В те холодные дни

5

После смены рабочие ехали домой трамваем. На остановках подсаживались новые пассажиры, теснили трубопрокатчиков, которые и без того плотно набились в вагоны на конечной станции.

В тесноте, прямо перед носом у Николая, в чьей-то руке с узловатыми пальцами болталась авоська со свежими огурцами и помидорами. Среди зимы подобный продукт появлялся редко, и всякому, кто купил свежие овощи, хотелось довезти их домой в полной сохранности, не раздавить в трамвайной толкотне.

Втиснувшийся в вагон на остановке молодой парень с завистью сказал:

— Вон с чем едут! Хороша закуска! Подвинь сюда, дядя!

— Где купил? — спросил другой голос. — На рынке?

Сзади кто-то пробасил:

— Это же трубопрокатчики, не видишь, что ли? В своих заводских теплицах выращивают, у них и летом и зимой все свежее, как с огорода. Сам Косачев лично следит.

Это действительно было так. На трубопрокатном заводе свои огромные теплицы, круглый год живые цветы и свежие овощи, сам директор следит за зеленым хозяйством. Строго спрашивает с подчиненных. В заводской столовой всегда в любое время подадут свежий салат, хрустящий огурчик, красный помидор. А то и виноградную гроздь или румяное яблоко предложат.

Трамвайный вагон резко вздрагивал, трясся на стыках, скрипел тормозами, люди толкали друг друга в тесноте. Николай прислушивался к голосам, всматривался в лица людей, одних узнавал, другие были ему неизвестны. Он как бы заново знакомился со многими жителями родного города.

И вдруг он увидел через стекло соседнего вагона лицо знакомой девушки, бывшей Нининой подружки, его соседки Альки. Протиснулся как можно ближе, стал присматриваться, но плечи и головы сгрудившихся пассажиров заслоняли девушку. Он вытянул шею, стараясь рассмотреть ее. Лицо девушки мелькнуло на миг, сверкнули знакомые глаза, едва уловимая улыбка. Но тут же опять ее заслонили широкие плечи какого-то парня. Николай наклонился вправо, снова увидел девичий профиль за стеклом.

Девушка беспокойно, будто почувствовала, что на нее кто-то смотрит, оглянулась. Глаза их на секунду встретились, но тут же чья-то спина заслонила стекло, и Николай не мог понять, увидала его Алька или нет? Кажется, узнала, стала прихорашиваться. А может, она просто так, по привычке поправляет волосы?

Он подвинулся в угол, выбрал удобное место и незаметно поглядывал на Альку, вспоминал, какая она была хрупкая, угловатая, а теперь стала совсем взрослая, уверенно и независимо держится, переговаривается с парнями, смеется.

«Вот так девчонка, вот так Алька! Красивая стала, не узнаешь с первого взгляда, — думал Николай. — Небось не знает, что я вернулся, а то бы нашла меня, встретилась бы. Такая и домой прибежит, не постесняется. Отчаянная. Интересно, где работает? Не вышла ли замуж? А впрочем, что мне до этого?»

Доехал до трамвайного кольца, вышел из вагона в толпе пассажиров, стараясь не попадаться на глаза Альке. Не было охоты встречаться с ней. Алька такая прилипчивая, пристанет, не отобьешься, а зачем она Николаю? Шел домой, не оглядываясь, торопился. И вдруг кто-то сзади закрыл горячими руками лицо, тихо засмеялся.

Николай послушно остановился, принял шутливую игру. Кто она? Она? Нет, не назову ее имени, а то подумает, что сам мечтал встретиться с ней.

— Оля, — нарочно назвал он имя своей сестры. — Брось разыгрывать.

Сзади кто-то хмыкнул, сдерживая смех, однако не разжимал руки.

— Катерина? Нет? Может, цыганка-гадалка какая?

— Почти угадал, красавец! — сказала женщина за спиной, опуская руки. — Узнаешь?

Николай засмеялся, подал Альке руку:

— Здорово, озорница. Все в наших краях ютишься?

— Куда мне деваться? Своего дома не построила, все у тетки живу. А встречу с тобой, видать, бог послал, судьбу указал. Какой ты возмужалый стал!

— Ладно тебе!

