Фараон

Глава 19

Он кивнул и окунулся в привычную для себя среду. Кого-то подгоняя, кого-то наказывая, он и два прибывших с ним помощника, со страхом всё время смотрящими на меня, быстро навели порядок, а также освободили от груза лодку, которая отправилась в обратный путь. Я всё это время не находил себе место, и чтобы как-то отвлечься подтягивался на новеньком турнике, который мне сделали из отходов от производства шадуфов. На нём меня и застал Рехмир, с удивлением и страхом смотря за тем, что я делаю. Почувствовав чужой взгляд, я спрыгнул и повернулся.

— Мой царь, — он тут же низко мне поклонился.

— Сейчас выкатят колесницу и мы прокатимся с тобой перед сном, — сказал я ему, и парень лишь кивнул.

Когда мы встали на гибкий пол и поехали, проехав мимо спящих стражей, привыкших к моим прогулкам на колеснице, но не совсем ещё к бегу, я отъехал подальше и сказал ему.

— Слушаю тебя, друг мой.

Он нахмурился и подробно стал рассказывать всё, что видел и слышал со дня прибытия в Фивы. Особенно меня, как и его в своё время, поразила та наглость, с какой меня ная…ли и кидали. И при всём при этом выставляя меня плохим для Хатшепсут. Это был точно перебор, говно во мне мгновенно закипело.

— Говоришь ещё и неизвестно, кто за этим стоит, не обязательно пид…с из храма Амона, — стиснув зубы проговорил я, на что Рехмир кивнул.

— Дядя сказал, что расследует, кто это может быть, ведь гнилые продукты могли просто взять из храма, чтобы выкинуть, не обязательно жрецы знали, что они отправятся к тебе мой царь.

— А может и сами отправили, — продолжил я, — ты сам говоришь, что на приёме у царя никто не выступил в мою защиту.

Парень кивнул.

— Я тоже был вынужден молчать Твоё величество, прошу меня за это просить, но я поклялся дяде.

— Я тебя ни в чём не виню, — отмахнулся я, — вернулся живым, уже хорошо. Не ты виноват в сложившейся ситуации. Меня расстраивает, пожалуй только то, что фарфор не достался царю, а это значит, что рекламы товару не будет.

— Будет, — скромно улыбнулся Рехмир, — дядя, которому я подарил два предмета, помните я просил у вас их для себя?

Я кивнул.

— Он очень сильно впечатлялся качеством, поэтому спросил, не можете ли вы сделать для него тоже, но полный комплект? Он готов щедро заплатить.

— Хм, вопрос конечно интересный, — задумался я, — производство сложное, дорогое, нужно бы не продешевить. Что самое дорогое ты видел в жизни?

— Баржу из ливанского кедра для перевозки огромных статуй с карьера, — вспомнил Рехмир, — я ещё тогда поразился её огромной стоимости.

— Думаю мы утроим цену и по ней будем продавать фарфоровый сервиз, только я уменьшу количество в нём предметов, оставлю только на две персоны, — улыбнулся я, вводя его в ступор.

— У нас же его никто не купит по такой огромной цене! — удивился он.

— О, тут я не вижу вообще никаких проблем, — отмахнулся я, — не купят, нам же меньше проблем, но вот только я думаю, что не только купят, но и захотят ещё.

Он разумеется мне не поверил. Кто из нас оказался прав, думаю даже не нужно было гадать. Уже через три дня к поместью примчалась военная лодка от какого-то неизвестного мне, но точно важного сановника, с нижайшей просьбой о возможности приобрести комплект посуды, какой пользуются жрецы в храме Амона. Озвучив цену, от которой посланец выпал в осадок и пробормотал, что на такую он не рассчитывал, он извинился и исчез на реке так же быстро, как и прибыл.

