Таруса - древний город на Оке

Землевладение мелких церквей Тарусского уезда терялось в море светского землевладения. Д. Яхонтов считает наиболее древней тарусской церковью Георгиевскую (на посаде): «Церковь эта, по-видимому, очень древняя: может быть, по началу основана Георгием Михайловичем» (XIII в.). В 1625 г. она стояла «без пенья», в 1669 г. значилась «ветхой» 247. Однако ее название (во имя Георгия) и «ветхость» в XVII в. не могут служить достаточным доказательством того, что она возникла в XIII в. Ясно лишь, что эта церковь существовала уже до 1625 г. (первое упоминание - в писцовой книге 1625 г.). В конце XVII в. была безземельной.

Судя по писцовым книгам 1627/28 и 1628/29 гг., еще до 1572 г. вблизи Тарусы имелась церковь Воскресения Христова в селе Воскресенском, которая «запустела от московского пожару», во время нашествия Девлет-Гирея. Эта церковь была деревянной. Во второй четверти XVII в. на ее месте поставили новую, каменную церковь, дав ей старое название (Воскресение Христово) 248.

Вероятно, значительнее других было землевладение Никольской соборной церкви города Тарусы, которая еще в 1593/94 г., при царе Федоре Ивановиче, получила жалованную грамоту на три деревни. Грамота Федора не сохранилась, но текст ее пересказан в грамоте 1615 г. В пересказе указывается, что эти деревни даны «Николскому собору на прокорм, в руги место» (т. е. вместо натурального или денежного корма). Грамота была подтверждена Михаилом Федоровичем в 1615 г. и Алексеем Михайловичем в 1646 г.249 Никольская церковь была деревянной вплоть до 1779 г.

В начале XVII в. на тарусском посаде уже существовала деревянная Кирилло-Афанасьевская церковь250.

В 1685 г. в Тарусской десятине (город Таруса с уездом) числилось 25 «жилых» (т. е. имевших землю) церквей, из них 3 поступили из Малоярославецкой десятины; с 1686 по 1746 г. к ним прибавилось еще 18 церквей (из Калужской и Малоярославецкой десятин). «Пустовых» (т. е. безземельных) церквей Тарусской десятины в 1685 - 1746 гг. было 11. Оболенская десятина в 1669 г. состояла из 18 «жилых» церквей; к 1746 г. в ней насчитывалось 29 «жилых» церквей и 6 безземельных251.

Для углубленного изучения землевладения Тарусского уезда XVII - XVIII вв. большое значение имеют хранящиеся в Центральном Государственном архиве древних актов (ЦГАДА) дозорные и описные книги церковных земель города Тарусы и Тарусского уезда 1681 - 1696 гг.252 и 20 документов 1611 - 1755 гг. «по Тарусе» в фонде «Грамот коллегии экономии» 253.

Тарусский посад

О развитии тарусского посада имеются только отрывочные сведения. По мнению М. Н. Тихомирова, «тарусский торг в XVI в. в сущности был небольшим местным рынком, где торговали крестьяне медом, рыбой, хлебом, солью, сеном и дровами, торговля велась и домашним продажным хлебом»254. Из уже упоминавшегося пересказа грамоты 1593/94 г. в грамоте 1615 г. видно, что в конце XVI в. на тарусском посаде велась и транзитная торговля; здесь бывали торговые люди, «которые приезжают из пных городов в Торусу на посад». Торговали весовым «товаром» и «хлебом»255 («хлеб» отличали от «товара» потому, что его не взвешивали, а «мерили» четвертями и орали с него не «тамгу», а «помер»).

В очень тяжелом положении оказался тарусский посад в начале XVII в., в период польской интервенции. Один предприимчивый «серпуховитин», Тит Семенов, просил правительство Первого ополчения в 1611 г. отдать ему «в Торусе кабак внове на строение», мотивируя просьбу тем, что «кабак стоит пуст четвертый год от разоренья литовских людей и от крымских»256. Таким образом, сильное разорение тарусского посада можно отнести по крайней мере к 1606 - 1607 гг. Интересно, что в самой Тарусе не нашлось состоятельных людей, чтобы вновь взять кабак на откуп (10 р. 16 алт. 2 д. в год) - за это взялся житель экономически более сильного Серпухова. Население Тарусы попало в некоторую зависимость от него: «А кому торушаном посацким людем лучитца для празника, или для свадьбы, или родин, или родители помянуть, пивца сварити и медку поставити, или браги пьяные зделати, и они б являлись откупщику Титку Семенову. А явки… ему имати с чети пива и с пуда меду по 2 деньги, а з браги с чети по деньге…» 257.

