Торжествующий дух

Прошли мимо караула, отдавшего нам честь, и, наконец, вошли в церковь. Тут я увидел впервые генерала Сахарова. Вдруг все смолкло. Входит шествие. Впереди Государь с Императрицей Марией Феодоровной. Мы выстроились: Костя, я, Игорь; А. М. — позади. Государь улыбнулся и поздоровался. Все было очень интересно. Наконец, — Княгиня Голицына с подвязанной к шее подушкой, а на подушке — Алексей. Началось богослужение. Сослужили: митрополит Антоний [Вадковский], отец Янышев и отец Иоанн Кронштадтский; были еще два архимандрита, два диакона и два псаломщика, все в золотых ризах. Государь был в форме атаманцев. Другие были в парадных мундирах. Все дамы в русских платьях. Татиана также в русском платье из розовой парчи, с розовыми сапожками. У Татианы, В. К. Марии Павловны, В. К. Елисаветы Феодоровны и у меня закружилась голова, и я стоял за решеткой. Потом вышел. Когда я был за решеткой, то сидел у Наследника Алексея Николаевича. Он очень миленький: все время играл пальцами. После крестин шествие пошло в покой Государя. Нам, т. е. Иоаннчику, Гаврилушке, Косте, Игорю и мне пришлось проходить по большой галерее, наполненной генералами. Идти было очень трудно из-за множества народа. […] Второй раз мы увидали, как везли Наследника. Через несколько времени поехали домой. Все было очень весело и интересно.

Князь Олег. Петроград., 1915; Репринт: Казань, 1995.

11 августа в церкви Большого Петергофского дворца совершилось крещение Новорожденного Наследника Цесаревича и Великого Князя Алексея Николаевича. Восприемниками Августейшего новорожденного были: Государыня Императрица Мария Феодоровна, Император Германский, Король Великобританский, Король Датский, Великий Герцог Гессенский, Принцесса Виктория Великобританская, Великий Князь Алексей Александрович, Великая Княгиня Александра Иосифовна и Великий Князь Михаил Николаевич…

Армия и флот удостоились исключительной царской милости. В телеграмме Государя Императора генерал-адъютанту Куропаткину было выражено: «Сегодня, во время совершения Таинства Святаго Крещения Цесаревича Великого Князя Алексея Николаевича, Ее Величество и Я, в душевном попечении о Наших доблестных войсках и моряках на Дальнем Востоке, в сердце молитвенно призывали их быть восприемниками Новокрещеного Цесаревича, да сохранится у Него на всю жизнь особая духовная связь со всеми теми дорогими для нас и для всей России воинами, от высоких начальников до солдат и матросов, которые свою горячую любовь к Родине и Государю выразили самоотверженным подвигом, посреди лишений, страданий и смертельных опасностей».

Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич и Великий Князь Алексей Николаевич. СПб., 1911. С. 18.

Государь пожелал, дабы все войска действующей на поле брани армии были тоже в числе восприемников новорожденного Цесаревича, о чем и было дано знать на фронт. Во время крещения с младенцем произошел замечательный случай, обративший на себя внимание всех присутствующих. Когда новорожденного Цесаревича помазывали свя тым миром, он поднял свою ручку и простер свои пальчики, как бы благословляя присутствующих. В этом случае видели не простое совпадение, а что-то вещательное, объясняя всякий по-своему. Одни видели в этом хорошее предзнаменование, а другие наоборот. Государыня особенно была рада, что наконец-то Бог услышал ее молитву, даровал ей сына, приписывая эту милость Божию молитвам преподоб ного Серафима Саровского. […]

Царица отдалась всецело воспитанию детей, особенно воспитанию милого сына… В Царском Селе, Петергофе, на императорской яхте, царица всегда при сыне, как преданная рядовая няня.

Игумен Серафим (Кузнецов). Православный Царь Мученик. Пекин, 1920.