— А чего скрывать, коль правда? Я обещала тебя ждать и дождалась. Помнишь, в Севастополе что говорила?

— Помню. Детское баловство это, Аля.

— Как для кого, а я слов на ветер не бросаю, — сказала она, прижимаясь к плечу Николая.

— Прощай, Аля, я уже дома. Некогда выяснять отношения.

— Дом не помеха, и дома можно потолковать.

— Где ты работаешь?

— В ресторане «Алмаз». Приходи, угощу на славу. Посидишь за столиком, а после работы проводишь меня домой. Или сейчас зайдешь?

— Поздно. В другой раз, если будет охота.

— А хоть и в другой раз. Не забудь обещания. Приходи в ресторан, не пожалеешь, правда. Я буду ждать.

— Живы будем, поглядим, — неопределенно сказал Николай и пошел к дому.

Поужинав, Николай посидел у телевизора, а когда вся семья собралась смотреть многосерийный фильм, удалился в свою комнату, принялся за книгу. Читал без интереса, рассеянно, все время из головы не выходил разговор с Алькой.

«Странно бывает в жизни! — думал Николай. — К примеру, эта взбалмошная Алька». Веселая, симпатичная девчонка, сколько лет уже стоит у него на пути, влюблена в него, готова за ним на край света. А ему-то что? Для него одна только Нина и существует на свете.

Нина страдала, что Николай уехал не простившись и ничего не писал ей из армии. А тут, как назло, Нину стал атаковать инженер Поспелов, прямо при всех в любви объяснялся, сватался к ней. Она долго колебалась, а потом пришла на ум глупая мысль: раз Николай забыл меня, воспользуюсь случаем, отомщу гордецу, выйду за Поспелова. Но не так-то легко было сделать такой шаг. Несмотря на обиду, нанесенную ей Николаем, она терпеливо ждала, что он все же напишет ей, попросит прощения, и все будет по-прежнему, она станет ждать его, как верная солдатская невеста.

Но Николай молчал, не прислал ни одного письма. Нина вся извелась и однажды поделилась с Алькой своими горькими думами.

Алька по-своему смекнула что к чему, тут же решила повернуть все в свою пользу, начала забивать клинья в трещину. Вскоре придумала хитрую, коварную штуку.

— Не хотела тебя огорчать, Нина, — сказала она как-то подруге. — Вчера на вокзале встретила одного парня из Севастополя. На крейсере служит, с Николаем знаком. Какую новость сказал, с ума сойдешь! Честным матросским словом поклялся, что Николай женился на дочке какого-то морского капитана. Дом имеет на утесе у самого моря, сад виноградный и два бесплатных билета на теплоходе «Россия»…

Нина похолодела от этих слов. Присела на скамейку, заплакала:

— Сама я виновата. Дура! Правду говоришь?

— Вот те крест! Истинная правда! И еще, послушайся меня. Выходи ты замуж за Поспелова, пока и этот не раздумал. Да и чем он плох? Серьезный, обеспеченный человек, видный инженер, красивый, любит тебя. Что же тут думать? Выходи, Нинка, дурой будешь, если откажешься.

Не столько эти доводы подействовали на Нину, сколько потрясла ее измена Николая. «Что же это? Как же он мог так? Из-за глупой, пустой ссоры разбил нашу любовь. Забыл меня. Женился. Несчастная моя судьба…»

И Нина согласилась стать женой Поспелова.

А Алька тут же собралась и уехала в Севастополь.

Николай помнил эту неожиданную встречу с Алькой в Севастополе. Черт знает что наплела тогда девчонка!

Как раз был День Военно-Морского Флота. Николай стоял в строю на палубе корабля в Северной бухте. Гремел оркестр, раздавались приветствия. Графская пристань и берег, усеянный праздничной толпой, были совсем близко. На набережной гуляли нарядно одетые люди, молодежь пела песни, мужчины поднимали на плечи детей, приветствовали моряков.

Пробираясь сквозь толпу, бойкая Алька всматривалась в шеренги матросов на проходящих мимо пристани кораблях. И вдруг на палубе она увидела Николая и закричала:

— Шкуратов! Ко-о-ля! Николай! Вечером отпросись на берег. Буду ждать у театра. Обязательно отпросись. Это я — Алька! Жду у театра! Важные новости для тебя.

