Дочь Черного властелина

Потому что сам так внимательно наблюдает, как она отреагирует на это.

Юта останавливается и поворачивается к нему. Очень серьезно. Вглядывается в его лицо. Молчит, ожидая продолжения.

– Я был здесь, – говорит Арчи.

Она кивает.

– Был. С принцессой. Ты говорил, что ничего не помнишь.

– Я и не помню, – соглашается он. – Но сейчас словно картинки встают перед глазами. Все это уже было. Сейчас я увижу твоего пра-пра-пра…

Улыбается. Но Юта не поддается, не отвечает ничего, лишь тоже улыбается в ответ.

– Идем, – зовет его. – Ты единственный светлый, который приходит сюда второй раз.

Зал усыпальницы выдолблен в скале, глубоко. Стены и потолок – чистый камень, но потолок ребрами прорезают тонкие нервюры, словно своды в храме. Тихо.

Ощущение силы здесь такое мощное и густое, что звенит в ушах. Эта сила чужая для Арчи, не наполняет его, но не ощущать ее невозможно.

В середине зала на возвышении резной саркофаг.

– Ох, ты! Сколько натекло! – говорит Юта.

Вокруг саркофага тихо поблескивают лужицы эктоплазмы. Потеки из-под крышки, прямо из стенок, словно просачивались насквозь. Чистая сила. Но это чужая сила, Арчи лучше не трогать.

– Не походи пока, ладно? Подожди, – говорит Юта. – Постой пока в сторонке, я закону, почищу, и тогда тебе можно подойти.

– Хорошо, – кивает Арчи.

Садится на ступеньки, наблюдая, как Юта подходит ближе, поднимается на возвышение, проводит по крышке саркофага ладонью. Сквозь ее пальцы рваными всполохами просачивается голубоватый свет. Сами ее руки начинают светиться, сначала едва заметно, потом все больше. От пальцев вверх. Она что-то говорит, Арчи не слышит, только видит, как шевелятся губы. Мерно, словно заклинание или песня. Наверно, так и есть. А может, она просто разговаривает со своим предком.

Вот сейчас у Арчи совсем не остается сомнений.

Даже не закрывая глаз, он видит, словно наяву то, что было… Сколько? Шестнадцать лет назад? Как маленькая девочка гладит саркофаг, как светятся ее пальцы, как голубые искорки бегут по рукам, перескакивают в волосы, словно светлячки. Она вся начинает светиться. Это слегка жутковато смотрится со стороны, особенно горящие синим огнем глаза. Но маленькая принцесса не боится, она даже смеется так весело.

Тогда свет был ровный, и ровный фон энергии. Сейчас всполохи мечутся, то разгораясь, то затихая. Но постепенно все успокаивается и сейчас. Юта уговаривает их успокоиться. Голубые потеки вокруг рассеиваются, исчезают. Голубой свет ровным туманом наполняет все.

Юта словно светится изнутри. Но не изнутри пока, конечно, только свечение на коже.

Она поворачивается к Арчи, делает знак рукой. «Сюда».

– Иди сюда, – зовет. Ее голос тонет в тумане и тишине, едва слышен.

Голубые искры в волосах. Она сейчас одновременно прекрасна и пугающая, как неотвратимая стихия.

Арчи поднимается и подходит заворожено.

Удивительно, но страха нет, даже наоборот. Ощущение счастья наполняет. И если Юта сейчас решит убить его, воткнуть нож в сердце, то он даже не дернется. Сейчас, здесь, он в ее власти и во власти первозданной силы. Он даже, в какой-то мере, хочет умереть. Покой смерти манит… умереть так соблазнительно…

На крышке саркофага светятся символы. Печати, охраняющие от этой силы внешний мир. Если печати сорвет – мир затопит смерть. Но потомки Хармонда здесь именно за этим – они стражи тьмы. Они сами часть этой тьмы, но иначе не справиться.

Юта улыбается ему. Достает нож.

– Давай руку, – требует, заглядывая ему в глаза.

Он протягивает ей.

Ее губы шевелятся, повторяя неслышные слова. Эти слова не для Арчи, не для живых. Он не услышит. Юта говорит с тьмой. Серьезно, сосредоточенно. И тьма ей отвечает.

Юта берет Арчи за руку. Ее пальцы вдруг обжигают холодом, словно неживые. Кожа становится белой, полупрозрачной.

Она облизывает губы, словно предвкушая. Кровь… биение горячей крови…

Потом прикладывает нож к его ладони, с усилием проводит острием. На ладони проступают алые капли, собираются. Сначала накапливаются в горсти, Юта обмакивает палец и кровью Арчи рисует на крышке саркофага знаки. Один, второй, третий… Потом рисует круг…

– Сюда, – говорит ему.

Обеими руками берет ладонь Арчи и в этот круг выливает кровь из горсти. Кровь не растекается, а уходит в камень, исчезая в ней. Ледяные пальчики Юны подрагивают от напряжения. Кровь обжигает огнем, она кажется противоестественно горячей.

И саркофаг вспыхивает голубым светом, так, что слепит глаза.

На мгновение Арчи кажется, что он ослеп, что не может больше дышать, сердце останавливается. Он судорожно пытается ухватить ртом воздух, но воздуха нет. Голова кружится, звенит в ушах. Легкие разрываются, сердце останавливается и молчит.

Потом отпускает.

Все.

На каких-то рефлексах он успевает подхватить Юту, падающую на ступени без сил. Сам кое-как садится, почти падая тоже, прислоняясь к саркофагу спиной. Юта дрожит в его руках, как от холода. Он осторожно прижимает ее к себе.

Мир возвращается реальностью. Обыденностью даже.

– Как ты? – спрашивает тихо.

Сейчас Юта выглядит почти прозрачной, призрачной. Холодной, неживой… жизнь ушла. Но это нормально. Сила смерти наполнила ее. Она отойдет. Так бывает.

Юта поднимает на него глаза, еще поблескивающие голубым.

– Ох, – полуобморочно говорит она. – Сильно накрыло. Все нормально. Сейчас…

Арчи улыбается.

Еще немного сидит, приходя в себя. Потом медленно встает, пошатываясь, без всякого почтения опираясь о саркофаг. Но сейчас это не важно. Ничего, вроде отошло немного, постоит, подышит и можно идти.

Потом осторожно поднимает Юту на руки и несет наверх. К живым.

Заодно ощущая, как сила жизни в нем, придавленная, снова прорывается наружу. Это, конечно, просто побочный эффект ритуала, он слишком светлый для этого… Но и к лучшему.

Поможет восстановиться скорее.

Юта щекой прижимается к его груди.