот миг, когда она полностью выпала из времени и пространства.

Она доползла до дома, проклиная венецианские набережные и мосты, сбросила туфли на высоком каблуке и обула мокасины. Платье достаточно длинное, чтобы кто-то обратил внимание на обувь, и хотя она понимала, как смешно смотрятся мокасины с ее шикарным синим платьем с золотыми искрами, ни один маскарад в мире не заставил бы ее снова встать на каблуки.

Саша все еще не пришла в себя, тревога засела внутри и не отпускала. Она еще не отошла от туманной нереальности — или реальности — невероятного города. Девушка сидела на балконе, смотрела на проплывающие мимо в сумерках лодки и катера, ей хотелось ощущать жизнь, людей вокруг, а не оставаться одной в доме.

— Уж лучше я пошла бы с Соней на фуршет! — Малодушно подумала Саша и облегченно вздохнула, увидев с балкона, как притормозил катер, герцог спрыгнул на набережную, а катер поплыл дальше.

Берни помахал рукой, Саша ответила и быстро спустилась вниз. Теперь уже на Венецию спускалась самая настоящая ночь, зажглись редкие фонари, кое где светились окна домов вдоль канала.

— Здесь недалеко и катер туда не протиснется, поэтому мы пойдем пешком. Держись за меня.

Девушка чуть приподняла подол платья, увидев мокасины, Берни расхохотался, но руку не убрал. Саша просунула свою и они отправились вглубь узких темных переулков.

В некоторых местах было так темно, что приходилось двигаться почти наощупь, но затем фонарь над задней, непарадной дверью какого-нибудь дворца, выходившего тылом на боковой канал, освещал очередной коротенький мостик.

— Этот город как лес, — призналась Саша.

— В каком смысле?

— Ты никогда не обращал внимание, что днем лес освещен солнцем, радует зеленью травы, ветерок шелестит листвой деревьев, лес манит прогуляться. Но стоит спуститься ночи, и он становится чужим, страшным, неизвестно, что таит темнота и хочется держаться от леса подальше. Так и Венеция. Здесь больше, чем в любом другом городе чувствуется разница между днем и ночью. И если днем ты смело заходишь в любые переулочки, то ночью даже на более широких калле и вдоль каналов чувствуешь себя неуверенно, не по себе.

— У меня никогда не было такого чувства… Но мне иногда кажется, что Венеция- это просто декорация, что за фасадами дворцов на каналах ничего нет, я даже боюсь, что подует ветер, и фасады упадут, и все увидят, что дальше- пустота.

— Город, которого нет…

— Но это просто иллюзия, это прекрасный город, который все еще пытается жить нормальной жизнью, но все меньше ему это удается…

Подул ветерок.

— Ты тоже слышишь? — Спросила Саша.

— Что?

— Музыку. Как будто где-то вдали играет скрипка.

— А это еще одна венецианская иллюзия. Ты слышала легенду о потерянной музыке?

— Нет!

— С самого рождения будущий композитор Антонио Вивальди, по мнению родных, находился в руках темных сил. Что только не делали, и обряд экзорцизма проводили, и освященным маслом омывали, ничего не помогало. Темные силы не отпускали его даже после принятия сана. Однажды он признался в письме своему другу, что больше не может служить мессу, испытывает слишком сильную боль.

Несмотря на прекрасную музыку, о музыканте ходило в городе много нехороших слухов. Но Вивальди боролся с темной стороной своей личности и все время стремился к Богу. Не зря его музыку порой называют ангельской.

Понимая, что души Антонио им не получить, темные силы все же сумели отомстить музыканту. Однажды он создал самое прекрасное из своих произведений, но записать его никто не успел. Музыка пропала навеки, унесенная силами тьмы. Успел услышать и запомнить ее лишь ветер.

Иногда в узкие улочки залетает ветер с лагуны. И некоторые люди слышат прекрасную незнакомую музыку. С новым дуновением ветра, потерянная симфония вновь улетает в лагуну…

— Как красиво!

— Эта легенда вполне укладывается в существующую ныне теорию, что Вивальди никогда не записывал нот, этим занимались переписчики, и вообще весь архив его произведений был найден в одном из немецких монастырей лишь в 1939 году. Но одну из мелодий никто так и не сумел записать. Сегодня ее знает только ветер с лагуны…

Саша прислушивалась, но так и не смогла услышать еще раз далекую скрипку. Они завернули за угол, и снова со всех сторон подкралась темнота, словно сжимая людей в своих прохладных лапах. Но вдруг впереди сверкнул фонарь и изумленному взгляду Саши предстал мужчина в штанах на резинке до колена, чулках и башмаках, сюртуке и круглой шляпе с узенькими полями.

— Благородные синьоры, прошу за мной.

Саша покрепче схватилась за руку Берни, они прошли немного вперед, завернули за угол и оказались у освещенных дверей в высокий темный дом. Фонарщик поклонился и снова нырнул в темноту.

— Что это было?

Вместо ответа Берни широким жестом пригласил ее в дом.

На лестнице их встречал хозяин, Пьетро Лоредан, в старинном костюме, парике и маске, если бы не герцог, Саша ни за что не узнала бы потомка дожей за маскарадным костюмом. Она поняла, что Берни явился в современной одежде для поддержки своей дамы, ведь большинство присутствующих соблюли дресс-код. И на душе потеплело.

Вечер удался, подавали прекрасное шампанское, к их паре то и дело подходили знакомые герцога, шутили, беседовали на легкие и ничего не значащие темы, а девушке было безумно приятно оказаться на таком маскараде в качестве спутницы герцога де Луна. А главное, ни маленького маркиза, ни несостоявшейся свекрови нигде не наблюдалось, и девушка расслабилась. Они немного потанцевали, потом Сашу пару раз пригласили на танец незнакомцы в масках, пока герцог был занят беседой то с одним, то с другим гостем.

Закончилось все далеко за полночь. Гости почти разошлись, хозяин позвал Берни и Сашу в небольшой зал, где потолок был покрыт фресками, а на стенах шелковая ткань обрамлена золотыми полосами. Они устроились на мягком диване, слуга принес бутылку виски и стаканы и, неспеша потягивая янтарный напиток, Берни и Пьетро обсуждали, как прекрасно прошел прием.

Клонило в сон. Саша поднялась, подошла к открытому окну, смотрела на незнакомую ей площадь и темную, приземистую, очень старую, судя по силуэту, церковь. Девушка силилась разглядеть, что написано на внушительной каменной табличке на стене соседнего дома, прекрасно освещенной из их окна.

— Я тебе наизусть скажу, что там написано. — заметил ее интерес хозяин дома. — Это предостережение. Нельзя сквернословить, заниматься коммерцией, вести себя неподобающе возле храма Божьего. Это объявление магистратов по делам богохульства.

— Как интересно, а кто это?

— Одна из фигур венецианской юстиции, которой не существовало в других местах. Но это очень долгая история, я расскажу вам ее, прекрасная Алессандра, в другой раз. — Пьетро поднялся, чтобы проводить их к выходу.

— Увы, мое палаццо не выходит на канал, но с другой стороны в этом его огромное преимущество, когда поднимается высокая вода, acqua alta!

Они распрощались, и Саша с герцогом отправились в сторону ее дома.