Весь строй моряков заулыбался, косясь на обескураженного Николая: «Ну и парень! Вроде и на берег всего раза два сходил, а уже завел себе кралю!» Командир, совсем еще молодой, сочувственно взглянул на Шкуратова и, едва сдерживая смех, тихо скомандовал матросам:

— Отставить улыбки! Смирно!

А вечером отпустил Николая на берег.

Николай явился к драматическому театру в сквер, как назначила Алька.

— Молодец, что пришел! — сказала с ходу Алька. — Ты мне вот как нужен! Есть жуткая новость для тебя!

— Откуда ты взялась, сумасшедшая? — удивился Николай, подойдя к Але вплотную. — Что случилось, Алевтина?

— А ничего. Переживешь, если настоящий мужчина. Я специально взяла отпуск и приехала сказать тебе всю правду.

— Да не тяни ты жилы. Приехала, так говори. Какую правду?

— А такую, что твоя Нинка вышла замуж! — выпалила Алевтина, нанося безжалостный удар.

— Врешь, Алька! Врешь ведь! — побледнел Николай.

— Вышла! Вышла! Вышла! — упрямо твердила Аля. — И шут с ней! Не расстраивайся, не горюй, она сама виновата. Так и сказала мне. И пускай так! Она не дождалась тебя, так другие найдутся. Я тебя буду ждать, я не обману, я верная, хоть десять лет служи, хоть двадцать, и все время знай, что я жду тебя, Коля. Неужели ты не понял до сих пор, какая я преданная?

Николай растерялся, не знал, как поступить, не мог всерьез слушать Алькины клятвы, уверения в любви. Как побитый вернулся на корабль, забился в кубрик и на расспросы товарищей ни слова не отвечал, никому не рассказал, что случилось.

«Так мне и надо, осел! Дождался со своим принципом. Не хотел первый написать Нине. Обиделся, гордый дурак!»

Потом он написал письмо домой и получил от Ольги подтверждение:

«Все правда, Нина вышла за инженера Поспелова…»

А про Алькино коварство Николай до сих пор ничего не знал.

Поспелов нервничал в эти дни, ходил злой и на работе и дома. Вечером как неприкаянный слонялся по квартире, бродил из угла в угол. Брался за продолжение какой-то статьи для сборника НИИ, но не написал и двух слов, бесцельно перекладывал на столе бумаги. Попробовал ручку с синими чернилами, бросил, стал искать с черными, да так и не нашел, скомкал исписанный лист, кинул в мусорное ведро.

Пройдя мимо ванной комнаты, услышал, как там что-то звякнуло и разбилось о кафельный пол. Открыл дверь, заглянул. Там была Нина.

— Что случилось? — спросил Поспелов.

— Уронила нечаянно, — сказала она, подбирая с кафельного пола осколки флакона духов.

— Французские? — сказал он с досадой.

— Какая разница? — пожала Нина плечами, не повернувшись к Поспелову.

Он прикрыл дверь, вернулся в свою комнату.

«Все нервничает, — думал он. — Что с ней? Странно ведет себя в эти дни, раньше так не было. А впрочем, я, кажется, преувеличиваю. Дело не в ней».

В ванной опять что-то упало и разбилось. Он встал, но не сразу пошел к Нине. Подождав немного, спокойно сказал через дверь:

— Может, сходим на концерт? Говорят, Ленинградская филармония, хорошие артисты.

— Если хочешь, иди один, — сказала Нина за дверью. — У меня болит голова.

— Без тебя не пойду.

Наконец-то Поспелову показалось, что он догадывается, в чем причина его плохого настроения.

«Нина? Конечно, она, — подумал он, но тут же стал возражать себе. — А стычка с директором и неожиданный поворот разговора с главным инженером? Раньше мы с ним всегда находили общий язык. А нынче как-то странно вышло, что-то новое в характере появилось, прямо косачевская твердость, и возразить нечего. Запутался я что-то, видно, надо и мне перестраиваться. Зачем лезу на рожон? Если со стороны поглядеть, можно и в самом деле подумать, что я стою на дороге великого дела? Зачем? Собственной слабости ради?»