Леший. Возвращение к покону

Глава 16

Более часа бродили по терновому лабиринту полковник Майоров и капитан Бойцов. Давно выплеснуты все эмоции, слова и ругательства, предназначенные чертову бородачу, заманившему их в шипастую ловушку. Давно оставлены попытки продраться сквозь непролазные колючие заросли. Спрятаны в карман бесполезные мобильники, ибо не только отсутствует сеть, но недоступен даже экстренный вызов. Осталось только зло шагать по зеленому коридору, в надежде, что он куда-нибудь выведет.

– Вроде бы голоса слышны, – остановился, прислушиваясь, Бойцов.

– Точно голоса. И вода плещется, – тоже напряг слух, страдающий от жажды полковник, и облизал пересохшие губы.

Они ускорили шаг. Голоса приблизились, но вот стали слышаться правее, а вскоре и вовсе отдалились. Оба ответвления, которые им встретились, вели налево.

Не удержав вновь вспыхнувших эмоций, капитан зарычал и пнул зеленую стену. В ответ ему на погон шмякнулась жидкая птичья какашка. Вытирая обрызганную щеку, он скосил глаза на плечо и неожиданно успокоился. Клякса легла на погон майорской звездочкой. Не зря же существует поверие, будто в ляпаться в дерьмо – к добру. А если дерьмецо свалилось свыше, да еще и с таким прямым намеком…

– Приведи себя в порядок, капитан! – прервал мечты Бойцова строгий голос Майорова.

Полковник тоже верил в приметы и справедливо полагал, что эта клякса должна была шмякнуться на его погон. Тем более, она и по размерам как раз соответствовала генеральской звездочке.

Капитан смущенно вытер птичью какашку одноразовым платочком и, скомкав, хотел забросить его в кусты. Однако появившаяся мысль, что так можно отбросить предначертанную удачу, заставила зажать платочек в кулаке и незаметно сунуть в карман. И удача не заставила себя ждать. Вскоре тропа сделала несколько поворотов вправо. Голоса и плеск воды снова приблизились. И вот путникам открылся берег водоема. Под небольшим обрывчиком по пояс в воде лазили четверо голых мужчин.

– О! – заметил прибывших щербатый мужик. – К ментам начальство прибыло.

– Разрешите обратиться, товарищ полковник! – коротко стриженный белобрысый парень вытянулся и хотел было приложить к пустой голове руку, в которой держал огромного рака, но вовремя опомнился. Рак разочарованно щелкнул клешней, едва не дотянувшись до человеческого уха. А парень представился: – Сержант Пустовалов.

Подозрительно покосившись на щербатого, Майоров кивнул белобрысому:

– Обращайся.

– Товарищ полковник, а где мы находимся? – сделав небольшую паузу, сержант добил начальника полиции вторым вопросом: – И когда нам отсюда можно будет выйти?

***

– Але, – Евгений Лошадкин поднес трубку к уху.

– Доброе, мать его, утро, Палыч, – услышал он голос Хватова. – Как там у твоего Виталика дела? Дерево еще не выкорчевали?

– Да слава Богу, моими молитвами все хорошо. Дерево само собой ликвидировалось. Будто и не было его.

– Да ты чо! А этот светила задниц чего говорит?

– Профессор-то? – Лошадкин усмехнулся. – Профессор рвет и мечет. Жалеет, что не успел пересадить саженец себе. Теперь все дерьмо моего чадушки тщательно исследует, надеется найти семена.

– Эдак он твоего Виталика не выпустит, – в свою очередь хохотнул Хватов.

– А вот хрен ему! Супруга с утра пораньше поехала в область сынулю забирать. Собирается отправить его на курс психотерапии.

– Это да,– согласился Хватов, – если б у меня в заднице дерево выросло, мне бы тоже услуги психолога понадобились.

– Ты чего звонишь то? – прервал надоевшую за последние дни тему Лошадкин.

– Да я, Палыч, второй день Петра найти не могу. Не знаешь, куда наш главный мент запропастился?

– Не знаю. А домой звонил?

