Повелитель теней. Том 2

Первая чаша была поднята за альдорену. Альдор снова блеснул красноречием, расписывая её достоинства и высказывая свою благодарность за её любовь, преданность и чудесных детей, которых она ему подарила. Следующий тост был произнесён контарреном за альдора. Потом Ликар произнёс краткую, но пламенную речь, прославляя благородство и доблесть сынов Синего Грифона, которые ценой своей жизни готовы защищать родной луар.

Пир проходил весело. Шуты веселили публику своими шутками и трюками, а потом спели шуточные баллады, в которых явно передразнивали красавца Эрмона. Эрмон, сидевший за соседним столом, смеялся громче всех, затем взял свою лютню и исполнил забавную балладу, прославляющую шутов, в припеве которой очень похоже подражал козлиному голосу главного из них.

Ликар, тем временем, незаметно наблюдал за Дамой Полуночи. Она сидела в стороне от альдора и была бледна и настороженна. Это было неудивительно. Последнее время многие замечали, что альдор уделяет ей всё меньше внимания, да и это торжество было по определению не её праздником. Весь день альдор увивался за своей супругой, всячески стараясь ей угодить, и словно не желал замечать фаворитку. Её бледность и подавленное настроение можно было объяснить этим, если б она то и дело не бросала пронзительный взгляд на другую сторону стола, где рядом с принцессой Ортеллой сидел контаррен. Нагнувшись к девушке, он что-то рассказывал ей, а она смеялась, прикрыв личико длинными белыми пальчиками, украшенными небольшими изящными колечками с жемчугом и яркой бирюзой.

В какой-то момент, когда все занялись едой, Дама Полуночи вдруг взяла в руки кубок и поднялась. Это было необычно, потому что дамы при дворе произносили тосты сидя, но привлекло к ней внимание, чего она, по-видимому, и добивалась.

— Великий, — она поклонилась альдору, — и вы, драгоценная госпожа, позвольте мне поднять этот кубок во славу героя, пришедшего к нам на помощь в этот тревожный для нас момент. Мне не хотелось бы сейчас говорить о войне и упоминать имена наших врагов, но все мы чувствуем, как их тень нависает над нашими головами, и готовимся с честью отразить их удар. Лорд контаррен, я хочу выразить вам свою глубокую признательность за то, что в этот раз вы встали под знамёна Синего Грифона плечом к плечу с его верными сынами. Благодарю вас за то, что вы согласились своим славным мечом защитить наших женщин и детей перед лицом жестокого врага. Ваш благородный поступок достоин прославления в балладах и лучших наград. И я прошу вас всех, лорды и леди, выпить эту чашу за истинного друга луара контаррена маркиза Беренгара.

Её слова вызвали общее одобрение, хотя, возможно, кто-то и счёл эти похвалы чрезмерными и преждевременными. Именно в этом ключе высказался в ответном тосте за прекрасную Даму Полуночи и сам Беренгар, однако, сердечно поблагодарив её за добрые слова.

После этого Дама снова встала со своего места и сказала:

— Я уверена, лорд контаррен, что ваше участие в этой войне будет иметь если не решающее, то очень большое значение. Я предвижу это и прошу вас принять от меня скромный дар. Пусть этот дракон будет оберегом для вас, и защитит вас от мечей и стрел нашего общего врага.

Она достала из небольшой сумочки, что расшитой тесьмой крепилась к её запястью, золотую брошь-пряжку и, подойдя к поднявшемуся навстречу контаррену, прикрепила её на его парчовый камзол.

Она вернулась на своё место, в то время как Беренгар стоял с совершенно ошарашенным видом. Он, как и остальные, увидел на своей груди золотого дракона, дракона с золотыми лапами, но не находил возможности избавиться от опасного подарка прекрасной дамы. Ликар решительно встал, но его опередил альдор, так же внимательно наблюдавший за происходящим.

