Торжествующий дух

Как необычайно счастливы были солдаты, которым было дано царское угощение, которых обходил Государь и милостиво обращался к ним с разными вопросами.[…]

Ходнев Д. Император Николай II Державный Вождь Российской Армии (из воспоминаний рядового-офицера). В кн.: Государь Император Николай II Александрович. Сборник памяти 100-летия со дня рождения. Нью-Йорк, 1968. С. 144.

Воскресенье. 13 августа 1906 г. Ездили с женой, Татианой, Костей, Олегом и Игорем отдать визит сестре Императрицы, Виктории Баттенбергской, которая, побывав у Эллы в Ильинском[54], вторую неделю гостит у Их Величеств в прибрежном дворце. Пока мы сидели у Виктории, всех нас позвали пить чай к Их Величествам. Туда в столовую пришли все четыре дочки, и тоже — к великой радости наших детей — и двухлетний Цесаревич. Обойдя кругом чайный стол и со всеми поздоровавшись, он забрался на колени к матери; подле нее сидел Игорь, и маленький Наследник охотно перешел к нему на колени, называя его как незнакомого «Новый». Потом мои мальчики и царские девочки весело с ним возились на полу. […] Наши были в восторге.

Дневник Великого Князя Константина Константиновича. // ГАРФ. Ф. 660. Оп. 1. Ед. хр. 56.

Император Александр III часто ходил в плавание в шхеры и подолгу имел пребывание как на «Царевне», так и на «Полярной Звезде»[55]. Государь же Николай II до 1905 г. не ходил в шхеры и вообще в продолжительные плавания, так как дети были маленькие, и к тому же была война. Только осенью 1905 г. было известное свидание в финских шхерах Государя с Германским Императором. Свидание было на «Полярной Звезде», так как «Штандарт» менял как раз котлы. В том же году Государь пошел на той же «Полярной Звезде» и в плавание, уже со всей семьей. Про это первое довольно продолжительное плавание я могу сказать только со слов других. Но оно послужило как бы началом последующих ежегодных плаваний на «Штандарте», и вот, может быть, почему:

Государыня Александра Феодоровна до этого времени не знала Финляндии и ее шхер. И тихая красота, пустынные лесистые островки, прекрасная осенняя погода, оригинальная красочная расцветка природы — этих полян с травой, этих камней с пушистым и мягким мхом, смесь сосен и елей с березами, столь нежными и филигранными — все это, очевидно, произвело особое впечатление на Ее Величество, так как гармонировало с характером Государыни, любившей тихую скромную жизнь, имевшей чуткую поэтическую и художественную натуру и оценившей сразу всю особую прелесть шхер, их покой, тишину и отрезанность от нашего бурного и порой несносного мира.[…]

Государь же знал шхеры по плаваниям со своим отцом, с которым всегда плавала вся семья, хотя из остальных детей Александра III шхеры любила и ценила только Великая Княгиня Ольга Александровна, впрочем, тоже художественная и артистическая натура.

Вот, по-видимому, это первое плавание на «Полярной Звезде», после тяжелого года войны, рождения страстно ожидавшегося Наследника, и вселило в Государыню ту любовь, с которой Царская Семья в течение многих последующих годов проводила свой отдых в шхерах на «Штандарте». […]

В пять часов вечера 26 августа 1906 г. императорская яхта «Александрия» пришла под брейд-вымпелом Его Величества из Петергофа на малый Кронштадтский рейд с Их Величествами и августейшими детьми.

Для встречи Государя на яхте при приближении играли «встречу», какой-либо марш.[…] «Штандарт»[…] — наибольшая яхта в мире, если не считать пассажирских пароходов, превращенных в яхты. Судно, кроме верхней, имело две палубы — царскую и жилую. Царская палуба начиналась брашпильным отделением, где была машина для подъема якорей. И широкая белая переборка, отделявшая хронометрическую каюту. Затем начиналось офицерское отделение.[…]

Котельные кожухи выходили к машинному люку, кругом коего было свободное пространство.[…] Тут же, в конце машинного люка, собиралась походная судовая церковь. В этом месте помешалась судовая икона, подарок Государыни Императрицы, прекрасный образ «Хождение по водам Спасителя», копия коего была также и в командной палубе.[…]

