Шумерские ночи. Том 2

Креол прошел по главному проспекту. Слева простирался чиновничий квартал, справа — ремесленный, а прямо впереди — квартал знати. Проведя тут кучу времени, Креол избороздил ногами все три, потому что безвылазно сидеть в шатре было невыносимо.

Чиновничий квартал — самый скучный. Дома там зажиточные, стены расписные, но богачи, как это обычно и водится, все самое ценное прячут внутри своего двора. Там почти нет увеселений, нет торговли и питейных домов. Та-кеметские чиновники предпочитают развлекаться, ходя друг другу в гости, так что на улицах здесь не происходит ничего интересного, все только во дворах, а туда чужестранца не пустят.

Куда больше Креолу нравилось в ремесленном квартале. Дома там беднее, и люди тоже беднее, но живут они веселей, чем чиновники. Все носят простые одежды, длинные кожаные передники, и лишь некоторые добавляют к ним туники без рукавов, зато улыбки на лицах играют куда чаще.

Здесь нет внутренних дворов, из сеней ты сразу попадаешь в большую комнату, из нее в спальню, из нее в кухню, а из нее в кладовую, и эти длинные дома-анфилады теснятся вдоль улиц, совершенно срастаясь стенами. Поэтому жители ремесленного квартала большую часть дня проводят не под крышей, а снаружи, в своих мастерских и лавках под открытым небом.

Особенно шумно на торговой площади, куда Креол и направил стопы.

Сикли та-кеметцы называют утенами и делают часто не в виде колец, а просто проволокой. Носят на поясе золотые, серебряные или медные моточки и расплачиваются, отрывая по чуть-чуть. Те, у кого таких обрывков накапливается много, переплавляют их и снова вытягивают длинную проволоку.

Сразу видно, что у них очень много свободного времени.

Но нормальные сикли здесь тоже принимают. Торговцы Та-Кемет берут любые ценности — хоть морские ракушки. А шумерские сикли славятся на весь подлунный мир своей чистотой и гораздо удобней в обращении.

— Возьмешь сдачу ракушками? — с надеждой спросил торговец, отдавая Креолу статуэтку Анубиса. — Их с большой охотой принимают в Куше. Там ты сможешь купить за них гораздо больше, чем здесь.

Креол повертел в руках звероголового божка. Он сам не знал, зачем его покупает. Уже кучу таких купил, они тут на каждом шагу продаются. Наверное, Тхари подарит, или Шамшуддину.

Но сдача в виде ракушек ему точно не нужна. Его побратим — кушит, но ему тоже не нужен мусор, за который в Куше тебе, может, и дадут какой-то товар, но во всем остальном мире только посмеются.

— Зря, господин, — цокнул языком торговец. — Ракушки каури — деньги будущего.

— Золото и серебро — деньги прошлого, настоящего и будущего, — наставительно сказал Креол. — Вечные ценности, неподвластные времени. А твою ракушку я раздавил — и нет ее.

— А ты не дави, неразумный человек, — укоризненно закачал головой торговец.

Сунув в суму очередного Анубиса и пытаясь понять, зачем он их каждый раз покупает и нет ли тут какой-то скрытой магии, Креол наведался к скотным рядам. Тут продавали жующих жвачку верблюдов, разной степени смуглости рабов, крепких ушастых осликов, удивительно тощих коров и коз…

— Купи козу, господин! — доносилось отовсюду. — Купи козу!

Креол пропускал это мимо ушей. Его не интересовали козы, его интересовала та единственная скотина, которой нет в Шумере.

Грифоны. Они были только у одного торговца и стоили непомерных денег. Как и благородные ламассу, эти полульвы-полуорлы почти исчезли с лика земли. Лишь в самых жарких пустынях и самых высоких горах они все еще встречаются в диком виде, а разводить их умеют только здесь, и свои секреты грифоноторговцы Та-Кемет стерегут, как зеницу ока.

