Темные воды Венеции

Глава 17

В 10 часов утра она привычно нажимала звонок на дворце графини Контарин.

Флавио рассказал, что пока знакомство с окружением гида и адвоката ничего не дало, у погибшей девушки осталась лишь мать, братьев или страдающих брошенных бойфрендов, поклявшихся отомстить адвокату — разлучнику тоже не было. А вот в отношении журналиста выяснился один факт. Один из его коллег вспомнил, что Терранова просил о рекомендации общему знакомому, он активно собирал информацию в отношении графини Контарин.

— Обо мне? Ну, не много он смог бы написать, — усмехнулась графиня. — В моем возрасте порочащих связей уже не бывает, деньги в офшорах я не отмываю, произведения искусства из галереи не продаю налево. Я даже в фондах, собирающих средства, не участвую, всегда использую свои.

— Он надеялся… встречался с людьми, которые вас знают.

— Только не говорите мне имен, капитан, и не говорите, что кто-то делился информацией. Я стара, и не хочу новых разочарований в людях. Я достаточно их испытала в своей жизни.

— Графиня, а кто такие магистраты по делам богохульства?

— Ох, как далеко вы забрались, деточка. Сегодня мало кто из венецианцев о них помнит.

Флавио пожал плечами: — Слово знакомое, а что там было, даже не помню. Может, и не знал никогда.

— Со второй половины XIII века в Венеции жестоко наказывали bestemmiatori, богохульников. Некоторым даже отсекали языки и выкалывали глаза. А в 1537 году была создана особая судебная власть: магистраты против богохульства. Их было двое, они избирались Советом Десяти. Но со временем магистраты стали заниматься не только богохульниками, в 1539 году Совет поручил им наказания преступлений, связанных с нравственностью, азартными играми, нарушением приличий. Это был единственный орган, уполномоченный принимать анонимные жалобы. Они сами расследовали, выносили и исполняли приговоры.

— А почему именно в Венеции?

— Это были годы, отмеченные войнами, голодом и эпидемиями, поэтому люди заискивали перед божественной милостью, устраняя все, что могло спровоцировать месть Небес.

— И магистраты верили анонимкам?

— Их эмиссары обходили таверны и казино, на каждый сестьере- район Венеции было выделено сначала два, а затем четыре человека.

— Полиция нравов?

— Нечто большее. Богохульство, осквернение, сексуальное насилие в отношении девственниц, которым обещали брак, проституция, издание запрещенных или богохульных книг. Особенно доставалось священникам. Если их уличали в неподобающем поведении, то сажали в «чебу» — железную клетку, которая вывешивалась на площади Сан Марко. Часто священники, получавшие лишь хлеб и воду, не доживали до приговора.

— И каким был приговор магистратов?

— Если богохульники не могли заплатить штраф в размере 3 лир, немалые деньги в то время, их бросали в воду. Но некоторым выкалывали глаза и отрезали языки.

— Обалдеть, это похлеще Савонаролы во Флоренции! — И тут глаза у Саши расширились так, что чуть не вылезли из орбит. — Погодите! А вам это ничего не напоминает?

— Деточка, мы живем не в XII и не в XV веке. Кто сейчас помнит о тех временах?

— Вы сами говорили, что Венеция вне времени.

— Ты хочешь сказать… — Флавио тоже вытаращил глаза, — что наши убитые — жертвы магистратов по делам богохульства?

— Не магистратов, конечно, а тех, кто решил ими стать. Среди магистратов не было фамилии Контарин?

— Вы подозреваете меня, дорогая?

— Конечно, нет, я ищу связь.

— Магистраты были учреждены дожем Николом Контарином, а еще один мой предок, Антонио Контарин, был в то время патриархом Венеции. Вы, наверное, слышали, деточка, что в Венеции нет епископа, этот город исторически живет под религиозной власть патриарха.

— Вот! — Снова возбужденно подскочила Саша. — Теперь даже сомнений нет! Эти тела в вашем саду появились в знак уважения перед потомком тех Контарини. Своеобразное жертвоприношение, а заодно и выход в публичное пространство, так сказать.

— Ты хочешь сказать, что они хотят быть пойманными?

— Нет, я хочу сказать, что они предостерегают следующих жертв.

— Сложно предостерегают, даже капитан не помнит о «бестеммьятори» и их палачах.

— Но все же сходится! Олеся была в их глазах, ну ладно, не только в их, девицей без морали, адвокат обесчестил девушку, девственницу или нет, но все равно сходится. Гид продавал себя пожилым богатым дамам, журналист позорил известных людей города, да еще и замахнулся на графиню Контарин. А бедный Лучано просто пал жертвой любви. Его мне жалко больше всех… И приговор они выносили по старым канонам, помнишь, Флавио, нашли следы ржавчины на одежде и на теле Лучано? Его держали в клетке прежде, чем убить.

— Нельзя убивать людей, — вздохнула графиня. — Но пока я слушала вас, деточка, то думала- а ведь это люди, отчаявшиеся увидеть свой город таким, которым он должен быть. И решившие принять меры.

— По этой логике вместо объявлений «здесь нет пиццы и пасты» хозяева тратторий должны травить туристов.

— Конечно, нет… и все же в глубине души я их понимаю…

— Все это прекрасно, и теория у тебя стройная, — вздохнул Флавио. — Но как их найти, пока не появилась новая жертва?