Затем шли царские каюты. Начинались они вестибюлем с широкой лестницей с верхней палубы, из которого был вход в личную гостиную Их Величеств, довольно большую каюту с пианино, круглым диваном посредине и подвижной мебелью по бокам. В этом помещении Великие Княжны занимались уроками и игрой на фортепиано.[…] Вся отделка яхты была выдержана в строго английском вкусе, никакой позолоты, украшений или лепной работы, но эта простота, этот хороший вкус были и выглядели гораздо богаче всякой роскоши и блеска.[…]

Из этой гостиной по правому борту были двери в кабинет Ее Величества и, рядом, в кабинет Государя. Кабинет Ее Величества был обтянут обыкновенным блестящим чинсом-коленкором в цветах. Мебель палисандрового дерева была обита той же материей. У полупортика был письменный стол, по бокам диваны и трельяжи. На стенах висели семейные группы и картины, но ничего примечательного. Рядом с кабинетом была спальня Ее Величества, так как Государь имел отдельную, рядом со своим кабинетом.

В спальной была кровать берегового образца с вензелями Ее Величества, всем известными «А. Ф». Каюта была обита тоже чинсом в светлых тонах.

У полупортика был туалет, в другом углу зеркальный шкаф. Все изголовье кровати было увешано иконами, кои всегда оставались на яхте. Больше всего было изображений Божией Матери с младенцем и Серафима Саровского. На отделке парового отопления при плаваниях раскладывали еще массу образков и икон, и всегда горела лампада.

Далее была уборная и ванна. […] Из уборной узкий трап вел вниз, в каюты августейших детей, где они помещались, на свитской палубе, до 1912 года, когда каждая Великая Княжна получила отдельную каюту на царской палубе. До этого же года Княжны помещались по две.

Кабинет Его Величества был темно-зеленой кожи, а стены покрыты линолеумом или пергамидом серого цвета. Между двумя полупортиками помещался очень большой письменный стол, а рядом книжный шкаф-библиотека.[…] На стенах были картины русских морских сражений, и в последнее время это были находки-подношения кап. 2 ранга И. А. Виноградского (бывшего адъютанта генерал-адмирала Алексея Александровича), которого Государь очень любил за острый ум и как отличного морского офицера. Спальня Его Величества была в темных цветах, мебель красного дерева, а кровать тоже берегового образца, с вензелями, как Государев шифр.[…]

Из гостиной на корму шел коридор, в который выходили две каюты по правому борту, и сперва в них помещались фрейлины, а потом их переделали под каюты Великих Княжон Марии и Анастасии Николаевен.[…]

Из вестибюля по левому борту была дверь в нижнюю личную столовую Их Величеств, коей они никогда не пользовались, и скоро эту столовую разделили на две каюты для Великих Княжон Ольги и Татианы Николаевен.

Из гостиной по левому борту дверь вела в две каюты Наследника Алексея Николаевича. Первая была игральной комнатой в Его младенческие годы, а потом классной. Это была большая каюта, обитая чинсом в очень крупных цветах — хризантемах, и лишняя мебель была вынесена, чтобы дать место игрушкам, а впоследствии учебным пособиям. Рядом была спальня с кроватью, тоже берегового образца, но вензеля были Государыни Марии Феодоровиы. Однако Государыня Мария Феодоровна ни разу не плавала на «Штандарте», любя и предпочитая свою «Полярную Звезду». Наследник же спал на походной кроватке, сперва обыкновенной детской с высокими никелированными сетками и потом обыкновенной палаточной. Точно так же и Великие Княжны — сперва спали на походных кроватях, пока не получили каждая отдельную каюту. На большой же кровати спала сперва няня М. И. Вишнякова, а потом боцман Деревенько, когда Наследник бывал болен и часто доктор Деревенко, а впоследствии воспитатель швейцарец г-н Жильяр. За спальной была уборная и ванна. […] За этими каютами шли две каюты Великого Князя Михаила Александровича, бывшего Наследника, но, так как он никогда на яхте не плавал, ее занимала либо статс-дама Е. А. Нарышкина, или одна из фрейлин. Точно так же в ней помещалась при плаваниях сестра Государя Великая Княгиня Ольга Александровна. Все каюты были скорее очень скромно обставлены. Никакой роскоши, особого убранства, но очень уютно. […] Широкий трап из царской палубы вел в нижний коридор, в который выходили свитские каюты. По правому борту первые три каюты занимались в первые годы плаваний Великими Княжнами с состоящими при них девушками. Это были обыкновенные каюты, для Княжон довольно бедные, с ваннами в них же, что было одним из недостатков и промахов при постройке. Тут же были столики для туалетов и гардеробы, в общем это были не подходящие для августейших детей помещения, но Их Величества находили, что пока Княжны маленькие, им хорошо и тут. Впрочем, Княжны чрезвычайно любили свои каютки в эти годы их первых плаваний. Воспитание Княжон, несмотря на нежнейшую любовь родителей, было строгое.[…]

