Архей. Караванщики Анвила

Глава VI. Убийство

Дрессировщик с трудом отогнал ящера от добычи. Эфит тут же схватил тело за ноги и волоком втащил в здание, оставляя за собой кровавый след. После выскочил на улицу и принялся засыпать песком кровь.

Эразм читал книгу сидя в кресле, поглаживая при этом ворона, умостившегося на ручке. Калдор, по обыкновению, принялся шарить по местным шкафам и сундукам. Ослябя начищал обещанный длинный меч, выкованный таморскими кузнецами, а Варвар скучал и метал ножи в стену.

— Вы должны немедленно покинуть помещение, — Эфит повысив голос, остановился у выхода.

Никто не обратил на него внимания.

— Я должен все тут сжечь! — прикрикнул он в нетерпении.

— Да ну? — ответил Эразм, не отрываясь от чтения.

— Вы должны были действовать деликатно! А теперь весь дом в крови. Куратор разорван на части, а ваш ящеровод напялил на себя его шляпу. Гильдия пришлет дознавателей. Нужно уничтожить все следы.

— Мне очень жаль, что люди пострадали… — Ослябя с восхищением глядел на блестящее лезвие. — Но они отказались сложить оружие. Я буду молиться за их души.

— А проблемы с местными властями вас не волнуют? — не унимался ветеран.

— Местные власти с нами в согласии, — равнодушно ответил волшебник. — Если бы убиенные оказались ашахитами, то народ мог бы потребовать суда. А так… кого волнует судьба напыщенных таморцев.

— Все равно ничего особенно ценного, — Калдор спускался по лестнице. У него на голове красовалась широкополая шляпа, украшенная серебряной брошью в виде пирамиды, окруженной лавровыми венками — знаком гильдии Хранителей.

Эта эмблема зародилась еще во времена подчинения ошиосских территорий Таморской Империей. Тогда имперские ученые впервые столкнулись с древними усыпальницами-пирамидами, разбросанными в пустынях Ошиосса. Поняв, что подобные памятники предтечей необходимо сохранить для будущих поколений, таморцы перевозили в Исиасполис все, до чего могли дотянуться.

Император той поры, Великий Сервий I Завоеватель, приказал возвести огромное монументальное здание, способное вместить тысячи находок. Золотые саркофаги, древние драгоценные вазы, магические артефакты и прочее, требовали обязательного учета. Тогда Сервий создал специальный институт Хранителей Древности, подчинявшийся напрямую Императору.

После смерти Завоевателя началась борьба за престол среди восьми императорских сыновей, затянувшаяся на десяток лет. В те смутные времена институт оказался предоставлен сам себе, а накопленные богатства позволяли влиять на политику Империи. Чиновники, генералы, да и сами претенденты на престол заискивали перед Главным Хранителем, высшим должностным лицом в институте, вымаливая денег на военные и политические кампании.

Таким образом, Хранители перестали зависеть от императорского трона, а наоборот — сами решали, кто достоин стать правителем государства или губернатором в провинции. Возможно, это одна из причин, что привели Тамор к упадку. Как бы то ни было, институт назвался гильдией, подчеркивая частный и независимый характер организации.

На первый взгляд, содержание отделения гильдии в Анвиле не имело смысла. Но из Сулифы в городок проникали различные слухи и наводки на магические вещи, что ныне ценились куда сильнее золота. Эфит понял, что Змей добывал информацию, а может и что-то материальное, работая напрямую с высшим руководством. Потому крайне важно отвести от себя все подозрения.

Он решительно подошел к Калдору и сорвал с него головной убор. На что дрессировщик пожал плечами и вышел на улицу, чтобы отмыть динозавра от крови.

— Нужно уложить трупы на кровати, — ветеран обратился к Ослябе. — Как будто они задохнулись от дыма и сгорели.

— Хех, — усмехнулся Эразм. — О, вижу достойного члена нашей скромной боевой компании. — Не стану вам мешать, — он медленно поднялся и отправился отдыхать в шатер.

Когда волшебник вышел, труп Адама вдруг зашевелился. Ослябя, сообразив в чем дело, молниеносно раскроил череп Змея.

