Плоды мести

— Да уж, — почесал подбородок Гарб. — У смертных как-то проще разобраться.

С минуту они оба молчали.

— Ты узнал, что хотел? — пришел вопрос.

— И да, и нет, — ответил бог, получив в ответ новую порцию смеха.

— Тогда решай быстрей, хочешь ли ты освободить меня.

Счетная машина в голове гоблина заработала на полную мощность, но постоянно пыталась выключиться из-за нехватки сведений. Перед глазами время от времени плыла какая-то синяя дымка, и Гарбу приходилось усилием воли, а то и божественным повелением, постоянно прогонять ее и возвращаться к размышлениям и вычислениям.

Все, кто отказался участвовать в ее освобождении, уже сгинули без следа, и только рисунки на алтаре служат им памятником. Вышли отсюда лишь двое и оба с дарами. Оба награждены за то, что отдали свою кровь добровольно или почти добровольно. Йени не Неган, но его порождение и в то же время его мать. А еще есть Део, который просто наблюдает.

Так. Нужно отталкиваться от этого. Если Део не вмешивается, значит, пока все в рамках его воли. Он сам заточил жену в этом месте и запретил богам появляться на Лумее, чтобы они ее не освободили. Но он же не препятствует ее попыткам освободиться! Значит, не хочет, чтобы это сделали его дети, а она должна сама найти способ.

— Йени, — спросил Гарб. — Посох ведь на самом деле твое творение?

— Конечно. Он нужен для моей свободы.

Ага, значит, это и есть ее способ. Разумеется, Бирканитра не смогла бы самостоятельно сотворить что-то настолько сильное, чтобы менять реальность. А пришла она сюда по наущению Минору, который вступил в сделку с Неганом. И вот круг замкнулся. Посох здесь, нужное количество крови тоже. Если не хватит, так и быть, можно позаимствовать снаружи у Торгарона.

Будь Гарб собой прежним, он бы рискнул просто из любопытства. Сейчас же Разрушитель внутри требовал все тут немедленно разнести, Бирканитра — проявить сострадание, а Михель благоразумие. Это противоречие не могло разрешиться само собой. Требовалось что-то, чтобы склонить чашу весов сомнения в одну из сторон.

— Ты станешь моим супругом, — Йени решила прервать молчание. — Мы сотворим новый мир вместе и не допустим старых ошибок. Все будет правильно на этот раз.

— М-м-м, — поморщился Гарб. — Вынужден отказаться. У меня уже есть избранница.

— Ты меня отвергаешь? Тогда зачем ты здесь?

— Ну, — протянул гоблин. — Это сложно объяснить. Держи пока вот это. Надеюсь, хватит.

С этими словами он извлек из сумки пузырьки с черной кровью Каввеля, Могары, покойного Михеля, Аггрха, Рати, Адинука, Милены и Тыри. Один за другим он выливал их содержимое в алтарную чашу, внимательно следя за результатом.

— О-о-о! — не сдержала радости Йени. — Какая интересная смесь. Сильная! Да, этого хватит! Теперь быстро используй посох, пока действие не прошло! Я уже чувствую, как слабеют оковы.

Где-то снаружи начал трещать по швам мир. По крайней мере, земляной потолок вздрогнул и местами осыпался. Незримое присутствие Йени стало почти ощутимым на уровне прикосновения.

Гарб почувствовал, как волосы зашевелились от ужаса: слишком близко к краю пропасти. У Вседержителя наверняка были веские причины не выпускать пленницу, и если даже ее близящееся освобождение не убедит Его снизойти до разговора, то тогда только начало разрушения Лумеи сможет.

Расчет сработал.

— Зачем?

Даже не голос, а мягкий вибрирующий звук, дарующий невероятное тепло и спокойствие, проник в мельчайшую частичку существа гоблина.

— Мне бы очень хотелось, чтобы вы помирились, — ответил Гарб. — Из-за вашей ссоры страдают все.

Гоблину показалась, что мир вокруг в этот момент печально улыбнулся. Внутри же склепа Йени оглушительно расхохоталась злым и нервным смехом.

— Я могу сделать что угодно, но не вернуть чужие чувства.

— В своих бы сначала разобрался!

Всемать выражалась чистыми эмоциями без слов, и сейчас они хлестали через край. Накопилось за тысячелетия. Она даже не пыталась обидеть, но каждая ее горькая мысль упреком била наотмашь прямо по разуму.

— Не слушай ее, малыш, — ласково произнес Вседержитель. — Я знаю, что ты хочешь свое царство. Оно у тебя будет. Только сейчас не снимай оковы, а укрепи. Она не в себе и не понимает, что может навредить. Ее просто нельзя выпускать. Я могу все сделать сам, но тогда она еще больше будет меня ненавидеть.

— Не слушай его! — пришло от Йени. — Он дарует тебе царство, а потом отнимет, когда передумает или ты прогневишь его. Я томлюсь здесь уже миллион лет и дам тебе гораздо больше за свободу!

— Всеотец, — сказал гоблин, — не знаю, будет ли у меня шанс спросить потом, поэтому спрошу сейчас. Что такое душа?

Део ответил не сразу.

— Мои внуки очень хотели детей, но я запретил богам плодить других богов. Тогда они создали смертных. Но в сотворенных куклах не было разума, и я вдохнул его в них. Каждая душа когда-то была частью меня, но стала отдельным существом в смертной оболочке.

— Спасибо, — улыбнулся Гарб. — Теперь мне легче будет принять решение.

Гоблин постарался закрыть разум, чтобы никто случайно не смог подслушать его мысли.

«Итак, Део не стал мне вредить и фактически предлагает взятку. Неужели всемогущий на самом деле не имеет здесь власти или просто пытается договориться по-хорошему? Или это он так понимает суть свободы воли? Минутку… Вот оно что! Део перестал быть всемогущим, когда его дети, а за ними и смертные получили этот дар! Высший дар, который одновременно ограничивает Его! Впрочем, это совсем не важно. Главное, что они сейчас рядом. Хватит ли задуманного для их примирения?»

Гарб больше не колебался. До сих пор было заготовлено два варианта, но теперь он точно знал, что освобождать Йени самому нельзя.

Гоблин прикрыл веки, собираясь с силами, и тяжело опустил посох на землю. Только бы получилось!

Собирать правильные молитвы для Гобмобома пришлось долго, но оно того стоило. Тысячи диких племен гобхатов с радостью приняли нового бога, хотя далеко не сразу взяли в толк его учение. Им месяцами пришлось объяснять, что злоба, ненависть и жестокость — это плохо, а любовь — хорошо. «Я есть любовь», — говорил он им, а они наконец поверили и смогли полюбить. Пришлось поверить и самому, и теперь любви в нем столько, что хватит на всех.

Бирканитра внутри бесконечно радовалась. Гарб открыл разум и выдохнул в окружающее пространство с помощью посоха самое чистое чувство, на которое оказался способен. Для верности он прошептал имя девочки, сумевшей растопить его сердце своей искренностью и преданностью.

Истинная любовь учит прощению, и Они простили, когда маленький гоблин напомнил, что Они всегда любили друг друга, только забыли об этом. И тогда оковы пали сами.

Гобмобом сделался неосязаемым, прощально хрустнул и растворился в воздухе, оставив после себя только невесомую дымку. Посох выполнил свое предназначение. Не так, как задумала его создательница, но так, как всегда хотела первая владелица.