– Звонил. Ты ж его Тамарку знаешь. Кричит, мол, глаза б ее его не видели. Мол, опять в какой-нибудь сауне с бабами завис.

– Так может и правда в сауне?

– Да ты чо, Палыч? Без меня? Не, такого быть не может.

– Ну, тогда даже и не знаю. А зачем он тебе?

– Да тут какие-то непонятки с одним моим заводиком происходят. Я уж не знаю, что и думать. То ли отжать хотят, то ли устранить как конкурента. Давно на меня так не наезжали.

– Час от часу не легче, – выдохнул мэр. – А кто наезжает то?

– Вот я и хотел, чтоб Алексеич разобрался. А он затихорился где-то.

– А на какой заводик то наезжают, расскажи хоть? – поинтересовался Лошадкин.

Хватов в краце поведал мэру свою историю. Пять лет назад он закупил импортное оборудование и построил в пригородной зоне завод пластиковых изделий. Воду для технических нужд взял из находившегося рядом болотца. Когда-то это болотце считалось заповедным. Но после развала империи многие заповедники лишились своего статуса. Вдоль болота были выкопаны осушительные рвы, а скапливающуюся в них воду поглощал новый заводик местного олигарха. Естественно, болото, высохнув, прекратило свое существование. А на его месте Хватов подумывал построить гольф-клуб.

И вот вчера к директору завода явились какие-то люди, кинули ему на стол документы о заповедном статусе прилегающей к заводу территории, и потребовали прекратить забор воды. И одними требованиями они не ограничились. Неожиданные посетители еще не покинули кабинет директора, когда он увидел из окна как ко рву водозабора подъехал самосвал и высыпал первые тонны грунта. За первой машиной потянулись другие. Решетки водозабора забились, подачу воды пришлось остановить, производство встало.

В это время извещенный о безобразии Хватов уже пытался выяснить по своим каналам кто является виновником творимого. Понятно, что первым делом он попытался найти управу на беспредельщиков через начальника полиции. Но, как известно, тот куда-то запропастился.

– Но а эти-то, которые на твоего директора наехали, они кем представились? – поинтересовался Лошадкин.

– Да в том-то и дело, Палыч, что ничего толком он объяснить не может. Твердит, будто это очень большие люди, а сам чуть ли не трясется весь. То ли запугали моего Михалыча, то ли экстрасенсы действительно существуют, и его загипнотизировали. Но самое нехорошее-то что?

– Что?

– А то, что те бумаги о заповедном статусе болота у меня в сейфе хранились. Мне их еще твой предшественник Петухов помог извлечь из архива.

– Так может, копия из госархива?

– Не, мои бумажки – проверил.

– Ох, Юр, не нравится мне эта карусель, – вздохнул мэр. – Чую я, наезд на тебя и бардак в юго-западном лесопарке одного поля ягоды. Тут, дорогой мой друг, не заводик твой несчастный отжать хотят, а весь район, а может, и всю область под себя подмять. И самое страшное то, что люди пропадают бесследно. Да не простые обыватели. Жены Торчилина и Селедкина вчера уже заявления о пропаже мужей в полицию отнесли.

– Ну, ты нагнал жути, Палыч, – без тени иронии произнес местячковый олигарх. – Такого даже в годы принуждения к демократии не было. Короче так, если Петр в течение ближайшего часа не объявится, я напрягаю своих столичных друзей из спец служб.

– Может, подождем до завтра? – умоляюще попросил Лошадкин. – Я даже представить боюсь, во что превратят город эти твои друзья.

– Палыч, а ты уверен, что к утру я не пропаду так же, как остальные, а? Молчишь?

– Я не молчу, Юра, я думаю. Петр вчера звонил мне. Интересовался злополучным лесопарком, и собирался отправиться туда самолично. Селедкин с Торчилиным тоже пропали после того, как отправились туда. Кутакаев отправил туда же двух своих абреков, и они пропали. И еще Петр говорил о каких-то пропавших урках.

– Ну, ни хрена себе! – удивился Хватов, не подозревавший о количестве пропавшего народа. – В городе творится хрен знает что, а ты предлагаешь подождать? Да ты сам давно должен поднять тут всех на уши!

