Терра. Часть 1. Наследие предков

Аврора бросилась к столу и схватив перо стала выводить линии на бумаге, соединяя звезды между собой. Взглянув на то, что получилось, Аврора едва сдержала вопль.

«Aŭroro». Ее имя на языке предков. Это имя изгибалось на карте, огибая тропу, ведущую к морю через горную гряду. Но, на пути к морю на Севере нет горных перевалов. Там вообще нет гор. А здесь, с обеих сторон, они были…

— Господи… Это же…

Аврора прижала листок к груди и стала часто дышать. Нужно спрятать его. И загрузить в базу данных Джослин. Господи…

Спустя пять минут, Аврора шагала по туннелю, ведущему к лестнице на первый этаж борделя. Оказавшись в коридоре первого этажа, она осмотрелась по сторонам: Париж нигде не было видно. Что ж, придется идти к ней в комнату.

Аврора тихо поднялась по лестнице на второй этаж и, шмыгнув по переходу над увеселительным залом внизу, оказалась в коридоре с комнатами девиц. Остановившись перед дверью в комнату Париж, Аврора позвонила в колокольчик. Не нужно было обладать чутким слухом, чтобы слышать, что делается внутри. Париж, похоже, отрабатывала хлеб на славу (судя по громким стонам и вздохам ее клиента). Аврора медленно выдохнула и отступила на шаг назад: вскоре все это закончится и Париж освободится. Звук глухого удара и последовавшие за ним вопли заставили Аврору передумать.

— Потаскуха дрянная! Рот свой закрой!

Аврора с ноги вынесла дверь и спокойно вошла внутрь.

— А-а-а!!! — завопила Париж, стоящая на коленях и пристегнутая кандалами к железной спинке кровати.

Ее клиент, Прокопей, которого Аврора хорошо знала и который жил на соседней улице с ее родителями, замер позади Париж с черной палкой в руке.

— Какого… — пробурчал он, отстраняясь от Париж и пытаясь прикрыть «хозяйство», которое при виде Авроры сдулось и рухнуло вниз.

Аврора присела в кресло напротив кровати и, грациозно закинув ногу на ногу, указала Прокопею пальцем на дверь:

— Жене и детям вашим ничего не скажу, но посрамились бы, дядя Прокопей… Ей же двадцать лет всего… Как дочери вашей старшей…

Прокопей молча поднял с пола штаны и стал их натягивать.

— Только рот раскрой, и я всем расскажу, где ты подрабатываешь, потаскуха хренова!

Аврора с кресла поднялась и к Прокопею подошла. Голову на бок склонив, она улыбнулась. Звякнули браслеты и кольца Авроры отпечатались на щеке мужика, как на горячем сургуче. Он рухнул на пол и стал отползать к стене. Париж заверещала, как резанная. А Аврора скривилась и, сплюнув под ноги Прокопею, повернулась лицом к Париж.

— Рот закрой, пока я его не заткнула!

Париж умолкла, а Прокопей, схватив рубаху, стал отползать к двери.

Аврора к нему повернулась и бровь вскинула:

— А ты деньги заплатил?

— Заплатил! — проревел Прокопей, бросаясь в дверной проем.

— Заплатил? — переспросила Аврора у Париж.

— Да, — ответила Париж и присела на пол, отстегивая кандалы. — Ну и дура же ты! Хороший ж мужик! Всегда на прощание пару монет оставлял!

— Вместе с чем-то еще в твоем заду, — скривив лицо, ответила Аврора и с ноги дверь в комнату закрыла.

— Так с чего шум такой подняла? — спросила Париж, вставая на ноги и халат на плечи накидывая.

— Расскажи мне про клиента, который карту тебе нарисовал.

Париж засмеялась и покрутила пальцем перед обнаженной грудью, давая понять, что так просто ничего говорить не станет.

— Хочешь, чтобы я каждый раз к тебе в комнату вламывалась? Я ж могу, Париж! Буду сидеть, караулить тебя и мужиков твоих! Вот тогда к тебе клиент пойдет!

— Тебе ума на это хватит, — задумчивым тоном произнесла Париж. — Ладно, что ты хочешь о нем знать?

— Кто такой, как звать? Что делал здесь и как платил?

Париж к тумбочке подошла и взяла портсигар в руки. Достав папироску, она закурила и на кровать присела.

