Твари империи

— Согласен аналогия не точна. Неважно. В иные эпохи очистка душ считалась вполне нормальным явлением и была поставлена на широкую ногу. Особенно это культивировалось у литийцев. Для них душевная чистота являлась чем-то сродни гигиене и в храмы они ходили как в баню. Но есть небольшое различие. Нынешние чистильщики просто берут на себя чужую грязь. И от этого быстро превращаются в моральных уродов, если не в настоящих злодеев. Мало кому удаётся жить под спудом чужих грехов, таких называют святыми. А раньше люди, не все конечно, а только одарённые люди, умели сбрасывать всю эту дрянь.

— Куда сбрасывать?

— В этом-то и суть, — усмехнулся Ривси. — Нужен мощный артефакт, способный накапливать зло.

— И в чём подвох? — не понял Оборн. — Почему это не практикуют сейчас?

— Может и практикуют. Подвох в том, что артефакт со временем становится опасным, а утилизировать зло, преобразовывать его во что-то иное, например, в чистую энергию, мало у кого получалось даже во времена расцвета магии. Поэтому заряженные под завязку злом артефакты чаще всего прятали.

— А, понял, — Оборн кивнул. — И Древнее Зло на самом деле один из таких артефактов?

— Не совсем. Я думаю, вернее так думал мой учитель, Древнее Зло — живой артефакт. Не камень, какой можно погрузить на корабль и выбросить за борт над глубокой впадиной.

— Но к чему такие сложности, почему бы не камень?

— Потому что, как я не раз говорил, работать с живыми проще, чем с мёртвой материей. Итак, артефакт обладает разумом, а значит и некоторой свободой действий. Не такой, конечно, как у человека, но всё же достаточно широкой. И потому оставлять ему эту свободу действий крайне опасно.

— Живой, — повторил Оборн. — Живого легко сделать мёртвым.

— Да, но в этом случае зло высвободится с непредсказуемыми последствиями. Поэтому разумнее упрятать его в могилу именно живым. И некрополь самое подходящее место. Мёртвые, тысячи мёртвых, сковывают волю, а заодно охраняют живой артефакт от любопытных.

Наступила тишина. И как раз в этот момент глухо лязгнул камень. Они вздрогнули разом. Оборн потянулся за клинком, Ривси сделал оберегающий жест, Ильметра чуть прикрыла глаза, прислушиваясь к пространству. Дамматрик тоже приготовил кинжал. Некоторое время никто из них не смог определить откуда раздался звук, но затем возле входа послышалась возня, словно кто-то пытался растащить камни, закрывающие лаз.

Ну, во всяком случае к ним лезли не из колодца. Дамматрик боялся даже представить, как они смогли бы управиться с Древним Злом или даже с обычными мертвецами из некрополя. При всей обыденности магии в Альпорте, никто из них никогда не сталкивался с некромантией (не считая эпизода с головой Лейсона) тем более с проклятиями древних. Мертвые всегда оставались мертвыми.

Кладка завалилась, впустив внутрь звуки продолжающейся бури, показалась рука. Пальцы на руке сразу же сплелись в магический знак, от которого у Дамматрика перехватило дыхание. Не только у него.

Пока все они пытались протолкнуть в легкие воздух, из дыры показалась голова в широкополой шляпе, а затем и весь человек целиком. Это был Вайхель. Он сделал ещё один знак и дыхание вернулось.

— Прошу прощения, — сказал клиент, восстанавливая кладку. — Мне не хотелось стать жертвой вашего испуга.

— Мы прозевали чёртово полнолуние, — прохрипел Оборн, массируя горло.

Вайхель поднялся, отряхнул от песка одежду, снял шляпу, пару раз ударив ею о бедро, вновь надел.

— Стук в дверь, если принять за таковую сложенные кое-как камни, вы всё равно не услышали бы, — пояснил он.

— Стук напугал бы нас не меньше, — буркнул Дамматрик.

Его уже отпустило, хотя воспоминание о пережитом ещё терзало мозг.

