Повелитель теней. Том 2

— То есть, по вашему мнению, его оговорил Бризон, а потом ещё и убил и спрятал труп, просто чтоб произвести на меня впечатление?

— Бризон не мог убить де Мариньи, если только напав со спины, но я сомневаюсь, что этот мальчишка способен на что-то такое. Да и труп слишком тяжёл для того, чтоб он смог утащить его и спрятать. Однако, я полагаю, что если б де Мариньи предстал перед вами и стал отрицать рассказ этого юноши… Чьё слово имело бы больше силы: слово опытного воина, который вхож в дом барона Делвин-Элидира и пользуется его расположением, или этого мальчишки, лишь недавно представленного ко двору в результате таинственной смерти его брата?

— Ах, да! Его брат ведь тоже погиб как-то странно… — Ричард на минуту задумался. — Может, мальчишка не так прост?

— Прикажете допросить его с пристрастием?

— Нет, — король вздохнул. — Это возмутит Монтре, и он опять будет зудеть над ухом. Оставим это дело, как есть. А за этим Бризоном присмотрите, барон. Он в свете вашего рассказа, действительно, выглядит подозрительно. Может, он сам шпион и пытается подставить наших верных слуг? Или действует вместе с неведомым нам шпионом. Тогда этот навет на командораде Мариньи и его последующее исчезновение вкупе со смертью Теодора сильно смахивают на заговор.

— Мы проследим за ним, — поклонился барон, осторожно вставая со скамеечки.

После его ухода король приказал вызвать кавалера де Брассера. Бывший учитель принца явился тут же, обрадованный вниманием короля. Ричард посмотрел на старого служаку и произнёс:

— У меня для вас секретное поручение, де Брассер. Никто не должен знать о том, что я дал вам его.

Де Брассер бросил выразительный взгляд туда, где возле стены застыла неподвижная фигура Джинхэя, но король не обратил на это внимания.

— Вы помните командора де Мариньи, кавалер? — спросил он.

— Я видел его на турнире и на пиру после, и слышал о нём превосходные отзывы. Жаль, что мне не выпала честь скрестить с ним клинки.

— Возможно, и выпадет, — проговорил король. — Этот человек подозревается в измене, но он внезапно исчез из лагеря. Я хочу, чтоб вы его нашли, — он открыл ящик стола и, достав оттуда увесистый кошелёк с золотом, передал его де Брассеру. — Возьмите несколько надёжных людей и поезжайте. Вы знаете, как он выглядит. Кроме того, с ним, скорее всего, будет кот какой-то необычной породы, возможно, он будет в корзине или клетке.

— Я должен привезти этого человека вам?

— Только его голову. Я сделаю из неё чашу. Когда вы вернётесь, вы получите такой же кошелёк, но если вы привезёте мне голову де Мариньи, вы получите столько золота, сколько влезет в его череп.

— Я её привезу, даже если мне придётся вытаскивать его из-под земли! — воскликнул де Брассер с энтузиазмом.

— Меня это устроит. Идите, и никому ни слова.

Де Брассер вышел, а король обернулся и посмотрел на Джинхэя.

— Разве тебе не показалось странным, что он исчез вместе с котом?

— Показалось, мой король. Уходя, каждый старается забрать с собой самое дорогое. Не для всех это драгоценности.

— И я о том же. Может, де Грамон и прав, и его уже нет в живых. Но если он жив, я хочу, чтоб это было исправлено.

Жан Жувер брёл по лагерю, словно в раздумье, но направляясь строго к намеченной цели, и вскоре оказался возле шатров, между которыми была выделена горящими факелами прямоугольная площадка. На ней бились на мечах два рыцаря. Они сняли куртки, и их льняные рубахи насквозь пропитались потом, а вокруг молча стояли другие рыцари и оруженосцы, и на их лицах отражалось недоумение.

Ламбер был отличным мечником, но сейчас он с трудом защищался от стремительных мощных ударов меча наступающего на него де Сегюра. Барон дрался так, словно в него вселился дьявол. Он был яростен и неудержим. И при этом на его лице застыло свирепое выражение, словно он вёл последний в жизни бой со своим смертельным врагом. Наконец, оттеснив Ламбера на край площадки, он с размаху ударил его плашмя клинком в бок, тот пошатнулся и выронил меч. К счастью, ярость его была всё же под контролем, и последний удар был силён достаточно, чтоб победоносно закончить поединок, но не настолько, чтоб причинить травму старому другу.

— Ты превзошёл самого себя, Марк, — заметил Ламбер, поднимая с земли меч. — Что на тебя нашло?

— Я зол, — ответил тот и заметил Жувера. — Что, явился шпионить по приказу своего господина?

Жан озабоченно нахмурился и настороженно огляделся, поскольку окружавшие его рыцари, смотрели на него, мягко говоря, без особой симпатии.

— Я просто зашёл посмотреть, как ты, Марк, — объяснил он.

— Как видишь, я жив. С меня не спустили шкуру и не повесили на дереве, так что твоему хозяину придётся постараться, чтоб выбить меня из седла.

— Я не понимаю, о чём ты…

— Да неужели? Нас с утра дёргают шпионы и сыщики де Грамона, они перерыли наши вещи и перевернули всё в наших шатрах. К тому же пропал один из моих людей, и едва ли не мы в этом виноваты! И всё из-за выкормыша твоего виконта, этого болтливого лживого щенка Бризона!

— Я слышал что-то, но уверяю, ни я, ни Монтре здесь не при чём.

— Не при чём? Как вам это, господа? — Марк осмотрелся, и его рыцари зло засмеялись.

— Мы можем поговорить? — спросил Жан, на всякий случай, положив руку на эфес меча.

