Плоды мести

Выход просто исчез. На его месте возникла сплошная стена земли, лишая пути к отступлению. Чем бы ни была сущность, хозяйничающая в этом кургане, ее возможности устрашали.

Гарб понял, что надо выбираться любым способом и воззвал к силе посоха. Молитва как раз должна была добавить ему сил.

— Получай! — в этот удар он вложил все свои знания и умения.

Ослепительная волна разошлась в стороны, заливая ярким светом пространство перед алтарем и сплавляя песок и землю в однородную стеклянную массу. Гарб предусмотрительно зажмурился. Когда он открыл глаза, то обнаружил себя стоящим перед совсем не пострадавшим алтарем в окружении множества своих отражений в зеркальной поверхности стен.

— ГЛУПО, — почувствовал он.

Похоже, хозяин или хозяйка кургана облекает в слова эмоции и передает их собеседнику. Жахани делают так же, но пользуются мысленными образами.

— Ага, — поднял шаман вверх когтистый указательный палец, прикидывая шансы.

Раз эта тварь не пострадала от прямого удара, значит, она и не находится прямо здесь. Придется бить по площади.

Удар посоха на время выключил любую магию, кроме магии самого Гарба, в радиусе десяти миль. Снаружи осыпались на землю безжизненными кучками костей поднятые скелеты, внутри перестало мерцать облако на магическом навершии, погружая пространство в полную темноту. Где-то там заверещал от испуга Сконм, который еще никогда не лишался магии полностью. Его нынешнее тело имело слишком много эльфийской крови, чтобы без страданий перенести такое испытание.

Гарба подобные мелочи сейчас вряд ли бы побеспокоили. Все его органы чувств сфокусировались на одной цели: не пропустить ответ. Созданный щит засиял в темноте, сверкая разноцветными волшебными искорками по внешнему контуру.

Больно резануло по ушам потусторонним воплем, в нос набилась пыль, а в лапы и ноги словно впились миллионы маленьких ядовитых игл.

— НЕ СМЕЙ! — яростный крик проник в сознание, ломая волю и вырывая с корнями остатки самообладания.

Все-таки, оно не посмело напасть, а только закричало. Ему больно и, кажется, страшно, но оно не побеждено, а только немного присмирело.

— Ничья? — несмело предложил шаман.

— ПОКА ДА, — пришел ответ.

— Тогда не кричи, пожалуйста, — Гарб зажег слабый шарик света на посохе, который тут же многократно отразился от стен.

Теперь освещение стало привычным, и огромный алтарь с саркофагом больше не казался настолько страшным.

— Я постараюсь.

— Кто или что ты? — спросил гоблин.

Существо промедлило с ответом, словно подбирая слова.

— Абсолютная смерть и новое начало.

— Ух ты! И чего ты хочешь от меня? Имей в виду, я умирать не хочу.

— Тебя сюда привела моя воля. Твоя кровь один из ключей к свободе. Освободи и живи.

— Один? Нужны другие? — с ужасом поинтересовался жрец.

— Да, еще двух или трех хватит, наверное.

— И что ты будешь делать, когда освободишься?

Последовало долгое молчание. Гоблин даже начал надеяться, что существо впало в спячку на пару тысяч лет.

— Разрушу все, что натворил Део. Пускай все сгорит в очищающем пламени! Я создам новый мир. Хороший.

— А чем тебя не устраивают миры Део? — несмотря на шевелящиеся от ужаса волосы на затылке, Гарба начало распирать от любопытства.

Шаман непроизвольно подался вперед к алтарю, как будто ответы шли оттуда.

— Разве ты не видишь, во что превратились его творения? Кругом боль, несчастье, несправедливость. БЕЗ МЕНЯ ВСЕ НЕ ТАК, КАК ДОЛЖНО БЫТЬ! — кошмарное ощущение от этого гневного крика проникло в каждый дюйм тела, наполнив его страданием.

Гарб усилием воли оторвал себя от пола, оперся на посох и с трудом поднялся. Из носа потекла густая черная кровь. Одна из капель сорвалась и полетела вниз — прямо к алтарю. Гоблин не успел подставить ладонь, все еще ощущая слабость после потрясения, и подношение достигло жертвенной чаши, но упало не на нее, а на навершие. Кровь с шипением исчезла, взметнув вверх короткую струйку дыма.

— Слабая! — в этом слове шаман почувствовал безмерно горькое разочарование и упрек. — Ты не аватар! Но ты используешь посох, слышишь меня, говоришь со мной, даже почти не боишься. Кто ты?

Шаман улыбнулся и промокнул кровь платком, мимоходом отметив, что она действительно черная. И она не сможет выпустить этот кошмар на волю, что безмерно радовало.

— Я всего лишь скромный жрец Бирканитры, — вдохнув затхлый воздух, ответил он. — И мне нужна четвертая часть ее посоха.

— Глупый малыш, но всего второй, кто захотел дать ключ добровольно, — эти слова оставили ощущение жалости и даже почти материнской теплоты. — Бери смело, пользуйся с умом. Вернись, когда повзрослеешь. Поговорим. У тебя есть будущее, хороший мальчик.

После этих слов земля за спиной гоблина с шумом разверзлась, открывая выход.

— Откуда у тебя навершие? — спросил жрец. — И почему я не видел нежить?

Он разрывался между желанием немедленно убежать и любопытством.

— Приманка для каждого своя, и я привлекаю многих, — последовал ответ. — Иди и возвращайся.

— Кто же ты?

— Повзрослеешь — расскажу. Не всем нужно это знать.

— А если я не вернусь?

— ВСЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ.

Гарб сцапал с алтаря навершие и немедленно без лишних раздумий дал деру.

На постаменте медленно начала проявляться новая сцена: капля крови, летящая на алтарь из широкого приплюснутого носа высокорослого гоблина.