Запретный предел

Глава 12

Стены Тригорода горели, но пока оставались неприступными. Гномские огневики методично и не торопясь посылали огненные заряды: стреляли и залпами, и поодиночке. Арбалеты подземельцев превосходили по дальности оружие защитников города, чем гномы успешно пользовались. То и дело между защитными зубцами крепостной стены вспыхивали ослепительные взрывы, убивавшие и калечащие солдат и разрушавшие деревянные навесы. Иные огненные заряды перелетали стену и приземлялись внутри города, но большого вреда не приносили — все постройки, что стояли поблизости к стене, уже сгорели.

Рохмиро с перебинтованной левой рукой и плечом глядел сквозь бойницу на яркие росчерки, летящие к городу. Гномы никуда не торопились. Коротышки-огневики, когда ими не руководили командиры, устраивали соревнования — кто точнее выстрелит, или кто дальше забросит огненный заряд. А гномские пехотинцы ни разу не сунулись штурмовать Тригород, и с самого начала осады только и делали, что пили своё крепкое гномское пойло, жарили украденных коров и овец да устраивали поединки на топорах.

Стоящий рядом с Рохмиро солдат из бывшего Аркенирского полка крепко выругался, когда неподалёку в каменную кладку ударил огненный заряд. Отколотое каменное крошево полетело во все стороны, один из кусочков царапнул солдата по щеке.

— Ублюдки коротконогие! Чего им не сиделось у себя в Подгорье?

Рохмиро хотел сказать, что гномы попросту воспользовались тяжёлым положением Ситгара, но промолчал. Незачем сеять сомнения среди солдат — и без того меж защитников ходят разговоры, мол, незачем гибнуть в Тригороде, а лучше оставить город и благополучно уйти. Гномы уже не раз и не два присылали переговорщиков с предложением сдать город, взамен обещая не трогать ни солдат, ни мирных жителей, если те уйдут. Рохмиро в который раз в голову пришла мысль, что напрасно король так по-братски относился к вероломным коротышкам. Наступил удобный момент, и гномы напали, презрев многовековую дружбу. И теперь они пытались отжать ситгарцев к югу, до основания разрушая северные города людей.

Рохмиро мрачно оглядел предместья Тригорода — все дома с внешней стороны крепостной стены, водяная мельница, поселения были уничтожены, поля истоптаны и выжжены, скот перебит. Сколько ещё продержится Тригород без помощи? Месяц, два? А потом наступит голод. И зима. Конечно, гномы не окружили Тригород полностью — они сосредоточились на главных воротах и постепенно выводили их из строя, а вокруг города шныряли их патрули. Эти патрули не пытались замкнуть кольцо осады — они просто выжигали посевы и уничтожали скотину вокруг осаждённого города. Тактика их была понятна — перекрыть доступ любого продовольствия.

— Эх, чтоб их порвало! — воскликнул солдат. — Кажись к ним подкрепление пришло. Теперь нам ещё хуже придётся.

Рохмиро посмотрел, куда указывал солдат. Действительно, с юга двигалась колонна фургонов и пехотинцев. Странно, почему с юга? Неужели гномы взяли Бафин и Верхний Станигель, а теперь стягивают к Тригороду силы?

— Позови на стену графа Иориса, — приказал Рохмиро.

Солдат убежал искать командующего обороной, а сам барон остался стоять, пытаясь сосчитать, сколько подкреплений прибыло к гномам. По приблизительным подсчётам получилось около восьми сотен. И если хотя бы треть из них огневики, то защитникам Тригорода придётся совсем туго. Когда граф Иорис появился на стене, Рохмиро встретил его недоумённым докладом:

— Ваше сиятельство, я ничего не понимаю.

Граф косо посмотрел на Рохмиро — он уже знал, что барон, хотя и проявил исключительную личную храбрость в бою, но военным не был.

— Сейчас разберёмся, — буркнул он, подходя к бойнице. Известие о прибытии новых огневиков под стены Тригорода испортило и без того плохое настроение. — Сколько их?

— Меньше тысячи, но они ушли.

— Куда? — удивился граф Иорис.

— Они пришли с юга, не задерживаясь, миновали лагерь гномов, и ушли на север. Ничего не понимаю.

Граф Иорис посмотрел вслед уходящим колоннам и мысленно извинился перед бароном. Он тоже ничего не понимал. Что за странные манёвры совершают гномы?

— Ну, и хорошо, — выдохнул граф Иорис. — Может, и остальные за ними последуют?

Но осаждавшие Тригород гномы не ушли, хотя на какое-то время обстрелы прекратились. Ни граф Иорис, ни барон Кадьяк не знали, что командир хирда огневиков Ильмрис объявил себя обесчещенным. И что командир пехотного хирда Югост, хотя и не сломал свой топор, но полностью поддерживал друга. Как, впрочем, и остальные огневики и пехотинцы. Все, побывавшие в битве при Арьене, считали себя обесчещенными, но объявить об этом мог только один. И это сделал Ильмрис.