Ещё три таких просителя вскоре посетили нас, но все уплыли с ровно тем же ответом. Больше нам не докучали вопросами, к тому же мне стало не до гостей, поскольку наконец вернулись мои гончары с сопровождавшими их военными, у которых и было золото на оплату товара, дабы те не сбежали ненароком с ним. Привезли они сто килограмм странной кусковой белой глины, я такой никогда и не видел, а также пять килограмм меди в продолговатых корявеньких слитках. Её купили военные, поскольку продавцы давали хорошую цену и пусть она была не синайской, но они были уверены, что я за такую растрату ругать их не буду, поскольку сам говорил, что металл для нас важен. Также они привезли мне лук, колчан и много стрел. Собственно, поэтому-то и задержались, поскольку искали лук под мои требования. Я хотел себе такой, чтобы не мог его натянуть. Ради этого был интерес качаться и развиваться, чтобы не только своим начавшим приобретать былую форму телом смущать при купании служанок и рабынь, которые правда почти все были в два раза меня старше, но и использовать его в полезном деле.

Поприветствовав их и поблагодарив, я попробовал надеть тетиву у загнутого в обратную сторону сложно клееного костяного лука. Его плечи даже не вздрогнули от моих усилий.

— О, то что нужно, — обрадовался я, вернув им лук и отпустив отдыхать, предупредив заодно гончаров, что на завтра у меня гигантские планы. Пусть будут готовы.

— Мой царь, — ко мне подошёл крайне смущённый Рехмир.

— Да? Чего? — повернулся я.

— Тут чужестранец какой-то приплыл, хочет говорить с царём, — сказал он, — мне его развернуть или вы его выслушаете?

— О, иностранцы — это хорошо, — тут же обрадовался я, — может будет что для нас полезного.

Когда мы толпой спускались к реке, Рехмир внезапно вспомнил, где видел этого человека. На приёме у царя Хатшепсут! Это был посол царя хеттов.

Озадаченно хмыкнув, я прошёл к оборудованной пристани где и находился интересующийся мной человек с четырьмя другими людьми в доспехах позади себя, которые в руках держали копья со щитами. При нашем приближении, главный из них упал на колени и на ломанном египетском заговорил.

— О, Гор, Могущественный Бык, Возникающий в Фивах, от обеих Владычиц, Возносящих в царском сане, Подобен Ра в небесах, Золотой Гор, Сильнейший из сильных, Священный явлением, Бог Двух Земель, Неизменный, явленный как Ра, Сын Ра, Тутмос, наипрекраснейший.

Я перевёл взгляд на Рехмира.

— Это он о ком?

Парень удивлённо на меня посмотрел.

— О тебе Твоё величество, иноземец выражает так вам своё почтение и произнёс все пять титулов царя, начиная от хорова, заканчивая личным.

— Да? — удивился я, — расскажешь потом об этом подробнее, а пока ты лучше у него спроси, чего он так жопу мне лижет.

Рехмир передал мои слова чужеземцу, а то, что он был издалека было видно по всему. Лодка и правда имела другие обводы, непривычные мне, одежда была другой, оружие, борода и усы так непривычно смотрелись здесь среди знати, всё говорило о том, что это точно не местный, но явно очень обеспеченный гражданин, судя по доспехам, оружию и охране.

— О великий царь, — уже покороче обратился тот ко мне, — услышал я, что у тебя есть дар богов, очень тонкой работы.

Тут он, сильно коверкая русское слово, произнёс:

— Сервиз. Его бы я хотел привести из твоей страны в качестве подарка своему царю.

— А цену ты его знаешь? — поинтересовался Рехмир, назвав её в шетитах. Я слабо представлял это соотношение, но даже на слух оно слышалось солидно.

Чужестранец по-прежнему сидя на коленях, кивнул.

— Я готов оплатить его стоимость равным количеством меди, которую привёз на продажу.

— Согласен! — тут же ответил я, едва услышав слово «медь».

Рехмир удивлённо на меня посмотрел, как, впрочем, и все вокруг.

— Неси сундук. Тот, который я зажал дарить твоему дяде.