Креол каждый раз к ним приценивался, когда бывал на торговой площади. Каждый раз прикидывал, не обзавестись ли грифоном, который унесет его в небеса? Конечно, Креол отлично умел летать сам и уже без посадок долетал аж до Вавилона… но не в Та-Кемет. Между Уром и Вавилоном шесть дневных переходов, а между Уром и Ме-им-пи — все тридцать, и не по реке или хорошей дороге, а в основном по пустыням и диким землям.

Или по морю. Морем удобнее, но путь еще длиннее и почти такой же долгий. Приходится огибать всю великую Араву, плыть вдоль Магана, Сабы и Пунта.

Нет, лучший способ путешествия — по воздуху. И если ты не так искусен в левитации, как Шамшуддин, если маны у тебя пока хватает всего на семь-восемь дневных переходов, но уж никак не на тридцать — почему бы и правда не купить грифона?

Они, конечно, злющие, кормить нужно исключительно сырым мясом, а если грифон проголодается в дороге, то начнет жрать самого ездока, но уж Креолу-то чего бояться какого-то тупого льва с клювом?

Нет, однозначно надо брать. Будет он парить в небесах, словно Мардук на драконе Мушхуше.

Но эта покупка пусть лучше дождется последнего дня в Та-Кемет. Если купить грифона сейчас — придется где-то его держать, чем-то кормить. Это тебе не пара смирных онагров, которых распряг, они и пасутся себе, далеко не отходят. Эта тварь вон как глазом зыркает, только и ищет, кому бы башку проломить.

Торговец, что его продает — маг, и на каждом его звере надета зачарованная уздечка, которая заставляет грифона повиноваться… но только до определенного уровня. А если уздечка порвется или потеряется — пиши пропало, сразу улетит или разорвет.

А может, и ну его в Кур, этого грифона. Жил Креол без него тридцать девять лет, и еще столько же проживет.

Как-то так заканчивался каждый его визит сюда. Маг несколько минут смотрел на грифонов, приценивался, взвешивал в ладони снизку золотых сиклей, а потом отворачивался и уходил. Торговец уже узнавал его в лицо, уже приветствовал, как старого приятеля.

— Ну что же ты уходишь, уважаемый? — спросил он с добрым укором. — Смотри, Повелитель Ветров уже узнает тебя!

Повелитель Ветров. Креол поглядел на этого грифона, самого крупного и лоснящегося. Он действительно нравился ему сильнее всех… но и стоил он дороже всех.

— Каждый раз, когда ты приходишь, то вселяешь в его благородное сердце надежду и радость, — сказал торговец. — Но каждый раз, когда ты поворачиваешься спиной и уходишь, то разбиваешь бедному созданию сердце. Раз за разом, раз за разом. Однажды он умрет от тоски, боюсь.

Креол протянул к грифону руку. Бритвенной остроты клюв клацнул в локте от его пальцев.

— Непохоже, что он питает ко мне такие теплые чувства, — заметил маг.

— Это от обиды, мой господин, — заверил торговец.

Креол пристально всмотрелся в его ауру. Лжи не было. Но это, конечно, ничего не значит — Креол уже убедился, что торгаши Та-Кемет настолько привыкли врать, что сами верят в свое вранье. Они искренне возмущаются, когда указываешь, что их слова расходятся с истиной.

Лечится это только битьем. В Шумере тоже встречаются лавочники, не знающие законов и установлений, не испытывающие почтения к тому, кто платит им деньги, и пытающиеся подсунуть скверный товар. Но обычно им внушают праведность и смирение палками и иными верными средствами. Причем для этого даже не нужен суд, поскольку все знают, что если бьют торгаша, то бьют за дело.

Но этого так запросто не изобьешь — он все-таки тоже маг, хоть и несомненно уступающий Креолу, умеющий только приручать грифонов. Тут полно таких заурядных магов, ничтожеств, которых выучили паре фокусов, и они на этом основании пыжатся, считают себя ровней мастеру Гильдии Шумера.

