Поющие барханы (сборник)

Спотыкаясь и падая. Бархан со всех ног побежал к дому, ворвался в свой открытый загон. Ни одного животного там не было. Он закричал что было мочи: "Овцы где, ойбай?" Он бросился, дрожа от волнения и напряжения, вслед за песками. Он бежал, задыхаясь, валясь с ног, за бешеными песками, посмевшими унести с собой семьсот овец. Опять упал, разбил себе в кровь нос, порвал одежду, снова поднялся, снова побежал…

Тридцать лет назад вот так же гнался он на белоголовом верблюде-атане за отцом, отправившимся на фронт. Так же лились у него слезы из глаз! Отец трусил далеко впереди на верблюде, шерсть которого косматилась на ветру; казалось ему, пятнадцатилетнему парню, что вот-вот сольется отец с горизонтом и исчезнет навсегда, что он, Бархан, больше его никогда не увидит, разве что во сне. Сердце предчувствовало вечную разлуку, и Бархан бежал из последних сил, бежал, бежал… Отец тоже в той стороне пропал, в той самой, куда сейчас двигались пески, не вернулся обратно… "Господи, верни теперь мне хоть овец!.."

За все годы, что степь знает Бархана, он не сумел ни разу проявить себя вот так, как она сегодня проявила себя. Всю свою молодость проскитался он в чабанах; ясное дело, Кызылкумы не уважают его, безропотного молчуна, вот и угнали его отару, что им его справедливое и доброе сердце? Но Бархан все равно нагонит отару! Он покажет свой характер — несгибаемый, гордый характер, натуру, которой ведомы ярость и гнев, светлые мечты и смелые поступки, покажет, что он человек, который еще не успел сказать свое настоящее слово. Он нагонит отару: пусть одежда будет разодрана в клочья, пусть ноги покроются ссадинами, все равно — вопреки всему — он найдет, он спасет отару. Он проявит волю, победит себя и обстоятельства… Он еще вернется на свою зимовку, погоняя впереди овец, напевая песню, которой научил его колодце-копатель Серик. Жумагуль встретит его с ласковой улыбкой: "Господи, ты жив?" Прислонившись спиной к горе одеял, он посадит на колени Нургуль и долго будет пить чай. А подавать его будет, грациозно наклоняясь к нему, его жена. Затем, возможно, содрогнется правый угол дома… Но Бархан на сей раз и не подумает встать и тащиться к Сейткулу. Нет! Как человек, одолевший врага в тяжком поединке, он растянется на полу отдыхая, вытянув блаженно ноги… Как, оказывается, полна счастья и радости жизнь! О господи, что может быть лучше того, чтобы жить! Пусть трудно, пусть даже пробавляясь безгорестно водой, а не сливками! Пусть даже пешком настигать, а не на коне, эту самую сложную, хитрую, как лиса, жизнь! "Какое это благо — быть, иметь семью, продолжать дело отца, который растворился навечно там, за голубым горизонтом. Растворился ради меня и моей жизни".

Скинув кирзовые сапоги, бежит Бархан босиком, совсем как сорванец, как мальчуган. Как тридцать лет назад…

Высоко в небе пролетел самолет…