— Ты что наделал?! — закричал Эфит.

Со второго этажа послышались удары топора о пол. Ветеран с тревогой посмотрел на паломника, а тот улыбнулся и пожал плечами.

— Мертвяки восстают же. Забыл сказать, — Ослябя почесал затылок, отер лезвие меча о одежды трупа и потянул его наверх. — Все равно его ящер погрыз, не сошло бы за удушение, стало быть.

Эфит испугался не зря. Варвар оставил от голов мертвецов только кроваво-мозговое месиво.

— Да что за проклятие! — глаза ветерана потемнели. Частота его дыхания усилилась. А в ладонях показался едва различимый свет.

— Расслабься, — северянин ухмылялся. — Теперь проклятие снято. А-ха-ха-ха-ха-ха, — он заржал и громко потопал по ступеням вниз.

Пока ветеран боролся с нарастающей яростью, Ослябя перетаскал то, что осталось от обитателей дома на кровати. После вышел в середину комнаты, перекрестил себя и принялся молиться в слух.

— О, госпожа Эсмей! Обласкай души убиенных. Пусть их помыслы черны, а души увязли во грехе, но позволь заблудшим обрести покой.

Паломник не успел закончить. Огонь сорвался с ладоней ветерана. Струя огня пронеслась мимо и ударила в труп Змея. Ослябя отскочил и повернулся, но Эфит уже опустил руки. От него к потолку поднимался серый дым.

— Ты что, чародей?

— Нет, — страж опустил взгляд. — Использую магические свитки, — он похлопал рукой по перевязи со свернутыми пергаментами.

— А. Ну ясно, — паломник пожал плечами. — Приходи к шатрам, мы с дедушкой собирались помочь крестьянам местным. Вместе, стало быть, интереснее, — Ослябя, улыбнувшись, махнул рукой. — Ладно, не благодари! — Он весело спустился вниз, оставив стража наедине с разгоравшимся трупом.

Лунный свет хорошо освещал улицы. Паломник шел мимо покосившихся лачуг, гордо размахивая новым оружием. Здоровенный волкодав облаял парня из-за низкого, местами развалившегося дувала. Ослябя попятился и чуть не наступил на нищего, сидящего с протянутой рукой.

— Ой, прости, добрый человек, — парень с тоской поглядел на лохмотья, висевшие на худом теле. — Ща, обожди, — он скинул со спины дорожную сумку и запустил в нее руку. Нащупав последние три серебряника, паломник ссыпал их в ладонь попрошайки.

Нищий вцепился в протянутую кисть, припал к ней губами и тут же вложил в нее записку. После это раскланялся и поспешил удалиться. Ослябя недоумевая смотрел ему в след.

— Вот чудак, — парень почесал затылок и повертел в руках кусок желтой бумаги. — Это ж эта… как ее… такой у нас и не бывало. Все на пергаментах этих, — в конце концов, паломник развернул записку и принялся читать, с трудом вспоминая буквы. — Р… а… д-д-д… ч… т-т… о-о-о-о… е-е-е-е… щ-щ-е-е-е… Да ну его! Все равно ничего не разглядеть, — махнув рукой, Ослябя направился к Эразму.

Эразм листал гримуар сидя в кресле, недовольно поглядывая на Шахриет, что все еще спала на его кровати. Ворон пристроился у ее изголовья и чистил перья. Шатер освещали несколько свечей и угли, томившиеся в жаровне рядом с волшебником.

— Дедушка! — паломник ввалился в шатер, откинув полу. — У меня тут письмо.

— Что еще за письмо? — не отрываясь от чтения ответил лорд Пифарей, даже не взглянув на собеседника.

— Это… ну, от нищего, стало быть.

— Ты напился что ли? — Брюзгливый поднял взгляд.

— Да как же… не… во, — парень протянул бумажку, успевшую намокнуть от пота.

Эразм с недовольным видом развернул послание и принялся читать вслух:

Рад, что еще остались люди, готовые ради веры отправиться на край света, рисковать жизнью, но смело идти во тьму с именем Эсмей на устах. Ослябя, я наблюдал за твоим путешествием с того самого момента, когда ты пересек земли Тамора. Но не бойся! Я не желаю вернуть тебя помещику. Меня восхищает твой поступок. Ты сделал тяжелый выбор ради благой цели, и это достойно уважения.