Мой возлюбленный милый Ангел, снова ты покидаешь свою старую женушку, но на этот раз с любимым маленьким сыном на руках, который утешит ее печальное сердце. О, Господь действительно благ, посылая нам этот солнечный луч сейчас, когда он так нужен всем, — только бы Он дал нам силы благополучно воспитать ребенка — и чтобы он был настоящим помощником и другом тебе, когда станет взрослым. […]

Авг. 1904 г. Петергоф

Письмо Государыни Императрицы Александры Феодоровны Государю Императору Николаю Александровичу: Перевод с английского // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Ед. хр. 1148.

Крошечный Солнечный луч пришел в 9 ч. пить, поспал у меня на руках и пил опять в 11, и сейчас с женщиной в 1 ½.

Я уверена, тебе не хватает дорогого Baby, он такой милый, дей ствительно понимаешь, почему Бог послал нам его именно в этом году, и он пришел как настоящий Солнечный луч, умирить все сердца, поддержать дух — у Бога никто не забыт, воистину так. И теперь он есть у тебя, чтобы воспитать его, привить ему твои взгляды на жизнь, чтобы он смог тебе помогать, когда станет большим мальчиком.

Уверяю тебя, он растет на глазах каждый день.

15-го Авг. 1904 г. Петергоф

Там же.

8-го сентября. Среда. Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось с перерывами до вечера из пуповины. Пришлось выписать Коровина и хирурга Федорова; около 7 час. они наложили повязку. Маленький был удивительно спокоен и весел! Как тяжело переживать такие минуты беспокойства! […]

Дневники Императора Николая II. М. ORBITA, 1991. С. 228.

9-го сентября. Четверг. Утром опять на повязке была кровь; с 12 час. до вечера ничего не было. Маленький спокойно провел день, почти не плакал и успокаивал нас своим здоровым видом! […]

Там же.

10-го сентября. Пятница. Сегодня целый день у Алексея не показывалась кровь; на сердце так и отлегла щемящая забота. […]

Там же.

11-го сентября. Суббота. Слава Богу, у дорогого Алексея кончилось кровотечение уже двое суток. Так и просветлело на душе! […]

Там же.

Зима 1903 года была очень веселая. Особенно памятны мне в этом году знаменитые балы при Дворе в костюмах времен Алексея Михайловича; первый бал был в Эрмитаже, второй в концертном зале Зимнего Дворца и третий у графа Шереметьева.

[…] Следующую зиму началась Японская война. […] По инициативе Государыни в залах Зимнего Дворца открыт был склад белья для раненых. […] Императрица почти ежедневно приходила в склад; обойдя длинный ряд зал, где за бесчисленными столами трудились дамы, она садилась где-нибудь работать.

Императрица была в ожидании Наследника. Помню ее высокую фигуру в темном бархатном платье, опушенном мехом, скрадывавшем ее полноту, и длинном жемчужном ожерелье. […]

Следующим летом родился Наследник. Государыня потом мне рассказывала, что это из всех ее детей были самые легкие роды. Императрица едва успела подняться из маленького кабинета по витой лестнице к себе в спальню, как родился Наследник. Сколько было радости, несмотря на всю тяжесть войны, кажется, не было того, чего Государь не сделал бы в память этого дорогого дня. Но почти с первых же дней родители заметили, что Алексей Николаевич унаследовал ужасную болезнь, гемофилию, которой страдали многие в семье Государыни; женщина не страдает этой болезнью, но она может передаваться от матери к сыну. Вся жизнь маленького Наследника, красивого, ласкового ребенка, была одним сплошным страданием, но вдвойне страдали родители, в особенности Государыня, которая не знала более покоя. Здоровье ее сильно пошатнулось, после всех переживаний войны, и у нее начались сильные сердечные припадки. Она бесконечно страдала, сознавая, что была невольной виновницей болезни сына. Дядя ее, сын королевы Виктории, Леопольд — болел той же болезнью, — маленький брат ее умер от нее же и также все сыновья ее сестры, Принцессы Прусской, страдали с детства кровоизлияниями.