Верхняя палуба «Штандарта» быта очень открыта и не загромождена надстройками. С бака, с самого носа, и до юта открывалась отличная покатая перспектива, покрытая идеально пригнанными и, конечно, содержавшимися в чистоте палубными досками американского производства, которые между собой были залиты обыкновенным судовым варом — составом смолы с канифолью.[…] Командный мостик был построен над небольшой рубкой, за фок-мачтой, в которой была каюта для ведения вахтенного журнала на якоре и походная каюта командира, состоявшая из небольшого кабинета и спальни. На командном мостике была ходовая рубка, состоявшая из штурвального отделения и штурманской рубки. Здесь же находились ящики с сигнальными флагами, а крылья этого мостика заканчивались так называемыми «фонарями», как бы прикрытием из трех переборок с зеркальными стеклами, с диванчиками, что являлось прекрасной зашитой от ветра и непогоды. Эти фонари были любимым местопребыванием Их Величеств на ходу и особенно августейших детей. Над этим мостиком был еще очень легкий и ажурный мостик, специально для управления при входах на рейды и в гавани, и на нем же стоял вахтенный начальник на ходу, и был штурвал, соединявшийся с главным в штурвальной рубке.[…] Машинный люк был очень больших размеров, великолепной работы. Он был покрыт целой массой никелированных решеток, прикрытий зеркальных стекол и содержался в идеальной чистоте, что было гордостью наших инженеров и машинной команды. Таковыми же решетками были прикрыты и прочие все световые люки на яхте.

Дальше, на шканцах, почетном месте всякого военного судна, стояла царская рубка-столовая, которая также служила приемной в торжественных случаях. Передняя часть рубки состояла из двух помещений — маленького салона, из которого широкий трап вел в царскую палубу, в переднюю перед нижней гостиной, и приемного кабинета Государя. Впрочем, Государь в нем никогда не принимал, спускаясь с министрами и докладчиками для докладов в свой нижний кабинет. […] Остальная часть царской рубки была столовая на 70 человек. На поперечной переборке при входе в нее было громадное зеркало с жардиньерками для цветов, в котором отражалась вся эта длинная столовая с громадным столом посредине и проходившей через нее бизань-мачтой. На мачте был большой образ св. Георгия Победоносца и электрические часы. Мачта проходила через закусочный стол, который можно было присоединять к большому столу в случае больших и парадных обедов. В конце рубки стояло пианино. Стены рубки были обшиты панелями из белого клена, с голубым линолеумом, а между окон были жардиньерки для цветов. Рубка кроме окон имела верхний фонарь, или световой люк, во всю свою длину, дававший массу света и воздуха.[…] По бокам рубки стояли диваны, а кругом стола — стулья обыкновенного берегового фасона, обитые синим шагренем. […] На стенках рубки висели картины исключительно судов русского флота. […] Можно сказать, что таковой рубки мы не встречали ни на одной яхте других монархов, и она, по своему великолепию и простоте в то же время, была исключительна. […] Снаружи рубки расстанавливалась плетеная мебель, и был всегда растянут двойной тент.[…] Здесь по бокам рубки, смотря по ветру и солнцу, всегда сидели Их Величества и дети, а также свита.