Повелитель теней. Том 2

— Я ещё нужен вам, брат? — поднялся со своего места Лорант.

— Ладно, сегодня ты достаточно поупражнялся в выносливости, борясь с зевотой и изображая интерес к вещам, которые тебя не интересуют, — усмехнулся Ликар.

— Просто у меня тоже затекла спина, — немного обиженно произнёс юноша. — И я хотел просить капитана дать мне урок фехтования.

— Да, от этого будет больше проку, чем от протирания штанов.

Принц рассмеялся звонким мальчишеским смехом и, обняв Донцова за плечи, вместе с ним вышел из кабинета энфера.

— Этот Деллан — такой зануда! — поделился он на ходу. — Он решил обвинить одну из фрейлин матушки в измене только из-за того, что у неё был роман с де Сегюром. Хотя, на деле, за это можно было бы извести десятую часть дам, обитающих на женской половине дворца. Да и в чём вина бедняжки? Фрейлина — не весталка и не давала обетов воздерживаться от свиданий с мужчинами. Все знают, зачем во дворце нужны фрейлины!

Так он продолжал рассуждать на ходу, как и раньше выказывая Донцову свою симпатию, которую проявлял с первой встречи, а тот подумал, что получить нужную ему информацию от принца будет куда проще и безопаснее, чем расспрашивать энфера или других рыцарей.

— А что, ваше высочество, — спросил он, — суд состоится скоро?

— Думаю, уже этим светлым днём, — беспечно пожал плечами Лорант. — И мне придётся просидеть там целый день, выслушивая обвинения и признания! Довольно скучное занятие, особенно, когда всё заранее известно. Но деваться некуда! Альдор решил, что мне пора взрослеть, и теперь я при Ликаре. Скоро война, и все мужчины нашей семьи должны быть готовы к участию в ней. Но одно дело — заниматься фехтованием, и другое — слушать о снабжении войска провиантом и фуражом. Хотя, и это, конечно, тоже очень важно, — тут же добавил он. — Но сидеть в зале суда… Скука. К тому же отец решил уступить просьбе короля Ричарда и провести над его шпионами закрытый судебный процесс. Вы знаете, что Ричард отыскал виновных в покушении на контаррена? Это какая-то супружеская пара из тех же мест, что и он. Говорят, что многие соседи не любят его, кто из зависти, а кто и из-за старых счётов. Беренгар вспомнил этих людей и согласился, что у них нет причин его любить, хотя был удивлён намерением убить. Конечно, всем ясно, что таким образом король Ричард попытался оправдаться перед нами, ведь он не объяснил, почему с купцом Брево говорил его дорогой граф Раймунд, который занимается в Сен-Марко тем же, чем у нас Деллан. К тому же в Сен-Марко явно поторопились казнить этих двух заказчиков покушения. Но официально объяснения и извинения принесены, и отец, учитывая, что мы сейчас находимся на очень тонкой грани мира и войны, согласился принять их и не давать огласки обвинениям. При этом он решил просто разослать копии приговора с указанием фактов магистратам свободных городов. Тайно, естественно. Подождите, капитан! — озабочено воскликнул принц. — Наверно мне не стоит говорить кому-то об этих вещах.

— Совершенно верно, ваше высочество, — согласился Донцов. — К тому же этим вы ставите и меня в очень неловкое положение.

— Ладно, забудем об этом, — махнул рукой Лорант. — Главное, что уже послезавтра мне придётся проторчать целый день в зале заседаний, протирая штаны. Я бы лучше потренировался с мечом, чтоб не терять светлый день.

— Что мешает вам заняться фехтованием после суда? Я как раз освобожусь от своих обязанностей и с удовольствием составлю вам компанию.

— Правда? Это было бы хорошо. Думаю, что мне совершенно необходимо будет выпустить пар, так что, уж не обессудьте, я сразу же пошлю за вами, едва покину эти скорбные стены.

