Клятва Смерти

***

Спустя час, когда следящий за четверкой услышал ровное дыхание каждого, только тогда он осмелился появиться. Спрыгнув тихой рысью на землю, отбросив на макушки пары темную тень, фигура подкралась к оракулу и всмотрелась в её лицо.

«Как жаль», ‒ подумал Сазгаус, опустив лицо к Мире и наблюдая за тенями от своих волос на её лице. Такая милая, а жрица ненавистной богини. Но её судьбой оказалось спасти Сазгауса еще один раз. Жаль только, что в этот раз спасение ему придется выбивать силой из столь хрупкого существа.

Его ладонь опустилась на её лицо, словно коршун на зайца ‒ стремительно. И среагировав еще быстрее, он перехватил одну руку резко вырванного из сна человека.

Первое, что он встретил в её глазах ‒ страх и ужас, пока ее взгляд еще не сфокусировался на его лице:

‒ Пискнешь ‒ я тебя убью, Птенчик, ‒ сказал он почти одними губами, но в столь зловещей тишине леса Мира прекрасно услышала его шепот. И в доказательство слов, свободная рука Сазгауса вытащила кинжал, острие которого тут же обдало шею холодом.

В его взгляде была мягкость, но решимость, от которой он ни за что не откажется. Как и обещал себе ранее ‒ её не убьёт. Он не забывает долги. Сазгаус его вернет. Но сейчас ему придется побыть для неё плохим парнем, и улыбка, которую он показал девушке, стала поистине зловещей из-за танцующих теней.

Когда Мира сообразила, кто на нее напал, страха меньше не стало. Все же духи не зря ее предупреждали ‒ картинки вдруг встали на места. Если бы она только восприняла их как угрозу… Но теперь было поздно. Она просто оцепенела от ужаса, а все слова застряли в горле где-то под острым клинком.

Кон лежал рядом, она могла бы достать до него рукой и разбудить, но будет ли у нее шанс выжить в таком случае? Клинок у горла ‒ всё-таки весомый аргумент. Приняв верное решение, она вернулась взглядом к Сазгаусу.

От страха Мира могла лишь мотнуть головой, что означало, что она не будет кричать, да и голос все равно вряд ли ее будет слушаться. Руки тряслись и очень сильно, однако она все же осторожно коснулась руки Саза, чтобы попытаться убрать ее от своей шеи вместе с оружием.

Значит, так он выплачивал долги? Из-за страха она даже возмутиться не могла. Всё-таки он заставил ее пожалеть о том, что она пришла тогда к нему из жалости, чтобы помочь. Правда, не так, как она думала, а ещё хуже. Не предположила бы, что он нападет на нее. Хотя чего ещё ожидать от убийцы, в ком течет кровь звездных эльфов? Ей нечего было предложить ему взамен на свою жизнь.

‒ Какой податливый Птенчик. ‒ Улыбка не спадала с лица Саза, а его лицо стало будто только ближе, или он реально приблизился, едва касаясь носом Миры. ‒ Были бы все такие… Я тебя сейчас отпущу, а ты будешь молчать. Я встану, встанешь и ты. Я укажу тебе направление ‒ ты пойдешь. Молча.

В его голосе слышалась явная угроза, а серебряный блеск холодного металла сверкал в лучах огня так, что даже Мира могла увидеть блики от кинжала.

Но даже в этой ситуации Сазгаус, чувствуя свое превосходство, свою силу над девушкой, не побоялся отойти от неё на полшага, чтобы она могла подняться. И более того, руку, что держала её рот, он протянул ей, как бы предлагая опереться и подняться.

Была бы любая другая ситуация, Мира обязательно ударила его по протянутой руке, чтобы не смел к ней притрагиваться, но блеск холодного оружия и страх, что ее жизни угрожают, отодвинул гордость далеко с первого плана. И она еще думала о нем, переживала… Да чтоб ее еще раз дернуло помочь убийце! Если переживет эту ночь, больше ни к одному умирающему незнакомцу не подойдет.