— Зато мы подготовились бы к встрече, — добавил Оборн.

— И отсекли бы мне голову? — усмехнулся Вайхель. — Благодарю покорно.

— Вы воде бы говорили, что опасаетесь колдовать в нашем мире, — напомнила Ильметра.

— Это так, — согласился гость. — Но чуточку магии во время бури никто не заметит. К тому же вы каким-то образом нашли древний некрополь, а его стража, если можно так выразиться, подавляет магию, так что эфирные возмущения быстро затухают.

— Так вы в курсе, что это за некрополь? — заинтересовалась Ильметра.

— Ну нет. Я не настолько знаком с вашим миром, чтобы определять нюансы. Полагаю Ривси или Дамматрик расскажут вам больше.

— Он хотя бы безопасен? — спросил Оборн.

— Вполне. Если вы не полезете в колодец без подготовки. Обычно стены в подобных сооружениях выкладывают из высохших мумий, принесенных в жертву людей или даже добровольцев из числа соратников. Как только полезете вниз, они могут ухватить вас за лодыжку.

Дамматрику показалось, что последняя фраза Вайхеля походила на шутку. Хотя, кто его знает?

— Кстати о мумиях, у нас есть сушёные фиги, — сказал Оборн и предложил: — Есть хотите?

— Обойдусь, вам еда будет нужнее. Зря вы поперлись через пустыню.

— У нас не было выбора, — ответила за всех Ильметра. — Пираты…

— Ты сам загнал нас сюда! — перебил её рыком Штохальц. — Ничего здесь не происходит без твоего ведома!

— Вы всё ещё принимаете меня за этого вашего предводителя демонов, мастер Шохальц, — Вайхель вздохнул. — У меня нет ни желания, ни сил переубеждать вас. Но смею напомнить, вы подписали контракт.

— За что буду гореть в пекле по вашей милости!

— Хотите я освобожу вас от обязательств? — предложил Вайхель. — Только чур вас одного, без спутников. Зато прямо сейчас. Бриллианты передадите молодым людям, отправитесь обратно к берегу…

Шохальц замолчал, Дамматрика передернуло от одной только мысли, что кто-то может добровольно предпринять обратный путь в одиночку. Даже помогая друг другу и используя магию, они едва добрались до некрополя. По сути они уже одолели половину пути и возвращаться назад было попросту глупо.

— Через три-четыре дня мы достигнем обитаемых земель, — сказал Дамматрик. — Там, наверное, будет проще. Возьмем лошадей, повозку, что-то же у них осталось от былой роскоши?

Он обвел друзей взглядом и остановился на Вайхеле.

— Допустим, мы доберемся до центральных провинций бывшей империи. Но что дальше? С чего начать поиски? Мы прихватили с собой несколько книг, какие-то возможно найдем на месте, а что в них искать?

— Ты читал "Цветок во власти ветров" Бейсхолла? — спросил в ответ Вайхель

— Как всякий образованный человек, — Дамматрик пожал плечами.

— Мыслитель хорошо чувствовал пульс империи, её суть, хотя и застал империю в тяжёлый для неё момент, а может именно потому, что застал на переломе и чувствовал лучше многих.

— "На изломе видны качество стали и доброта хлеба, богатство горной породы и возраст дерева", — процитировал на память Дамматрик. — "Мощь империи отчётливо зрима по руинам её".

— Мы говорим о конце света, — напомнил Рив. — А империя, при всех её размерах, это не весь свет.

— Мыслитель не рассматривал этот вопрос, — пожал плечами Дамматрик.

— Явно нет, — сказал Вайхель. — Но он говорил "Власть есть зло, а абсолютная власть — есть абсолютное зло".

— Он просто использовал эсхатологические мотивы в политических конструкциях, — возразил Ривси. — Его волновал не конец света, как таковой, а влияние, оказываемое империей на городскую культуру, и конечно политические интриги.

— Верно. Но только небожители не слишком отличаются от правителей, те же интриги.