Если твои деяния будут такими же чистыми и благими, как твои стремления, то думаю, что смогу уладить приобретенные проблемы с законом. Знай, что светлые помыслы и каменное мужество перед лицом оскалившегося зла, открывают путь не только в ласковые объятия Эсмей, но и позволяют стереть рамки земной жизни. Когда-то я являлся таким же паломником, но теперь мое положение позволит возвысить тебя, если докажешь, что достоин.

Сейчас мы не можем встретиться. Но я буду наблюдать за тобой. Покажи себя верным последователем Эсмей и другом ордена Рыцарей Меча! И никому не рассказывай об этом письме.

Закончив чтение, волшебник бросил записку в жаровню с тлеющими углями. Бумага мгновенно вспыхнула и маленький язычок пламени сжал ее в черную пыль.

— Послание, видимо, от какого-то шпика Рыцарей Меча — это раз. И два — о нем нельзя никому рассказывать, — лорд Пифарей снова поднял перед собой книгу.

— Ой… — Ослябя почесал затылок. — Так… а… чего теперь?

— Чего-чего! Следовать по пути Эсмей и никому не рассказывать о письме, — Брюзгливый повысил голос.

— Хех, — паломник улыбнулся. — А ведь и то верно! Я тогда помолюсь, съем лепешку и на боковую.

Совершив задуманное, Ослябя устроился на тюфяке и засопел. Эразм покряхтел, поудобнее устраиваясь в кресле, протянул ноги поближе к жаровне и, все еще с раздражением поглядывая на девушку, затушил свечи.

В глазах Эфита полыхал огонь. Зажав в кулаке амулет, он смотрел на горящее здание гильдии, у которого суетились люди с лопатами, готовясь отсекать пламя, если то попробует распространиться дальше. Тушить никто не пытался. Это радовало. Ветеран отказался от изначального плана с кроватями. Размозженные головы и выеденное рептилией нутро пожарищем не скрыть. Поэтому он нашел опорную балку на первом этаже и подтащил трупы к ней, в надежде, что завалы собьют с толку прибывших для расследования. Убедившись, что все сгорит до основания, страж приложился губами к серебряному кругляшку и, спрятав его под одеждой, отправился спать в трактир.

Орка не разбудили крики о начавшемся пожаре, он вообще крепко спал, особенно после тяжелых часов, проведенных с ненасытной ведьмой. Но когда на горизонте забрезжил рассвет, зеленоватый нехотя открыл глаза. На его руке мирно сопела сморщенная обнаженная старушка. Оглядев ее, Шалилун начал лыбиться, оскалив клыки.

Адаль тоже крепко спала. Отвернувшись, она захрапела. Зеленоватый перестал обращать на нее внимание. Он пошарил по дому, нашел холодную залежавшуюся кашу в котелке и, ныряя в него здоровенной ладонью, принялся жевать. После осушил целый кувшин верблюжьего молока, отрыгнул и начал одеваться. Через двадцать минут Шалилун подходил к шатрам, где герои собирались выдвигаться к пастбищу, чтобы поохотиться на душителя овец.

— А вот и наш здоровяк! — воскликнул Варвар и схватил орка на шею.

— Шалилун идти с вами, — ответил зеленоватый, реагируя на захват.

— Приятно познакомиться, — соврал Эфит, протянув руку.

Шалилун не обратил на него никакого внимания и попытался повалить противника в песок. Он орал что-то на орочьем. Понимал его лишь Эразм, но не слушал, спеша уйти подальше.

Калдор, не желавший оставить в шатре награбленное непосильным трудом, приторочил дорожные мешки ремнями к питомцу. Из-за этого ящер казался неуклюжим и шире в два раза, но бежал также спокойно, будто не чувствовал веса. Ослябя даже засомневался в том, что быть ослом так уж почетно. Ловкая и зубастая ящерица справлялась с грузами не хуже, но выглядела куда более грозно.