Сказки Бурого Медведя

Народ вокруг зароптал, но старый Кашим махнул своим, и двое парней схватили Торбуза да поставили на колени перед стариком.

— Так вот как ты этот дом получил? А говорил, что выкупил! — разгневанно закричал старик. — Ты уронил свою честь, напав на беззащитную женщину и отняв её имущество. Тебе нет места среди нас! А чтобы люди не подумали, будто я выгораживаю безчестного, мы сами тебя и покараем.

Махнул старик рукой, и один из державших Торбуза мужчин выхватил нож да полоснул того по шее…

— Кто ещё какую вину за нами знает? — снова провозгласил Кашим, обращаясь к собранию.

Ещё двое показали на обидчиков из степняков, и с теми Кашим велел поступить так же, как и с Торбузом. Потом вышла женщина, и указывая на тощего долговязого степняка, спросила:

— Как зовут этого человека?

— Сурлай, — грозно посмотрев на своего сородича, ответил Кашим. — В чём он пред тобой виновен?

— Ни в чём не виновен. Навесил Карилис на нашу семью долга двести пятьдесят три золотых монеты. А где нам их взять? Вот и пришли его люди наше добро забрать да самих в рабство увести. Муж их в дверях задержал да смерть принял, а я с детьми в окно вылезла и задами убежать пыталась. Не смогли бы мы этого сделать, если бы этот человек не укрыл нас в своём доме. Потом он помог нам из города бежать. Поклон тебе, Сурлай!

Нашлись и ещё люди, подтвердившие добро, что степняки делали.

Решило вече с оставшихся слово крепкое взять, что будут они обычаев держаться, чести не ронять, жить с добром и по- соседски, но не среди славян, а ближе к степи на ничейных землях. Пусть, мол, себе там город строят да от степи дозором стоят.

Помощь же необходимая, коли нужно, им завсегда будет оказана.

Так же стояли пред всеми послы логофета Варлония да в вечной дружбе клялись. Говорили, мол, и их проклятый Карилис долгами опутал да под свою дудку плясать заставил. Теперь нет ни Карилиса, ни Деметрия. Сказывали греки, что не могут виры за обиду заплатить, но обещали пропускать всех купцов безпошлинно, что за море, что обратно. На том и порешили.

А как порешили, так за дела принялись. А дел-то — делать не переделать. Вот и мне по делам пора, да и вам, люди добрые, поди, есть чем заняться. На сём и раскланяемся с вами на прощание, как предки наши деяли да как нам деять заповедали.