Дальнейшая история сбора пошлин с этого кабака, вырисовывающаяся из приходной книги Владимирской чети, весьма показательна для характеристики колебаний экономического статуса тарусского посада. В 1612 г., очевидно, истек срок полномочий откупщика-серпуховитина Тита Семенова. Новых претендентов на откуп «изнаддачи» не нашлось. Сбор пошлин в принудительном порядке был поручен избранному из посадской среды целовальнику Ивану Денисову, однако с него за 1612/13 г. Владимирская четь получила, кажется, всего 2 р. 20 алт., да и то лишь в 1614 г. Новый тарусский кабацкий целовальник Анкундин Корнеев пробыл в своей должности очень недолго - с 5 августа по 1 сентября 1613 г. и уплатил 17 алт. 2 д. Зажиточные крестьяне серпуховского Владычного монастыря Иван Михайлов «с товарыщи» взяли тарусский кабак на откуп с 1 сентября 1613 г. по 1 сентября 1614 г. Владимирская четь, видя невозможность получить старую сумму пошлин из этого откупа, пошла на уступки и назначила в качестве откупной суммы 8 р. 13 алт. 2 д. Однако Иван Михайлов продержал кабак на откупе с 1 сентября но 13 октября 1613 г. и уплатил за это время 1 р. с деньгою. С 13 октября 1613 г. по 13 октября 1614 г. кабак взяли на откуп тарусские посадские люди, причем взяли «из наддачи»: откупная сумма была установлена в размере, превышавшем сумму, которую обязался выплатить Иван Михайлов, - 9 р. 6 алт. Интересно, что Владимирская четь сполна получила назначенную сумму: в марте и июле 1614 г. с тарусского откупщика исачка Корнеева было взято по 4 р. 19 алт. 5 д. (сумма выплачивалась в два приема) 258.

Нетрудно заметить, что к концу 1613 - 1614 гг. положение тарусского посада несколько улучшилось, активизировалась предпринимательская деятельность тарусских посадских людей. Однако это улучшение носило весьма ограниченный характер.

Не вполне ясно, был ли в 1614 г. на откупе перевоз через реку Протву. В приходной книге Владимирской чети 1614 г. сказано: «опричь Поротвы, что на откупу…

С Поротвы перевозных денег по окладу 118-го (1609/10. - И. Г.) г. 5 р. с полтиною». Вместе с тем в отписке тарусского губного старосты 1613/14 г. прямо говорится, что «в откуп о том перевозе нихто после московского разоренья не бивал челом, а на веру целовалников выбрати некого, что посацкие люди многие побиты, а иные розбрелись по иным городом». История сбора пошлин с этого перевоза не менее красноречива, чем история кабацких сборов. В 1606/07 г. перевоз на Протве был в откупу за крестьянином Марком Федотовым из деревни Кошкиной села Бехова Оболенского уезда, но «с тех мест (т. е. с этого времени. - Н. Г.) стали войны великие и разоренье великое, и от той войны и разоренья тот Марко збрел безвестно», и после него «перевозом не владел нихто» до 1612/13 г., когда на сцену является опять-таки серпуховитин - сын боярский Яков Ушаков, «а тово не ведают, по чему он тем перевозом владел» 259.

