Фараон

Глава 20

Вскоре подошёл Рехмир, заинтересованно посматривающий на разложенные перед ним предметы.

— Как договаривались, возьми протестируй на оставшихся торчать стеблях пшеницы, — сказал я, — ну и главное, на работы инструмент будешь выдавать утром под учёт, а вечером забирать обратно. Что-то стоимость каждого серпа получилась уж слишком заоблачной для простых крестьян.

Я только сейчас начал понимать, что без массовой добычи руды и последующей выплавки металла, каждая вещь будет так и стоить, именно поэтому и нет сейчас медных или бронзовых оружий в широком пользовании, стоимость как самого метала, так и работы с ним стоила огромных средств, которых не было у большинства местных людей.

— Твоё величество, хотите посмотреть лично? — поинтересовался он у меня.

— Вообще, да. Идём, — согласился я, поскольку и правда было интересно, не зря ли я потратил столько времени на всё это.

Взяв парочку серпов, мы отправились с ними к домам крестьян, где он отозвав двух мужчин от работы по дому, направил их впереди нас на поле, где вручив серпы, сказал срезать ботву, оставшуюся после сбора урожая пшеницы. Те, покосившись на сопровождающую их толпу людей, отправились выполнять работу. Первое, что случилось — это они порезались, причём глубоко, поскольку привыкнув прилагать строго определённые усилия к деревянным серпам с каменными наконечниками, они также попытались действовать и здесь, вот только бронза резала значительно лучше, не уступая по качеству плохенькому железу, поэтому их пришлось сначала перебинтовать, и только после этого они продолжили работу, но более осторожно, чем вначале. Даже на мой непрофессиональный взгляд получалось у них это минимум втрое быстрее, чем прежде.

— Зови обратно, хватит, — обратился я к Рехмиру, — пусть скажут, как работается новым инструментом.

Управляющий позвал крестьян, которые упав на колени передо мной, говорили наперебой, что новые серпы просто чудо по сравнению с теми, какими они работали раньше. Забрав у них инструмент, Рехмир повернулся ко мне.

— Твоё величество, ты всё слышал сам, — поклонился он мне.

— Рад, что мои труды оказались не напрасны, — хмыкнул я, — что там следующее нужно будет делать крестьянам?

— Пахать, после того, как разольётся Нил, — сказал он, — но это будет ещё очень нескоро, мой царь.

— Тогда займусь сначала поливом, а затем мельничными жерновами, — задумчиво сказал я, — а то женщины и правда тратят огромное количество времени на помол зерна.

— Как ты и просил царь, мы нашли самый твёрдый камень, — поклонился Рехмир, — мастера готовы к работе по твоему приказу.

— Что правда? — изумился я, — чего раньше не сказал? Могли бы начать раньше.

— Боялся потревожить Твоё величество, которое было очень сильно занято в кузне, — сказал он, коверкая русское слово, поскольку я говорил так, как привык, не сильно запариваясь с тем, чтобы привычным мне понятиям на русском, всё время подыскивать египетские аналоги, ведь иногда это было просто невозможно, здешний мир ещё не знал таких понятий или слов. Так что не удивительно, что моя речь по признанию близких людей, была понятна им лишь отчасти. Те, кто давно со мной общался, уже привыкли к этому, а вот на новичков моя речь всегда производила неизгладимое впечатление. И это, ещё не учитывая те моменты, когда я переходил на русский мат, тогда меня вообще трудно было понять любому, поскольку количество египетских слов в этой речи часто сводилось к нулю.

— Спасибо друг, — улыбнулся я, — но я тебя зря что ли удостоил таким титулом? Ты можешь тревожить меня в любое время.

Парень покраснел и низко поклонился.

— Я недостоин такой высокой похвалы царь.

— Это уж позволь мне решать, — хмыкнул я, похлопав его по согнутой спине, — идём, посмотрим на камень.

С толпой охраны меня сопровождающей, мы дошли до домов, которые построили для прибывших на время мастеров и я правда увидел огромный, многотонный булыжник серого цвета. Похожий кстати на гранит, который я уже видел прежде.

Покарябав кончиком серпа по камню, я понял, что это точно не гранит, на нём осталась лишь едва видимая полоска от металла.

— Это базальт, — сказал один из мастеров, — самый твёрдый материал, который мы смогли найти у проплывающих мимо.

— Отлично, тогда мне нужно, чтобы вы сделали из него два круга вот такого размера и толщины, — я нарисовал прутком на земле размеры, от которых у мастеров полезли глаза на лоб, — а также максимально их отполировали.

— Это будет очень тяжело царь, — склонился один из мастеров, — материал очень прочный, мы потратим много времени. К тому же боюсь у нас будет сильно стачиваться инструмент из-за работы на базальте.

— Инструмент вам сделают, будете его использовать, — отмахнулся я, подозвав к себе одного из мастеров гончаров, которые параллельно осваивали и кузнечную профессию в отсутствии у меня настоящих кузнецов.

— Будете помогать им, только смотри, чтобы не присвоили металл себе, подсунув дешёвку из другой меди.

— Конечно царь, — низко поклонился мастер, — я прослежу.

— Тогда за работу, — я помахал рукой, поворачиваясь к Рехмиру.

— Что-то и правда Бенермерута и Меримаата давно нет, начинаю я волноваться за них.

— Минмос отправился в Фивы мой царь, — согласился Рехмир, — уверен, что он не забудет о данном тебе обещании.

И воины правда не забыли, вернувшись без металла и доспехов, но зато с серьёзными лицами. Едва я узнал, что они прибыли, как тут же пошёл навстречу.

Минмос и Иамунеджех низко мне поклонились.

— Судя по скорости вашего возвращения, новости не радостные? — поинтересовался у них я.