Рехмир кивнул и бросился в дом, кликая своих привезённых помощников. Да, я хотел сначала подарить один комплект и визирю, но потом передумал, если фарфора будет много, могут подумать, что его легко делать, так что нефиг, тогда подумал я и оставил себе комплект про запас, который сейчас неожиданно пригодился.

Вскоре перед обалдевшим от такой быстрой сделки чужестранцем поставили сундук, который сам по себе был произведением искусства, Рехмир не пожалел денег и купил три таких, чтобы не везти подарки царю в простых ящиках. Внутри них ещё и каждая тарелка была мало того, что укутана в несколько слоёв белоснежной дорогой льняной ткани, так ещё потом запакована в брикеты соломы, которые также были окутаны в ткань. В общем, как я и хотел, для рекламы продукта всё даже на первый вид выглядело дорого-богато. Впечатлился и торговец, который аккуратно, так словно держал в руках своего только что родившегося первенца, распаковал и рассмотрел каждую вещь, каждую чашку и тарелку! Мы ему правда помогли всё это потом запаковать обратно, чтобы всё доехало не побившись.

Закончив с осмотром, торговец обратился к нам, низко поклонившись.

— Слухи и правда не врали о великий царь обоих земель. Это действительно божественные предметы, за всю свою жизнь я не видел более тонкой и изящной работы!

— Пусть свой товар показывает, харе языком бл…ть чесать, — сказал я Рехмиру и тот более дипломатично это ему сказал.

Тот тут же закивал и с его лодки гребцы, они же солдаты судя по виду и одежде, стали таскать слитки меди, которая росла у моих ног, приятно радующей глаз горкой. Я не выдержал, подошёл и взял один из них в руку. Она была вся в патине, но стоило поскоблить её и обнажался благородный металл приятного глаза чуть золотистого цвета — синайская медь, я уже знал её цвет, отличный от другой, привозимой откуда-то с Дельты!

Позвав Минмоса, я показал ему слиток. Тот сам покарябал его, понюхал, даже лизнул и поднял на меня радостный взгляд.

— Какое богатство, мой царь!

Рехмир был другого мнения, ему эта медь была не сильно нужна, он оперировал другими ценностями, но я был согласен сейчас с Минмосом. Металл нам был нужен в первую очередь! За это было не жаль отдать фарфор.

— Минмос просмотрите все слитки, чтобы свинец не подсунули, — распорядился я и военный кивнул, позвал себе на помощь своих, которые быстро разобрали слитки и проверили каждый.

— Скажи ему, что сделка заключена, — кинул я Рехмиру, поворачиваясь обратно к дому, — если захочет купить ещё, он теперь знает, что нам везти. Такую медь возьмём в любых количествах.

Парень тут же передал это торговцу и тот низко поклонившись, поблагодарил за сделку и распорядившись своим воинам осторожно взять сундук, ретировался на свою лодку, которая подняв косой парус, вскоре быстро пошла на север.

Военные при виде такого количества металла, радовались словно дети, говоря мне, что наконец-то можно заказать мне доспехи, оружие, шлем, всё, чтобы в битве я теперь не пострадал. Пришлось их пыл немного охладить, что мы разумеется отложим для этого металл, но ни о каких битвах речи идти не может. Я затворник в своём поместье, мне здесь хорошо и никуда я не собираюсь выезжать. Это их расстроило, но ненадолго, они стали уговаривать отпустить часть из них с этим металлом в Фивы, чтобы они заказали для меня у мастеров доспехи и оружие. Они были такими активными, что пришлось уступить, и обрадовавшись моему согласию, военные ушли строить планы, а также думать, как снять с меня мерки, чтобы всё подошло потом по размеру.

Я же, завладев металлом, отправился к гончарам, которые должны были сделать мне тигели из новой глины. На просушку и затем обжиг уйдёт ещё несколько дней, но я был уже привыкший к небыстрому местному техническому процессу, поэтому осмотрев вылепленные стаканы с закруглённым внутренним дном, я вернул их обратно им, разрешив начать сушку и обжиг.