Пытаясь сообразить, как оставить подсказку Кону, чтобы он мог ее найти, мира немного помедлила. Записку написать ей точно никто не позволит, наверняка даже сумку не разрешит взять. Она подумала о ноже ‒ если поранится, то сможет оставить след. Только как это сделать и не умереть?

Как Сазгаус и приказал, она молчала, но неотрывно следила за ним, пока поднималась. Его жалкую помощь принять отказалась. Когда же нож оказался чуть дальше, чем прижат к ее горлу, Мира пошла на отчаянный шаг. Сердце бешено колотилось, в ушах шумела кровь от адреналина, но она попыталась вырвать нож, схватившись прямо за лезвие. Но простой девчонке, которая никогда даже не дралась, до тренированного убийцы было очень и очень далеко, пусть он и был не в форме сейчас.

Вот этот ход Сазгаусу совершенно не понравился. Она издала шум, но, к его счастью, на него никто не среагировал. Даже чуткий слух жреца. Его улыбка тут же пропала с лица, и если бы не его маленькое обещание, он бы правда ей сделал больно, если не еще хуже. С усилием воли он резанул по руке Миры в наказание за её поступок, но в секунду оказался перед ней, зажимая рот так сильно, чтобы лишь мышиный писк вырвался из её рта.

Сазгаус напряженно взглянул именно на Кона, потому что он лежал к ней ближе всего, но, к счастью, тот только дернул плечом, будто что-то предчувствовал, но сознание так и не пришло к нему.

Сазгаус медленно повернул голову к Мире, явно взглядом давая понять, что именно он подумал о её жалкой попытке, после чего развернул к себе спиной и прижал. В его теле, несмотря на то, что он пережил в пустыне, было много сил, много жизни и стойкости. Спина Миры больно ударилась о его каменную грудь, так он еще и вновь приставил кинжал к её горлу, заставляя болезненными толчками в позвоночник идти вперёд.

Не проверни она то, что сделала, он бы был более мягким, о чем не мог не высказаться:

‒ Я добрым могу быть недолго, Птенчик. Будь любезна, терпение не испытывай…

‒ М-м мо-м-м-ма, ‒ неразборчиво промычала Мира ему в руку, что поняла его. Она больше не будет ничего предпринимать, ведь своей цели уже добилась. Да и должна же была сделать хоть что-то, а не смиренно идти на убой, или он ожидал чего-то другого?

Она не знала, куда он ее вел в темноте, идти так было очень неудобно, руку саднило от боли, но она только сильнее сжимала кулак, чтобы кровь капала на траву, оставляя дорожку к ее спасению. От боли наворачивались слезы, а от страха перед неизвестной участью душа уходила в пятки. В тишине ночного леса Сазгаус наверняка слышал, как стучало ее сердце, да и чувствовал дрожь во всем теле, находясь так близко.

Еще никогда Мира не испытывала такой страх. У циркачей обычно были свои защитники, а после она всегда полагалась на Кона. Может, ей удастся его уговорить оставить ее в живых? Конечно, она любила духов, но не настолько, чтобы присоединиться к ним так рано. Страха нагоняло еще и непонимание, зачем она ему вообще понадобилась. И чем дальше в лес они уходили от лагеря, тем безнадежнее казалось ее положение.

Он шел довольно долго. За это время и огонь от костра давно скрылся во тьме, и явно звери тут ходили чаще, без страха на кого-то нарваться (или они искали, на кого нарваться?).

Сазгаус сделал давление на Миру мягче со временем, как она успокоилась окончательно; когда приняла факт похищения и шла смиренно. Да и в принципе Сазгаус прекрасно осознавал, на что способна девочка ‒ мышцы её не натренированы, она неумело попыталась вырвать кинжал, а значит, драться не умела. Да и во время нападения волков она не применяла магию, если бы вдруг оказалась магичкой. Потому Сазгаус шел совершенно спокойно. Также постепенно и успокаивался внутри себя.

Вскоре Мира вообще могла идти самостоятельно, если не считать того факта, что ей в спину тыкали кинжалом. Но Саз был осторожен. Он следил за тем, чтобы девчонка вдруг не самоубилась ‒ не остановилась резко и не сделала прыжок назад, насадив себя на оружие. Ну, мало ли, что в её голове!