— Это будет разумно, мой принц, — кивнул Донцов. — Для жизнерадостного молодого рыцаря все эти судилища и приговоры являются слишком мрачными реалиями жизни. Так что я с готовностью откажусь от прогулки ради вас. Мой кинжал заберёт у оружейника кто-нибудь из моих сослуживцев.

— Вот ещё! Я дам вам свой ярлык, и вы, невзирая на комендантский час, отправитесь к своему оружейнику по моему делу. Мне тоже нужен кинжал. А потом завернёте в трактир и закажете бочонок магдебургского эля для моих слуг. В благодарность за услугу я оплачу ваш ужин.

— Вы очень добры, мой принц, — рассмеялся Донцов.

Они уже вышли на галерею, окружающую небольшой мощёный дворик, где придворные часто устраивали поединки. На сей раз, из-за тёмного и позднего времени там никого не было, но Лорант изнывал от желания размять затёкшие члены и потому, крикнув слуг, приказал им зажечь факелы по периметру двора.

Следующий день был очень тёмным и оттого ещё больше усиливал гнетущее ощущение близкой беды. Донцов не мог перестать думать о том, что ждёт Изабо в самое ближайшее время. Он никогда не испытывал к ней тёплых чувств, с некоторой ехидцей обсуждая с её сослуживцами мрачные тайны, которыми она пыталась себя окружить. Все в подразделении знали, что Изабо — ведьма и подколдовывает по пустякам, кое-кто из особо впечатлительных боялся сглаза, а некоторые утверждали, что она подсыпает своим приятелям в кофе приворотные порошки. Это всё звучало забавно и не более. Донцов видел перед собой очень красивую женщину, которая желала не только любви, но и поклонения, а это в её окружении было самой большой ошибкой. Её уникальная красота была лишена тепла и обаяния, души в ней было не больше, чем в мраморной статуе. Привлекая сначала, она очень быстро разочаровывала своих поклонников холодностью и непомерными требованиями. В конце концов, её окружали не обычные мужчины, а офицеры элитного подразделения космофлота, умные, образованные, опытные, и часто не менее амбициозные, чем она.

Может, поэтому, а также из-за этой странной истории с Алонсо Кабрерой Донцов продолжал относиться к ней с прохладцей и почти не расстроился, узнав об её аресте. Что-то в душе уже начало черстветь под воздействием этого жестокого мира, и проще было сказать: на войне, как на войне, мы здесь просто выживаем, освободить её невозможно. А дальше? Не велика потеря? Теперь он поражался своему отношению ко всему этому. А ведь в первый момент он был искренне удивлён пламенному желанию Оршанина вмешаться в ситуацию, его непоколебимой уверенности в том, что нужно сделать всё, чтоб спасти командора Моро, потому что она своя, а своих мы не бросаем. Теперь Донцову было стыдно за своё отношение. Он думал, почему Кирилл, так же прошедший в одиночку через тяжелейшие испытания в дальнем космосе, не зачерствел душой, остался верен своим принципам, а он, Донцов, готов был спокойно взирать на то, как гибнет женщина, офицер космофлота, его товарищ?

Тёмный день по обыкновению был медлительным и заполненным минимумом действий. Непосредственным командиром офицеров свиты был сам Ликар, а он был занят подготовкой к суду. Единственное, чем могли заняться его рыцари, это согласно ранее утверждённому распорядку занимать посты у дверей его покоев, а в иное время шататься по комнатам, выискивая врагов, которые, если когда и были здесь, давно разбежались.

Донцов не пытался отпроситься в город, чтоб не нервировать тонущего в подозрениях Деллана. Да и зачем ему куда-то идти? Без новой информации о суде и казни его никто не ждёт, в том числе и вымышленная весталка из Храма Прозрения, придуманная Оскаром Триггви для прикрытия их встреч и прохода через лавку в соседний склад, на случай слежки.