Марк пожал плечами и направился куда-то мимо шатра. Нервно оглянувшись на его соратников, Жувер поспешил следом. Он нашёл де Сегюра за шатром, где тот стоял, подставив пылающее лицо свежему ветру, внезапно налетевшему из темноты.

— Это ты убил де Мариньи? — резко спросил Марк, взглянув на него.

— Я? Убил?

— Не прикидывайся, Жан. Сперва этот мерзавец Бризон оговорил его, а потом он исчез. Он не покидал лагерь. Де Грамон всё проверил. Значит, он убит! Но мальчишка против такого бойца слабоват. А ты — в самый раз?

— Ты думаешь, я стал бы действовать вместе с этим жалким змеёнышем? — искренне возмутился Жувер.

— Стал бы, если б приказал Монтре, — презрительно процедил де Сегюр. — Он подставил меня и пытался подставить Айолина, но тот ему оказался не по зубам. А Рене настолько дотошен, что выяснил, что никто никогда не слышал от моего человека той ереси, в которой его обвинял Бризон! И к тому же Рене установил, что он не покидал лагерь. Так где же он?

— Я не знаю, Марк! — воскликнул Жан. — Я узнал об этой истории от Монтре только утром. Тот, действительно, потребовал у короля расследования, но был ошарашен тем, что его величество вместо того, чтоб выразить благодарность за бдительность, едва не испепелил его гневным взглядом. Монтре встревожен, потому что не знает, чем теперь обернётся для него ложь Бризона.

— Значит, это всё-таки ложь?

— С чего бы это де Мариньи откровенничать с ним? К тому же, между нами, эти странные россказни слишком сильно напоминают ту ересь, что разносят по миру бродячие проповедники. Я скажу тебе правду, Марк. С момента выступления в поход, Монтре сильно подувял, он не ожидал таких сложностей, он испуган и устал, а короля раздражает его измученная физиономия. И Бризон оказался не у дел. Монтре едва добирается до постели и спит, как убитый. Вчера я намекнул мальчишке, что у него большие проблемы с этим, вот он и решил выслужиться. Но уверяю, я не стал бы нападать на твоего человека. Да и Монтре ни к чему ссориться с тобой. Вы же заключили негласный пакт. Ты ему нужен.

— Я не слышал, чтоб он пытался отвести от меня подозрение. Скорее, наоборот!

— Его цель — Делвин-Элидир, а не ты, но король запретил даже косо смотреть в сторону Айолина. Послушай, Марк, уверяю, я тебе друг, как и прежде! Если я что-то узнаю о твоём человеке, то честно расскажу. Пока же я использую создавшуюся ситуацию, чтоб окончательно дискредитировать Бризона. Ты ведь тоже теперь считаешь его врагом, верно? Вскоре мальчишка будет в наших руках, и мы разделаемся с ним!

— Ты разделаешься с ним, — Марк взглянул ему в глаза. — И не вздумай впутывать меня в это дело!

— Конечно, — покладисто кивнул Жан.

Издалека раздался рёв трубы, возвещающей вторую стражу.

— Пора спать, — уже спокойнее произнёс де Сегюр. — Завтра, чуть свет, снимаемся и — в дорогу. Нужно выспаться.

— Я могу сказать Монтре, что ты не сердишься? — заискивающе взглянул на него Жувер.

— Если он задаст трёпку этому болтливому щенку и заставит его сказать правду.

— Он заставит, но ты же понимаешь, что нельзя, чтоб эта правда дошла до короля. Монтре себе не враг.

— Достаточно, если её услышат Монтре и ты. А Бризон никогда больше не повторит её, даже оставшись один ночью на кладбище.

— Я лично пообещаю отрезать ему язык, если он что-то скажет.

— В таком случае скажи Монтре, что этим я буду удовлетворён. И пусть выплатит мне компенсацию за моего человека. Он был непревзойдённым мастером кинжала, такая редкость в наше время, и столь полезная в нашем деле! Он — невосполнимая потеря.

— Я передам это Монтре, — клятвенно заверил Жан и ушёл.

Утром, когда при первых лучах зари лагерь начал просыпаться, к шатру де Сегюра явился один из пажей виконта Монтре и передал подарок — большой ларец, вырезанный из редкой древесины, пахнущей пряностями и покрытой затейливыми узорами из переплетающихся годовых колец. Открыв крышку, Марк увидел на алом бархате широкую филигранную цепь с вставленными в неё драгоценными камнями и круглым медальоном с оскаленной волчьей мордой.

После того, как паж удалился, де Сегюр показал подарок Ламберу и Ла Молю.

— Вот куда делась цепь Беренгара, — усмехнулся Ла Моль, а Ламбер, процедив в полголоса гневное проклятие, спросил:

— Что делать с вещами де Мариньи?

— Они ему больше не нужны, — пожал плечами Марк, закрыв ларец. — Считается, что он погиб, наследников у него нет, так что распределите их, как добычу.

— Я беру себе меч, — тут же заявил Ла Моль и нырнул в шатёр.

Спустя два часа, когда стало совсем светло, первые отряды двинулись по дороге, ведущей на восток. На сей раз, телеги обоза встраивались в колонну следом за своими отрядами, чтоб на следующей стоянке не пришлось их ждать, а можно было сразу обустраивать лагерь.

Марк ехал, уперев руку в бедро, в окружении своих друзей. Он осматривался по сторонам, глядя в гущу деревьев и думал, что де Мариньи наверно уже далеко отсюда, и, будучи достаточно осторожным, уходит сейчас всё дальше от этой дороги. И судьба больше никогда не сведёт их, хотя об этом Марк немного сожалел.