Так они дошли до той части леса, о которой бы лучше даже не знала Мира. Постепенно деревья редели, растительность пропадала, а стволы превращались в страшные крючковатые пальцы. Через полчаса они оказались на такой же безжизненной земле, как в деревне Коода, только здесь солнце ничего не выжигало. И что самое страшное, в центре твёрдой земляной поляны была пропасть. Ровная круглая пропасть, с одной стороны которой, будто невидимый силуэт человека поддувал землю и размахивал опахалом, отчего редкий песок сыпался вниз.

‒ Ну, вот мы и пришли, ‒ сказал Сазгаус, подводя Миру к черной пропасти, а сам отошел от неё на несколько шагов, держа кинжал на весу. ‒ Сухой водопад. Ты же это место искала? ‒ Немного уставший, да и в принципе еще всё-таки не отошедший от несостоявшейся казни, Сазгаус пусть и продолжал выглядеть уверенно, но что-то в его лице было не то. Одна единственная нотка вымученности. ‒ Давай, призывай свою богиню. Мне нужно ей сказать пару ласковых.

У Миры перехватило дыхание. Будь они тут днем и при других обстоятельствах, возможно, ее бы даже впечатлили красоты этого места. Но сейчас ей стало дурно, потому что в этом месте было призраков еще больше, чем во всем лесу.

Стоя на краю пропасти и смотря в черноту внизу, Мира пыталась сообразить, что от нее хотел Саз. Голова кружилась, а тени душ, снующие между мертвыми деревьями, пугали почти так же, как Сазгаус. Это поистине был приют для мертвецов. Тьма этого места очень сильно сказывалась на чувствительной к потусторонним явлениям Мире. Если продолжит так стоять, то обязательно свалится вниз, поэтому она медленно осела на землю.

‒ Сколько же здесь неупокоенных душ… ‒ пробормотала Мира, будто приказ Саза вообще не расслышала. Она закрыла лицо руками, стараясь прийти в себя. Из раны на руке уже почти перестала течь кровь, и она корябнула нежную кожу щеки твердой корочкой. Это было именно то место, которое они с Коном искали, но… ‒ Моя богиня? О чем ты? Я всего лишь говорю с духами. Меня прозвали оракулом для эффектности, чтобы больше денег на моих фокусах получать. Я не имею связи с богами!

Все это, весь пережитый страх было из-за того, что он посчитал ее жрицей?! Мира рассмеялась бы, если ей не было так плохо и страшно. Голова напрочь отказывалась думать и сплетать связи воедино. Духи указали им на Сухой водопад, что здесь обиталище Грот, и если Сазгаус знал об этом, то что его связывало с богиней смерти?

От Саза не утаилось ее самочувствие, и когда она только стала оседать, он всё-таки приблизился. Ронять ее в пропасть не входило в его планы. Потому, наблюдая за Мирой, он не отвечал на поставленный вопрос, решая, сможет ли она отвечать ему без возможного падения. Черт, надо было взять пистолет Кона и его сюда привести!

‒ Меня не обманешь, ‒ как можно мягче ответил Сазгаус, успокаивая ее голосом, но не позволяя успокоиться окончательно и перестать бояться, подбрасывая кинжал. Мира не должна была потерять от страха себя. И всё-таки, спасённая судьба Саза ему была дороже страданий девушки. ‒ Вы сюда не просто так шли. Достопримечательности? Серьезно?

Сазгаус усмехнулся так, как усмехался, когда Мира лечила его. И, о боги, как сильно были различны те ухмылки. Тогда его было жаль; тогда это был приговоренный к смерти, но готовый бороться, который смеялся в лицо смерти.

Тот, что стоял перед Мирой сейчас, смеялся вместе со смертью. Убийца, чья подруга смерть кружила вокруг маленькой испуганной пташки, которая надеялась спасение. Саз не знал. Не обратил внимания на рану; не понял причину ее возникновения.