Потому он задумчиво сидел у окна их с Дэном комнаты, глядя в непроглядную тьму на улице, в которой невидимо ощущалась массивная громада соседних башен и крепостной стены, и горели оранжевыми точками далёкие факелы. Он продолжал обдумывать ситуацию, и она тревожила его всё больше. Он старался не углубляться в фантазии, что чувствует сейчас Изабо, сидя в каменном мешке и ожидая неминуемой смерти. В тихом неподвижном воздухе почти явственно ощущалось движение неумолимых жерновов правосудия, перемалывающих кости и жизни несчастных, попавших в их тиски. Неминуемая кара всё ближе накатывала на преступников, как эта бездушная чёрная масса камня за окном. И вынужденное бездействие всё больше терзало его. Время шло, а он ничего не делал, и хоть было ясно, что пока ничего сделать и не удастся, это ощущение было изматывающим.

Чтоб заняться хоть чем-то, он прошёлся по тёмным залам дворца, салютуя стоявшим в карауле рыцарям, потом перешёл из дворца в мрачные казематы внешних колец замка, вышел на крепостные стены и какое-то время стоял, глядя туда, где под черепичными крышами сонно дышал город, ожидая рассвета и настоящего пробуждения.

К нему приблизился капитан Линдар, они обменялись несколькими ничего не значащими фразами и продолжали какое-то время стоять рядом. Это общее тревожное молчание было понятнее слов. Линдар тоже не жаловал Изабо, но был страстно влюблён в её исчезнувшую камеристку и теперь наверняка переживал за трогательно хрупкую Ланфэн, даже не подозревая о том, что под этим нежным обликом скрывается маленькая опасная тигрица. А, может быть, он переживал из-за того, что среди изгнанных и схваченных секретной службой рыцарей были его приятели. Возможно, он сожалел об их печальной участи, а, может, корил себя за то, что не разглядел под дружескими улыбками свирепый вражеский оскал.

Казалось, приближающийся суд тяжелой грозовой тучей навис над дворцом, и никого не оставил равнодушными к вскрывшейся измене и грядущему жестокому возмездию. Постояв немного рядом, Линдар, вздохнув и дружески коснувшись рукой плеча Донцова, пошёл по своим делам. А тот, ещё немного поразмышляв, решил спуститься в казармы, чтоб поговорить с Адальбером и Коррадо.

Тёмный день всё-таки закончился, и за ним минула тёмная ночь. На небе постепенно проступала светлая пелена, предвещающая скорое утро. Светлый день наступил, но он не принёс облегчения, просто где-то в душе Донцова затеплилась надежда на то, что Кирилл всё придумает и сделает правильно, и тогда эта тяжесть на сердце уйдёт, и совесть не будет бесконечно мучиться виной за вынужденное бездействие и гибель командора Изабель Моро, помощника командира по научной части с баркентины «Паладин».

Он спал плохо, однако на сей раз у него, хотя бы было, чем заняться. Элот передал ему приказ занять пост возле дверей малого тронного зала, где должен был проходить судебный процесс. Вместе с ним в карауле стояли ещё несколько рыцарей альдора и энфера. Они встали по обе стороны дверей и видели, как проходили в зал учёные книжники в синих мантиях и бархатных шапочках, клерки и секретари в чёрных камзолах с кипами бумаг и деревянными шкатулками под мышкой, в которые были уложены бутылочки с чернилами и металлические перья для письма на роговых рукоятках, более мягкие при письме и, конечно более долговечные, чем гусиные перья. Следом в зал маршевым шагом вошли стражники, им предстояло занять места вдоль стен и следить за порядком во время заседания. Потом потянулись царедворцы, почтенные старцы и мужи в дорогих нарядах из парчи и бархата с подбитыми мехом накидками на плечах, рыцари в драгоценных доспехах, надетых под тяжёлые тоги белого цвета из плотных тканей узорчатого плетения, ниспадавших красивыми складками. Затем появился лорд контаррен, суровый и сосредоточенный, в окружении своих баронов и рыцарей, отличных от алкорцев тем, что их богатые доспехи были выставлены напоказ, потому что уроженцы Сен-Марко не носят тоги.