Естественно, все, что доступно медицине, было сделано для Алексея Николаевича. Государыня кормила Его с помощью кормилицы (так как сама не имела довольно молока, как кормила она и всех своих детей). У Императрицы при детях была сперва няня-англичанка и три русские няни, ее помощницы. С появлением Наследника она рассталась с англичанкой и назначила его няней вторую няню, М. И. Вишнякову. Императрица ежедневно сама купала Наследника и так много времени уделяла детской, что при Дворе стали говорить, что Императрица не Царица, а только мать. Конечно, сначала не знали и не понимали серьезности положения Наследника. Человек всегда надеется на лучшее будущее, Их Величества скрывали болезнь Алексея Николаевича от всех, кроме самых близких родственников и друзей, закрывая глаза на возрастающую непопулярность Государыни. Она бесконечно страдала и была больна, а о ней говорили, что она холодна, горда и неприветлива. Таковой она осталась в глазах придворных и петербургского света даже тогда, когда узнали о ее горе.

Танеева А. А. (Вырубова)[44]. Страницы из моей жизни. Посвящается возлюбленной Государыне Александре Феодоровне // Русская Летопись: издание «Русского Очага» в Париже. Париж, 1922. Кн. 4. С. 18–20.

К Наследнику была назначена русская няня Мария Ивановна Вишнякова (бывшая при нем до исполнения ему 7 лет), а через год, во время путешествия Царской Семьи на «Полярной Звезде», к нему был приставлен в качестве дядьки боцман Деревенько, который научил его ходить, а затем был взят и к нему во дворец. В помощь Деревенько были назначены матросы: в качестве второго дядьки — Нагорный и лакей — Седнев. Простые русские люди были, таким образом, ближайшими спутниками Наследника Престола в его детском мире. […]

Савченко П. Светлый Отрок. // Светлый Отрок: сборник статей о Царевиче-Мученике Алексее и других Царственных Мучениках. Репринтное издание. М.: «Диалог», 1990. С. 6.

Еда чуть не застряла в горле, но я проглотила ее ради него, и ради него же я буду бодрой, я не должна давать ему плохое молоко и делать его беспокойным.

Ботиночек и перчатка дорогого Baby согреют твое сердце, когда ты ложишься спать. Он отправляется на катанье.

15-го Сент. 1904 г. Петергоф

Письмо Государыни Императрицы Александры Феодо-ровны Государю Императору Николаю Александровичу: Перевод с английского. // ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Ед. хр. 1148.

Мое любимое солнышко! Какую радость доставило мне твое письмо!

Мой старик положил его на стол в моей каюте, где я и нашел его после завтрака. И вечером, перед тем, как ложиться спать, какой милый сюрприз получить кое-что от нашего маленького!

Крошечный ботиночек и перчатка так приятно им пахли; и фотография, которую я никогда не видел, очаровательна. […]

Я бесконечно благодарю тебя, любимая, за такую предусмотрительность, которой я был очень тронут. Только у Женушки могла возникнуть такая мысль, доставить удовольствие Ники, когда его нет дома.

Очень тяжело было вчера уезжать, я должен был собрать всю свою волю, чтобы не разрыдаться. То, что ты показала нашего малыша Максимовичу, произвело огромное впечатление не только на него, но и на тех, кого он видел после этого… Фредерикса, Мосолова и т. д.

Теперь прощай, и да благословит тебя Бог, моя Радость и Любовь, и наших милых детей. Поцелуй моего Сына очень нежно за меня.

Сент. 16-ое 1904. В поезде

Письмо Государя Императора Николая Александровича Государыне Императрице Александре Феодоровне: Перевод с английского. // ГАРФ. Ф. 640. Оп. 1. Ед. хр. 106.