— Вы слишком упрощаете, — упорствовал Ривси. — Пытаетесь свести эсхатологию к обыкновенной политике.

— Катастрофа конца света может иметь множество воплощений, — пояснил мысль Вайхель. — Например, уничтожение всего живого или всего разумного. Однако простое уничтожение кажется мне маловероятным. Власть над людьми, над их душами — вот достойная цель для игроков высшего дивизиона. И в связи с этим один признак почти обязателен для эсхатологической игры — борьба за власть над миром, так или иначе, должна вовлечь в себя большую часть людей. Приобрести эпические масштабы. Не какая-то мелкая интрижка, пусть даже и борьба за верховный престол. Нет, эту сюиту исполняют на всех струнах, в танец вовлекаются все. Ведь именно люди определяют суть мира.

— Мне кажется вы пережимаете с метафорами, — заметил Оборн.

— Я хочу сказать, что империя как раз и есть объединение всего цивилизованного человечества. А раз так, то идея возрождения империи будет притягательной для желающих установить власть над миром. Вы прочли множество книг, знакомы со сказками, мифами. Один из самых распространённых мотивов или сюжетов связан с возвращением Императора, или Короля, с возрождением старых добрых порядков.

— Реванш? — предположил Оборн.

— Реванш? — Вайхель попробовал слово на вкус. — Нет. Пожалуй, нет. Время реванша упущено. Только поколение, испытавшее поражение на собственной шкуре способно на подлинный реванш. Кроме того, для реванша не хватает одного важного фактора — законного претендента из старой династии.

— А мог ли кто-нибудь выжить после резни?

— Вряд ли. И потому следует вести речь скорее не о восстановлении империи, а возведении новой.

— Третья Империя? — оживился Дамматрик. — Звучит неплохо.

— Звучит как третий брак, — фыркнул Ривси. — Интриги всё это. Политические интриги.

— А что предполагаешь ты? — спросила Ильметра.

— Ну, я поставил себя на место богов…

— О как! — воскликнул Оборн.

— Именно, — улыбнулся Рив. — Так вот, поставив себя на место какого-нибудь небесного интригана, я стал размышлять, как бы так прибрать к рукам человечество, чтобы оное человечество и не заметило, и размышления привели меня к выводу, что есть путь гораздо проще, нежели политика.

— И?

— Религия, — ответил Ривси. — Объединяющим фактором может послужить религиозный культ, который загонит людей в дихотомическую систему. Вот вам граждане добро, прошу любить и жаловать, а всё то, с той стороны — зло. Это будет посильнее империи. А главное — дёшево и сердито. Взять хотя бы нашего толстяка. Его и поддерживать в вере не надо, он сам разложит всё по корзинам.

— Не лезь к моей вере, коротышка! — подал голос Шохальц.

Впрочем энергии и пафоса в его отповеди поубавилось.

— Церковь? — уточнил Дамматрик, не обращая внимания на босса.

— Церковь опять же только политический институт, — сказал Ривси. — Возможно и церковь, а возможно просто сильный культ, подкреплённый чудесами и прочими фокусами, привлекающими народ. В одном из таких культов, помнится практиковались оргии. Чем не морковка для осликов?

— Возможно, — согласился Вайхель. — Возможно. Хотя мне ни разу не приходилось слышать, чтобы какой-нибудь культ смог стать доминирующим без серьёзной поддержки политической власти. А это возвращает нас к империи. Такой культ обязательно должен проявить себя там, в центральных провинциях.

Вайхель задумался, потом улыбнулся и махнул рукой.

— А вообще, не берите в голову, — сказал он. — Боги любят играть на нескольких досках сразу, со множеством разнообразных фигур.

— И тут, друзья мои, возникает вопрос, кто они? — вновь перехватил инициативу Ривси. — Собственно с него и следовало начинать, ещё в Альпорте. Ведь всякая эсхатология упирается в конфликт космогонии. Чтобы понять конец света, нужно знать подробности его рождения.