Приближался полдень. Именно в полдень Гор-Тутмос, великий жрец и Верховный маг Та-Кемет, заканчивает ежеутреннее жертвоприношение, вкушает священную трапезу и принимает визитеров от имени фараона.

Самого фараона Креол не видел еще ни разу, он слишком сакральная фигура. Даже когда по праздникам владыка предстает перед своим народом, то показывается издали, на большой высоте, прикрывая лицо маской. Все руководство, все службы в Та-Кемет осуществляют жрецы и маги… тут между ними еще меньше разницы, чем в Шумере. Дома Искусством занимаются только служители Мардука, здесь же каждый жрец — немножко маг, и каждый маг — немножко жрец.

Между жречеством и знатью тут тоже никакой разницы. Просто одни жрецы занимаются непосредственно служением богам, другие же больше внимания уделяют государственным делам и военному ремеслу, но они все жрецы, в Та-Кемет без этого невозможно. Квартал знати тут по сути жреческий, а не как в Вавилоне — дворцовый отдельно, храмовый отдельно.

И живут эти маги-жрецы-аристократы просто роскошно. У всех окруженные садами роскошные виллы, множество комнат с колоннами, рабы, пруды для омовений. И центром всего — грандиозный дворец фараона, рядом с которым притулился другой, более скромный — так называемый дворец магов.

Как и подобает жрецам, знать Та-Кемет бреет головы. И мужчины, и женщины. Однако безволосые женщины не считаются здесь красивыми, поэтому они носят парики — зачастую из собственных же волос.

Что дальше — они начнут сбривать брови и рисовать на их месте новые углем?

Воистину глупы обычаи варварских стран, но еще глупее попытки варваров одновременно блюсти их и не блюсти. Например, в Та-Кемет женщине запрещено ходить обнаженной, и они не ходят — однако даже в рыбацких сетях ячеи меньше, чем в их одеждах.

Впрочем, против этого Креол ничего не имел.

Дворец магов окружала высокая каменная ограда. Похоже, не так уж они тут уверены в своих силах. Башню Гильдии в Вавилоне никакая стена не окружает, ибо сами маги служат ей стенами. Любой может зайти — но на свой страх и риск, если у него дурные намерения.

Перед входом стояли две статуи сфинксов с бараньими головами и два привратника. Они уже хорошо знали Креола, что третий месяц ходил в этот дворец, как в свой собственный. Отсидев положенное в помещении для приема гостей, маг наконец предстал перед великим Гор-Тутмосом.

— Долгих лет тебе жизни, уважаемый абгаль, — ровным голосом сказал Креол. — Потому что я надеюсь до твоей смерти все-таки заполучить то, за чем пришел.

Верховный маг ответил ему кислой улыбкой. В Та-Кемет приняты куда более длинные и сложные приветствия, и в самый первый раз Креол послушно отбарабанил положенный ритуал… но это было три месяца назад. Ему давно надоело повторять слова о верховном жреце духа Пта, главе ремесленников Храма Белой Стены, да будут боги милостивы к нему, и прочая, прочая, прочая…

Теперь пусть будет благодарен, что Креол не плюет ему в лицо.

Гор-Тутмос восседал на каменном возвышении, облаченный в цветную юбку-передник и шкуру пантеры на плечах. Был он лыс и сухощав, носил длинную бороду-косицу и опирался на посох с кошачьей головой. Кроме него самого в приемном покое присутствовал его первый заместитель и ученик — Тхомертху. Немного моложе самого Креола, он носил маленькую бородку-кубик и был еще плешивее своего учителя, зато макушка его сияла горделиво и помпезно.

Он что, ее еще и маслом мажет? Да, скорее всего. Та-кеметцы это очень любят. Мало им жары и пыли, липнущей к телу — они еще и натираются маслами.

Не простыми, конечно, а благоуханными. От Тхомертху исходит сладковатый аромат мирры, ладана, лилий и ириса с нотками кардамона и корицы… Креол ужаснулся, сообразив, что за три месяца в Та-Кемет научился различать тонкости этих ароматов.