– Да я… – мэр прервался на полуслове, так как Хватов прервал связь. Бросив трубку на стол, он долгое время смотрел в никуда. Встал, подошел к окну и сказал ползающей по ту сторону стеклопакета крупной мухе: – А что я могу?

***

– Как здоровье, как семья, как бизнес, брат? – Азамат Кутакаев звонил своему дальнему родственнику по бабушкиной линии, возглавляющему горскую диаспору в областном центре. Они не раз помогали друг другу в особо щекотливых вопросах, и сейчас как раз случился один из таких моментов.

– Вах, – сдержанно, как полагается мужчине, высказал свое возмущение Муса Курсоев, выслушав историю оскорбления сына Азамата, – такое нельзя прощать, да!

– Эй, Муса, а разве я простил? Как узнал, сразу послал поговорить с этим гоблином-шмоблином Куку Ушатоева.

– Куку я знаю, – в голосе Мусы послышалось уважение. – Не завидую тому, с кем Кука поговорит.

– пропал Кука, брат. Как уехал три дня назад со своим племянником, так больше никто его и не видел.

– Вах…

– Ты верно сказал, брат, такого прощать нельзя. Хочу, чтобы ты подтянул сюда джигитов со всей области. Думаю, надо серьезно поговорить с теми, кто стоит за гоблином.

– Я соберу джигитов, – после небольшой паузы сказал Муса. – Это будет хороший случай напомнить всем, что мы не только бизнес-мизнес делать можем!

***

Дубин Павел Иосифович, а для определенного узкого круга просто Дубина, с хмурым видом выслушивал бритого наголо детинушку, вальяжно развалившегося в кресле напротив.

– Ты, Иосич, вор авторитетный, – долдонил тот, – но вот так вот просто бросать своих пацанов не по понятиям. Ты куда-то послал Штыря с Сусликом, и они сгинули без следа. Братва в непонятках. Братва желает знать, куда пропали честные пацаны?

– Значит ты, Воробей, кидаешь мне предъяву от имени братвы? – недобро ухмыльнулся авторитет, и от его ухмылки здоровяк невольно съежился.

– Боже упаси, Иосич! Кто я такой, чтобы кидать тебе предъявы, – выставил перед собой раскрытые ладони Воробей.

– Это да, мастью ты не вышел, – Дубина сопроводил кивок своей фирменной ухмылкой. – Но вопрос я понял. Похвально, что братва волнуется за кентов. А только ответить мне нечего. Я поручил Штырю узнать об одной пустяковине. И больше его не видел. Куда пропал – не ведаю.

– Так может, пустяковина не такая уж и пустяковина? А, Иосич?

– А вот ты, Воробей, и разведай, – и Дубина рассказал о своем интересе к событиям в юго-западном лесопарке, благоразумно утаив, что этот интерес ему привил начальник полиции, сам, кстати, куда-то запропастившийся…

***

– Сара, ласточка моя, ты разве не видишь, что к нам пришел мой старый друг Вениамин? – вопросил в сторону кухни поживший на этом свете достаточно, чтобы изрядно пробелить сединой все еще пышную шевелюру, Яков Ливенсон.

– Ну? – послышалось в ответ.

– Таки принеси уже гостю чашечку чая. Только не забудь добавить заварки и бросить два кусочка сахара.

– Право, Яша, не стоит утруждать Сарочку, – вставил гость, высокий худой мужчина с ярко выраженными семитскими чертами. – Я прекрасно обойдусь и без чая. Но, если Сарочка будет так любезна, то я бы предпочел чай с молоком.

Ожидая, пока Сара принесет чай, мужчины поговорили о том, о сем, посетовали на детей, которые уже выросли и уже имеют своих детей, но жизни все еще не знают, пожаловались на тяжелые времена и невозможность нормально делать гешефт.

Наконец вошла тучная крашеная блондинка с густыми черными бровями и поставила на столик перед Вениамином кофейную чашечку с бледно-коричневой жидкостью.