Спасти огонь

Едва заняв позиции, федералы начали стрелять из баррет-тов пятидесятого калибра. Ебучие пули пробивали металлические столы, как хлеб, размоченный в молоке. У раненых в районе грудины образовывалась кровавая дыра размером с кулак.

Кто бы мог подумать, что федералы припрут такие мощные пушки. Прям виагра в мире оружия.

Вертолеты под летели низко, врубили прожекторы и давай поливать огнем. Не скроешься. Фиг знает, как эти гребаные пилоты умудрялись целиться, но косило всю поверхность тюрьмы по диагонали. Дон Хулио дал приказ обстреливать вертолеты из базук. «Бомби пидоров!» — взревел он. Снаряды отправились прямо в пузо одному вертолету. Вывалив кишки, вертолет пару раз перекувыркнулся в воздухе и рухнул, точнехонько на невезучих федералов. При этом лопасти его по-прежнему вращались. Отсюда ампутация ног и туловищ. Нехилое вышло смертоубийство среди копов.

Остальные вертолеты ушли вверх. Незачем оставаться на мушке, чтобы тебе подстрелили брюхо. Сверху они продолжали вести огонь, хоть и не такой прицельный. Снизу били базуками. Авось и приклеится к кому-нибудь жвачечка. Снаряды не переставая взлетали в попытках взорвать летающую машину. Молнии перерезали небо, а шмели увертывались от них. Игра в кошки-мышки на земле ангелов.

Перестрелка теперь велась в ритме африканских барабанов. Костры постепенно погасли, стало совсем темно. Полиция перекрыла электричество и на соседних улицах. Даже тоненький месяц не освещал округу. Единственные сполохи света шли от гребаных вертолетов, порхавших над корпусами камер.

С обеих сторон жертв становилось все больше. Во тьме звучали стоны множеств и множеств. Хосе Куаутемок засел за покрышками, которые зэки поснимали с машин надзирателей. Они сложили их колоннами и связали, чтобы устроить баррикаду. Хосе Куаутемок раздобыл автомат и выпускал очереди по теням, метавшимся метрах в двухстах. Потешил указательный палец, пока боеприпасы не кончились. Не больше пяти минут стрелял.

Копы заметили его по отсверкивающему автомату. Как только он остановился, прописали тройную дозу свинцепрофена. И все — трассирующими пулями, чтобы остальным было видно, где засел заяц барабанщик. Хосе Куаутемок, как мог, вжался в пол. Выстрелы в клочья порвали покрышки, за которыми он прятался. Думал, не выберется. Даже попытался вспомнить, какой нынче день. Хосе Куаутемок Уистлик, родился такого-то числа такого-то месяца такого-то года, умер. умер. RIP. Си ю лэйтер аллигэйтор. Приятно было с вами прокатиться на этой планете. Зэтс ол, фолке.

Нет, не достанут они его. Пусть даже не стараются. Я скорее сам помру, чем дамся, сказал он себе. По-пластунски пополз в сторону камер. Путь вслепую оказался еще и с препятствиями: парты, покрышки, письменные столы, трупы. Куча трупов в запекшемся красном желе. Над головой — симфония свиста. Стоит чуть высунуться — и привет.

Он пополз дальше. И совсем почти дополз до безопасного места, когда наткнулся на тоже распростертого на полу и рыдающего навзрыд пацана. «Ты чего?» — спросил Хосе Куаутемок. «Не хочу умирать», — прорыдал пацан. «Ну так не умирай. Ползи к лестнице, а там внутрь прошмыгнешь». И он подхватил его под локоть, чтобы потянуть за собой. Рука у парнишки тряслась. «Не могу пошевелиться». — «Не пошевелишься — завалят копы». Парень дрожал, как лист на ветру. Хосе Куаутемок снова попытался сдвинуть его с места. Но тот был словно глыба лада и с места не двигался. «Давай, кореш!» — заорал на него Хосе Куаутемок. Все тщетно. Пули щелкали над головой. Не станет же он из-за обосравшегося сопляка жизнью рисковать.

Он дополз до лестницы. Выстрелы не прекращались ни на секунду. С обеих сторон. Поливали друг дружку за милую душу. Хосе Куаутемоку нужно было решить, подниматься по ступеням или залезть под лестницу. В темноте он ни хрена не видел. Ошибется — и сразу же хлебнет свинца. Можно дождаться, когда будет пролетать вертолет, и в его свете понять, как действовать, хоть это и рискованно: могут подстрелить сверху.

Он рискнул. Рванул как ошпаренный вверх по лестнице в полной темноте. Пули отскакивали от ступеней, в сантиметрах от него. Первые пять ступеней он преодолевал целую вечность. А спустя вечность с половиной добрался до лестничной площадки, потный, с пульсирующими венами. Пульсировало где-то за глазницами, как будто роговица сейчас лопнет. Он присел успокоиться. Представил, как Данте довольно улыбается, подпиливая пилочкой ногти. Девять кругов ада в одной полночной заварушке. Жертвы с обеих сторон. Он примерно прикинул количество трупов во дворе и вокруг лестницы — получилось не меньше тридцати. И это он видит только одну сторону баррикад — кто знает, сколько их на другой.

Он выбрался на крышу. Там обнаружил парочку снайперов. Лучшие профессионалы Текилы. Эти стреляли не из автоматов, а из винтовок с прицелом ночного видения (даже такие принес Санта-Клаус «Тем Самым» — на случай, если у кого-то оставались сомнения, кто заправляет страной и ее границами). Снайперы спокойненько прицеливались и сносили бошки врагов, словно дыни.

Вдалеке Хосе Куаутемок заметил кавалерию: подъезжали патрульные машины, джипы, автобусы. Федералам прислали подкрепление. Бойня обещала быть исторической. Ему нельзя здесь оставаться. Как угодно он должен бежать и разыскать Марину.