— Я вижу, вы смущены, мой друг, — мягко улыбнувшись Беренгару, произнёс он. — И я вас понимаю. Вы во всём мире известны своей доблестью, но привыкли получать только заслуженные награды, а этот приз кажется вам незаслуженным. Что ж, давайте пока отдадим его на хранение тому, кто уже победил своего дракона, — он встал и протянул ему руку.

Беренгар благодарно кивнул и, поспешно отстегнув пряжку, отдал её альдору, а тот подошёл к статуе рыцаря и прицепил её на бархатный плащ.

— Что ж, так гораздо лучше, отец, — улыбнулся Ликар и посмотрел на бледную, как полотно, Даму Полуночи. — Не волнуйтесь, миледи, контаррен заберёт ваш подарок после пира, но наденет его только после победы над Сен-Марко.

— Я думаю, что именно это решение будет самым справедливым, — с жаром воскликнул тот и сел.

— А ваша скромность не уступает вашей доблести, лорд контаррен, — нежно проговорила принцесса Ортелла так, чтоб это услышали все.

— Именно это отличает настоящего рыцаря, дорогая моя, — звучным контральто заметила альдорена.

Она не поняла, что произошло, и, возможно, решила, что альдор приревновал свою любовницу к заезжему маркизу, сочтя подарок неуместным, но в любом случае была рада её унижению. Дама Полуночи сидела, как пришибленная, уткнувшись в свою тарелку, её плечи поникли. Но это длилось совсем недолго. Она быстро взяла себя в руки и, выпрямившись, обвела всех сидящих за столом невозмутимым взглядом. Ликар даже невольно восхитился самообладанием этой молодой женщины.

Пир продолжался, вино лилось рекой, в зале, сменяя один другого, появлялись всё новые певцы со своими песнями и балладами. Их уже мало кто слушал, но музыка создавала приятный фон для застольных бесед. Рыцари альдора и контаррена уже дважды сменились, и только Кроу и Светозар стояли на своих постах, всё так же внимательно и спокойно наблюдая за происходящим. Их руки небрежно лежали на поясах рядом с рукоятками мечей.

— Великий, — снова раздался голос Дамы Полуночи. — Позвольте всё же лорду контаррену хотя бы на этот пир надеть золотую брошь. Мне было бы приятно видеть свой подарок на его груди.

Альдор бросил на неё мрачный взгляд, но сказать ничего не успел.

— А мне кажется, что это украшение вряд ли можно назвать брошью, — беспечно заметила принцесса Ортелла. — Это пряжка. Просто пряжка для плаща, и она слишком груба для того, чтоб пристёгивать её к узорчатой парче. К тому же рядом со столь филигранно сделанной цепью она смотрится ещё хуже.

— Я тоже заметил, как хороша цепь лорда контаррена, — согласился принц Лорант. — Она выглядит сдержанно, но соединение звеньев выполнено столь изысканно, что присмотревшись, трудно отвести взгляд. Я никогда не видел такой тонкой работы.

— Это потому, что на твоей памяти в луаре никто не получал звания контаррена, — объяснила альдорена. — Великий альдор сам вёл в бой свои войска, и в контаррене не было нужды. Однако это создавало некоторые трудности, ведь его долг не только возглавлять войска, но и управлять луаром. А в этот раз нам выпало счастье увидеть в наших рядах поистине выдающегося полководца, — она любезно улыбнулась Беренгару, — который возглавит войско, и твоему отцу не придётся разрываться между делами войска и тыла, отвлекаясь от сражений на хозяйственные и внутриполитические проблемы. Я уверена, что цепь контаррена снова нашла себе достойного владетеля.

— Но согласитесь, матушка, она слишком хороша, чтоб соседствовать с этим грубым драконом, — упрямо добавила Ортелла.

— Дракону место на суконном плаще, а не на праздничном камзоле, — даже не взглянув на ещё более побледневшую Даму Полуночи, согласилась альдорена.