Об опустошительных набегах 1609/10, 1610/11 гг. и разорительных для населения действиях русских войск и налоговых сборщиков узнаем из коллективной челобитной жителей Тарусы и уезда правительству Первого ополчения (Д. Т. Трубецкому и И. М. Заруцкому): «В прошлом… во 118-м году и во 119-м году приходили… крымские и нагайские и литовские люди, посад Тарусу и Торусской уезд вывоевали и животину всякую выгнали без остатку. И как город Олексин сожгли черкасы, и наших людишек и крестьянишек многих побили и в полой поймали, и иные многие погорели. Да у нас же… через посад Тарусу и Торуской уезд лежит большая колужская дорога, и ездят от вас… и с полков многие гонцы, и в украинные городы и с украин к вам…, и у нас и у людишек наших и у крестьянишек емлют подводы, и те подводы пропадают безвестно». Далее говорится, что проезжие ратные люди грабят крестьян, «хлебец весь потравили», казаки один раз собрали корм для 500 человек и снова стали собирать такой же корм. «Да по вашему боярскому указу на наших же крестьянишках правит Микита Сомов (специальный уполномоченный правительства, посланный в Серпухов, Тарусу и Алексин собирать шубы для войска 260. - Н. Г.) по двадцати по семи шуб с сохи бораньих, а з дворцовых сел с трех вытей по шубе. И от тое… крымских и нагайских и литовских людей войны, и от ратных ото всяких проезжих людей грабежей и от многих зборов помесьишка наши и вотчины запустели многие без остатку, крестьянишка и последние розбрелись по розным городом, а мы сами с матерьми, и з женишками и з детишками волочимся меж двор» 261. Правительство было вынуждено отменить сбор шуб с населения Тарусского уезда, хотя и предписало сборщику: «А что с ково взял, и те б шубы привез к нам на Москве» 262.

Имеющееся в приведенном документе свидетельство о разорении Тарусы подтверждается отпиской тарусского губного старосты 1613/14 г., который указывал, что «в обыску обыскные всякие люди сказали: торуской посад от крымских и от ногайских и от литовских людей войны и от руских людей разорен и вызжен, и посацкие люди пойманы в полон, а иные посечены, а иные розбрелись в разные городы, и государевых четвертных доходов, денежного годового оброку, платить им не мочио» 263.

Неустроенность тарусского посада в дальнейшем вырисовывается из «памяти» Владимирской чети 1629 г. в Разряд, где излагается жалоба тарусских посадских людей на то, что у «них в Торусе на посаде приказного человека нот, и им де от сторонних людей и от приезжих чинятся обиды великие, и без приказного человека им прожити не мочно». Кандидатом на должность приказного человека посадские люди выдвигали боярского сына Петра Мартынова, торушатгана («вотчины за ним в Торусе 70 четьи пусто, живет он в ней однодворкою, и после разбору Петр Мартынов в конную службу не написан») 264. Очевидно, выбор остановился на нем потому, что он был довольно беден и экономически зависел от посадских людей, хотя и имел звание сына боярского. Мы уже встречали имя Петра Мартынова в «сказках» 1638 г.265 Он там назван приказным человеком. Значит, в этой должности Мартынов пребывал, по крайней мере, в течение 9 лет.

Экономическую маломощность посадских людей Тарусы показывает как упомянутая челобитная 1611 г. об отдаче кабака на откуп «серпуховитину», так и челобитная тарусского попа Оплата правительству Первого ополчения, поданная в марте 1612 г. на имя царя Дмитрия Ивановича 266. Поп обвинял четырех посадских людей в нанесении ему материального ущерба. Здесь интересно показание, что один из посадских взялся пахать половину церковной земли, но «сеяти было… ему своей половины нечим и он… у меня взял 2 чети ржи на семяна» 267.

По переписным книгам 1645/46 и 1646/47 гг. на тарусском посаде числилось «22 двора, людей в них 65 человек» 268. Среди тарусских посажан не было торговых людей (в книге Владимирской чети 1614 г. сказано: «С То-русы с посаду с посацких с пашенных людей…» 269). В 50-х годах XVII в. население посада, очевидно, уменьшилось. Павлу Алеппскому, проезжавшему мимо Тарусы в 1654 г., она показалась не городом, а «благоустроенным селением» 270. В 1661 г. в Тарусе на посаде числилось всего 15 человек 271 (может быть, следствие моровой язвы 1654 г.?).

Позднее происходит некоторое увеличение числа жителей посада, хотя и незначительное. По переписным книгам 1677/78 г. числилось «в Торусе на посаде 20 дворов, крестьянских и бобыльских 1277 дворов» 272. 20 дворов на тарусском посаде показано и в 1681 г.273 Это был очень маленький посад. На посаде в Серпухове по книгам 1677/78 г. насчитывалось 307 дворов. Меньше дворов, чем в Тарусе, было только на посадах Крапивны (1 дв.), Дедилова (1 дв.), Пронска (5 дв.). Совсем не имел посада Оболенск 274. Как видим, в конце 70 - начале 80-х годов XVII в. численность посадских дворов в Тарусе не достигла даже уровня 1645/46 - 1646/47 гг.