— Странный он был, мужик тот. Пришел с утра. Выпил пару рюмашек. Попросил кого-нибудь из девиц. Ты знаешь, я мужиков зрелых люблю. Вот и пошла.

— Сколько бы ты лет ему дала?

— Не знаю, — пожала плечами Париж. — Волос его темный седина знатно побила, но морщин на лице не много. Лет сорок пять дала бы, может, пятьдесят. Красивый мужик, не из рабочих. Я даже поначалу удивилась, когда он сказал, что пару дней назад из похода воротился.

— Почему ты решила, что он не из рабочих?

— Руки холеные у него были, без мозолей. Ногти аккуратно пострижены, грязи под ними не видать. Зубы белые, ровные. Одежда да обувь чистые. Да и вообще, — хмыкнула Париж, — пахло от него хорошо: не то мылом пахучим каким, не то травами какими-то.

— Во что он одет был?

— Штаны да майка черные. И еще плащ у него был. Тоже черный.

— Оружие с собой у него было?

— Нет, оружия я не заметила.

— Что из услуг он попросил?

Париж папироску затушила и в сторону отложила.

— Привела я его в комнату, разделась перед ним, а он смеяться начал. Говорит: «Думаешь, у меня на ребенка встанет?» «Чего шел, тогда?» — спросила я. А он и заявляет, мол выспаться ему нужно, чтобы никто не тревожил. Мне-то наплевать, сама понимаешь. Я с него плату как за «черновую» потребовала, и он согласился. Монетами заплатил и карту мне в руки сунул, мол дорога это к морю на Севере: если продам эту карту, смогу из дома блудного уйти и достойно на жизнь зарабатывать. Я от подарка такого отказываться не стала: взяла молча да свалила на пару часов. А когда вернулась, его и след простыл.

— И ты карту эту мне решила «толкнуть», — вздохнула Аврора.

— Аврора, милая, ты же знаешь: для «своих» мы задешево отдаем.

Аврора языком цокнула и Париж улыбнулась:

— Мужик-то какого роста был?

— Высокий такой, на две головы тебя выше. Худощавый немного, но плечи широкие.

— Кожа светлая?

— Да, из белых он.

— Глаза темные или светлые?

— Светлые.

— А приметы какие особые заметила? Может, шрамы или еще что?

— Нет, — покачала головой Париж. — Ничего такого.

— Ладно, — задумчиво произнесла Аврора. — Куда пошел он — ты тоже не знаешь.

— Если он доброволец, то должен был в халупу к Кузьме идти: там же все добровольцы останавливаются, там же и заказы на работу принимают.

— Кузьма со мной говорить не станет, — поджала губы Аврора. — Я ему руку в прошлом году сломала, когда он меня лапать пытался.

— Да, с тобой он речи не поведет, — улыбнулась Париж, — но мы с Кузьмой давние знакомые. Если хочешь, я могу потолковать с ним.

— Сколько? — напрямую спросила Аврора.

— Ну, Кузьма поблудить любит. Сама понимаешь, придется обслужить.

— Сколько, Париж?

— Три серебряных.

— Ты в своем уме? — повысила тон Аврора.

— Ну, если хочешь, можешь сама перед ним ноги раздвинуть! — захохотала Париж. — Только не забудь, что у него встает только после того, как пососешь немного!

Аврора воздуха глотнула, приступ рвоты подавляя.

— Ну что? — улыбалась Париж. — Три монеты — и я у Кузьмы!

— Спасибо, Париж, но я как-нибудь сама разберусь, — Аврора дверь отворила.

— Подожди! Две монеты!

— Нет, Париж.

— Ну, ладно! Одна монета! Один серебряный — и я сейчас же к Кузьме пойду.

— Хорошо, — согласилась Аврора. — Только монету я тебе вечером принесу.

— Ну, как принесешь, так и пойду, — развела руками Париж.

— Уговор, — вздохнула Аврора и оставила Париж одну.

И где же ей взять эту проклятую монету? Господин Гелиан за службу заплатит только через две недели. А Антонина только рассчиталась, и Аврора все монеты матери отдала. Черт! Черт-черт-черт!!!

Она со злости кулаком в стену ударила. Звякнули колокольчики на дверях, и Аврора поспешила покинуть бордель.