Ликар едва сдерживал улыбку. Его братья и сёстры были бесконечно преданы матери и разделяли её неприязнь к новой фаворитке отца. И теперь уже трудно было представить, что альдор изменит свое решение о пряжке. Дама Полуночи снова потупилась, и на её лице проступили красные пятна. Что это было? Страх или ярость? Сложно было понять. Пару раз она беспомощно оглядывалась назад, в сторону дверей. Всё-таки страх. Похоже, близился тот самый момент, когда золотой дракон должен был нанести свой смертельный удар.

В зале слышался смех гостей и пение молоденького менестреля, который звонким юношеским голоском воспевал цветение садов в долине Зелёной реки и деву со странным именем Ингеборга. Где-то далеко послышался унылый звон первого гонга. И в тот же миг в зале запахло гарью. Обернувшись, Ликар увидел, как задымилась статуя в алой парче, та самая, плащ которой украшал собой золотой дракон. Деревянная поверхность покрылась трещинками, из которых струился чёрный, приятно пахнущий дым, словно из камина, куда добавили полешки плодовых деревьев. По краям трещинок засветились оранжевые дорожки, а потом появилось голубоватое пламя.

Гости растерянно и заворожённо смотрели на эту странную картину, а слуги уже мчались со всех сторон с полотнищами плотной толстой ткани и ведрами воды. Однако вылитая на статую вода лишь зашипела, взметнувшись облаком голубого дыма.

В зале поднялся шум, кто-то крикнул: «Пожар!» Однако альдор спокойно поднялся со своего кресла и с улыбкой поднял руку.

— Успокойтесь, дорогие наши гости! Это всего лишь упавшая свеча. Сейчас слуги потушат огонь и унесут статую, чтоб она не омрачала наш праздник! Прошу вас, продолжайте веселиться и праздновать!

Он кивнул Эрмону и тот с готовностью подхватил свою лютню и ударил по струнам, запев весёлую песню, которую тут же подхватили хмельные гости. Тем временем слугам не удавалось потушить пламя, и они обернули злополучную статую смоченной в воде тканью и вытащили её из зала. Ликар бросил взгляд на Беренгара, проводившего их острым взглядом. Ничто не выдавало его волнения, хотя, несомненно, он испытывал его, поняв, какой ужасной смерти избежал. После этого энфер перевёл взгляд туда, где только что сидела Дама Полуночи, но её кресло было пусто. Вскочив, он стремительно вышел из зала и в соседней комнате, где на столах стояли горы посуды и готовые к подаче блюда и кувшины с вином, увидел Деллана, преградившего путь фаворитке альдора. За его спиной стояли стражники, которые сурово смотрели на неё.

— Дайте мне пройти! — воскликнула она. — Вы забываетесь, Деллан.

— Ничуть, миледи, — на его губах появилась змеиная улыбка. Как давно он ждал этого момента! — Не соблаговолите ли сказать, куда вы так торопитесь?

— Я устала и хочу пойти к себе.

— Мы вас проводим.

— Я сама знаю, где мои покои! — она резко обернулась, почувствовав, что за её спиной кто-то стоит. — Благородный энфер, приструните этого плебея! Он осмеливается указывать мне, что делать!

— Он действует от имени альдора, потому извольте подчиниться, — ответил Ликар. — Деллан, отведите леди в её покои, заприте в комнате, оставив при ней надёжных дам. Никаких сношений с внешним миром, пока я не позволю.

— Это арест? — возмутилась она.

— Конечно, — кивнул он. — И, опережая ваш вопрос, в чём вас обвиняют, скажу, что пока это покушение на жизнь лорда контаррена и измена. Выполняйте, Деллан.

— Осмелюсь сказать, ваша милость, что нам так и не удалось найти служанку Ланфэн.

— Так ищите! — грозно рыкнул Ликар и вернулся в зал.

Поздно ночью, когда альдорена, утомившись от шумного празднования, обилия еды и вина, удалилась в свои покои, альдор счёл возможным также покинуть пир. Веселящиеся в зале гости уже не нуждались в его присутствии, и, вероятно, после его ухода почувствовали бы себя свободнее. Взглянув на старшего сына и кивнув Беренгару, альдор встал и вышел из пиршественного зала. За ним последовали Ликар и контаррен.