Теряя наши улицы
- Автор: Эльдар Саттаров
- Жанр: Самиздат, сетевая литература
- Дата выхода: 2010
Читать книгу "Теряя наши улицы"
5
Я просыпаюсь от холода. Здесь очень свежее утро. Часа четыре утра, наверное. Даже лебеди спят, покачиваясь на воде. Спускаю ноги с застывшей скамейки, сажусь, трясу головой. В ней теснятся события последних трёх дней. Трёх дней фестиваля инди-музыки. Я прожил их в благотворительной палатке с нелегальными строителями из Румынии. У нас сразу же сложился классовый альянс и братство по разуму. Всё было общее — пиво, сидр, гашиш, амфетамины, ЛСД, Я вспоминаю как «Sonic Youth» засовывали отвёртки между струнами и грифами своих гитар, и меня уносило ввысь от их звука. Я снова был под «спидом» и я чувствовал себя замечательно!.. Офигительно!.. Блестяще!.. Они же раскрутили новую команду, приехавшую с ними — «Nirvana». На сцену вывезли в кресле каталке белобрысого, патлатого чувака в больничном халате, который тут же вскочил и устроил со своей бандой два часа лязгающего забоя на сцене. По концовке, песня про дух тинейджеров звучала как настоящий гимн нового заблудшего поколения. Там же выступили и «Red Hot Chili Peppers», полуголые татуированные качки с калифорнийских пляжей. Эти подняли всем настроение, особенно позитивным рэпаком «Give It Away» и задушевной балладой про ши-рево «Under the Bridge». Потом были политизированные «Rage Against the Machine», королева готов «Siouxsie and the Banshees», «Hole», «Porno for Pyros», «Young Gods», «House of Pain», «Fun-Da-Mental», «Pop Will Eat Itself», «The The» и, наконец, «New Order»! Ради них одних (ну, может ещё ради «Sonic Youth»), я бы провёл там и десять дней. Я смотрел на них и не верил своим глазам. Это были они! Живые! Это были «Joy Division», только под другой вывеской. Я никогда не был согласен с теми, кто говорил, что они изменились в худшую сторону, продались. Для меня это были те же «Joy Division» в своей естественной эволюции. Да, без Кёртиса. Да, с электронным звуком, с танцевальным ритмом. Но это были они. Они подарили всему миру это неповторимое звучание. Я любил их всей душой. И я был не одинок в этом. Я видел, с каким восторгом их встречало огромное человеческое море — 80 000 человек. Я видел, как под их музыку начинали танцевать суровые старые панки, повидавшие в этой жизни почти всё. Я видел спокойных, как холодные размеренные ритмы драм-машины, Стивена Морриса и Джиллиан Гилберт. Питера Хука, который дизелил и носился по сцене как угорелый. И отстранённого, как антигерой из его стихов Берни Самнера. Я унесу эту музыку в своей душе. А пока надо выбираться из этого городка.
Я бодро шагаю по предрассветным улочкам Стрэтфорда, пребывая в полной уверенности, что глаза и ноги сами вынесут меня в нужном направлении. Мимо меня, тихо скользя шинами, проезжает фургон молочника, он останавливается у одного из домов, выходит и оставляет под дверью бутылки с молоком. Мы киваем друг другу: «Доброе утро!». На одном из углов тишину нарушает раздающаяся из окошка на первом этаже, приглушённая танцевальная музыка. «Shamen».
А вот и домик Шекспира. К этому времени я уже успел прочитать все пьесы гения в оригинале, на его архаичном английском языке. Я должен был увидеть место, где он родился.
Ничего особенного… Дом, как дом… Грациозно, конечно… Оглядываюсь кругом… Вбираю в себя этот вид… Эту утреннюю свежесть… Поехали дальше… Мне нужен моторвей М40…
Дженни подобрала меня на своём «жуке» милях в 70–80 от Поштауна. Она сама из Дувра — почти «землячка». По дороге разговорились. Приятная баба. 33 года, почти на 15 лет старше меня. Двое детей. Муж «делает время» — мотает срок, сидит в тюрьме.
— Так ты «ино»? — спрашивает Дженни.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, в смысле, иностранец. Тебя не обижает слово иностранец? Просто есть люди, которые не любят, когда их называют иностранцами, знаешь. Я предпочитаю говорить «ино».
— Да нет, что ты — я такой и есть. Иностранец, чужак…
Останавливаемся у паба. Я предлагаю ей пинту пива. Она пьёт «Гиннес» горький, чёрный. Я тоже.
— Ещё пинту?
— Нет пол-пинты «Гиннеса», пожалуйста.
Она тащит меня к морю — учит, как кидать камни, чтобы они прыгали по воде. Возвращаемся в паб. Лакируем водкой. Пора ехать.
— Давай ещё на посошок. Последнюю. Знаешь что такое «на посошок»? Так говорится по-русски. Традиция.
— Да, у нас говорят «одну на дорожку».
Едем дальше. Говорим о кино, о музыке. У нас с ней разные вкусы. Ей нравится Кейт Буш и «Пинк Флойд».
— Видел «Стенку»? Это же натуральная психиатрия! А «Дорз» Оливера Стоуна? У тебя волосы, как у Джима Моррисона… Красивые волосы… И глаза у тебя красивые, — она говорит так непринуждённо… Так почему должен смущаться я?
Я кладу ей руку на бедро и наклоняюсь к ней. Такое впечатление, что она этого уже давно ждёт. Мы целуемся.
— Будешь? — предлагаю ей марочку ЛСД.
— О, ты таким балуешься, — она ухмыляется. — Знаешь, в своё время я достаточно этой фигни съела… Но в моё время «кислота» была гораздо сильнее, понимаешь… Сейчас она стала намного мягче…
— Ну, не знаю. Я только разок закидывался — мне не очень понравилось. Понимаешь, я человек с пессимистическим складом ума, склонный к депрессии… Так мне сказали…
— Понимаю, — и она внимательно, в самом деле, понимающе смотрит на меня. — Давай разделим эту марочку.
Она притормаживает, рвёт её напополам, протягивает мне половинку, глотает свою, потом зачем-то суёт мне пятёрку.
— Да не надо, Джен, брось, ты что…
— Поедем ко мне? У меня дома полмешка шрумов.
— Шрумов?
— Ну да! Грибов, ты что никогда не пробовал?
— Нет, но хотел бы, — едем дальше, в Дувр…
С утра пока я натягиваю джинсы и шнурую «Мартенсы» у меня жутко раскалывается голова. Просыпается Джен.
— Стой… Сними эти ботинки, — я подчиняюсь, словно мою волю парализовало. — Раздевайся, ложись.
Не знаю почему, но опять оказываюсь в её тёплой постели.
— Работай, — сонно мурлычет она.
А вот при этих словах, я вылетаю оттуда как ошпаренный. Гонит она что ли? «Работай»! Нет уж, я лучше поеду дальше.
Уже на выходе, у двери, оборачиваюсь на её шаги. Она стоит наверху лестницы, в одной футболке, вся сонная.
— Алекс… Ты часто спишь с девушками?..
— Ну, как тебе сказать… Бывает… От раза к разу…
— Тебе надо пользоваться презервативами.
— Ладно, Джен. Пока!
— И ещё, помни мои вчерашние слова — никогда в жизни, ни за что на свете и ни в коем случае не подсаживайся на иглу!
— Пока, Джен.
Я выхожу на сырые предрассветные улицы Дувра. Кроме меня в такую рань здесь слоняется лишь пара бомжующих психов. Надо выбираться в Поштаун.