— Прости нас царь, но и правда, мы сейчас будем вестниками несчастья, — покачал головой Минмос, — твоих спутников схватили по пути в Фивы кочевники и удерживают их в плену, договариваясь об их выкупе с визирем.

— Кочевники? В трёх дня пути до столицы? — я удивлённо посмотрел на них, — что за ерунда?

— Мы удивлены этому не меньше царь, — оба низко склонились передо мной, — но новости такие, какими мы их услышали.

— Местоположение этих кочевников известно? Усерамон вышлет туда войско? — засыпал я их вопросами.

— К сожалению нет мой царь, — Минмос разочарованно развёл руками, — мне сказали, что от их лица ведёт переговоры какой-то торговец, а где сами похитители и их пленники, никто не знает.

— Какая-то мутная история, — я нахмурился, поскольку у Меримаата и Бенермерута было слишком много чего поведать другим обо мне, поэтому оставлять их в чужих руках было очень глупо и недальновидно.

— Я сам могу собрать войско? — обратился я к ним, — понятное дело, что простых крестьян я без разрешения Хатшепсут не смогу снять с места, но наёмники? Вы часто говорили, что нубийцы охотно идут в наём.

— Это так царь, — вздохнут Иамунеджех, — к сожалению, все сейчас заняты усмирением самой Нубии. Нам не найти хоть сколько-то обученного отряда.

Я нахмурился. Одно дело идти воевать, с этим я был категорически не согласен, другое выручить людей, которые были со мной вместе с самого первого дня моего перемещения сюда, и поэтому обладали слишком большой информацией обо мне. Уже одно это заставляло меня сомневаться, что какие-то левые кочевники могли перехватить их ещё и на реке, где часто курсируют военные корабли.

— Мы сможем где-то купить щиты, копья, одежду, луки? — наконец в голове у меня созрело, что-то похожее на идею.

— Такого на рынке не купить мой царь, — поклонился Иамунеджех, — оружие ведь служит только для одного — убийства людей, а это прерогатива царя или военачальников, исполняющих его волю.

— У кого можно его тогда взять?

— У визиря, — тут же в один голос ответили оба, — у него есть доступ к царским складам, там для войска всегда лежат готовые комплекты.

— Позовите Рехмира, — бросил я сопровождающим меня военным и те быстро нашли его, привычно занятым делами поместья.

— Мой царь, — поклонился он, когда подошёл ближе.

— Собирайся, вы с Иамунеджехом едете опять в столицу: договорись взять или купить у дяди сто полных комплектов вооружения для воинов. Нужны тридцать луков, пару колчанов стрел к каждому, а также семьдесят щитов и копий.

— Иду собираться Твоё величество, — поклонился он и заторопился к дому.

— И ты ведь понимаешь, что головой за него отвечаешь? — поинтересовался я у Иамунеджеха, показав рукой на уходящего парня, — нам хватает сейчас того, что у Усерамона сына украли. Не потеряйте ещё и его племянника.

— Конечно мой царь, — склонился бывший военачальник, — я возьму с собой четырёх людей.

— Да, со мной останется Минмос со своими родными, — согласился я, — в поместье я в большей безопасности, чем будете вы в дороге.

— С твоего позволения, пойду их предупрежу, чтобы собирались, лодку мы специально не отпускали, ожидая твоего приказа, — сказал он и я ответил, что разумеется, они должны отплыть как можно скорее.

Оставшись наедине с Минмосом, я кивнул, видя его заинтересованный взгляд.

— Что такое?

— Ты говорил о ста комплектах, мой царь, — улыбнулся он, — это ведь те твои нубийские рабы? Ты о них подумал?

— Да, идём посмотрим, кто из них откажется получить свободу, — хмыкнул я.

По моему приказу уже через полчаса всех темнокожих рабов купленных Рехмиром, собрали перед домом, усадив на землю. Но стоило показаться мне, как они тут же перестали разговаривать, а сев на колени, опустили головы к земле. Так происходило всегда, когда я оказывался рядом.

— Буду краток, — я обратился к ним, чуть повысив голос, — кто из вас готов стать снова свободным и сражаться, может поднять руку.

Минмос стоявший рядом перевёл им мои слова и моментально вверх взметнулся лес чёрных рук, отказавшихся не было ни одного.

— Тогда поднимайтесь с колен, негоже воинам царя сидеть на земле, — я сделал жест рукой, — оружие для вас прибудет через какое-то время, поэтому я хочу посмотреть, на что вы вообще способны.

Нубийцы мигом взметнулись с земли, смотря на меня блестящими от радости глазами.

— Минмос, скажи, пусть разделятся на два отряда, возьмут в руки простые палки и покажут, как они обычно воюют.

Для этого нам потребовалось ещё время, пока бывшие рабы делились на два примерно равных отряда и под руководством двух вождей показали мне примитивную битву под названием: стреляй из лука, пока не кончатся стрелы, а потом тыкай во врага копьём, прикрываясь щитом, пока он не умрёт. Ни о какой слаженности речи не шло, когда они, покидав в друг друга палки, изображая ими стрелы, сошлись затем в рукопашном бою, всё мигом разделилось на одиночные схватки, а тот кто выжил, тут же бросался помогать своим товарищам.

Для человека, который занял первое место в московской олимпиаде по истории посвящённой Риму от сенатской республики до конца Византийской империи — это всё казалось уличной дракой, а не сражением, каким я привык видеть у тех же реконструкторов.

— Ладно, хватит, — прекратил я безобразие, повернувшись к Минмосу.

— Насколько я помню по твоим рассказам, у вас ровно также всё это происходит? Только сначала стрелами и дротиками забрасывают врага с колесниц, а затем, когда боезапас кончается в дело вступают пехотинцы с щитами и топорами?