Нестандартный ход

Глава 6

«Свобода не в том, чтобы не сдерживать себя, а в том, чтобы владеть собой». Ф. Достоевский

Он понимал, что ей нужны ответы, но загвоздка заключалась в том, что в данной ситуации Рома был в схожем положении. Ему просто нечего было сказать Еве, ждущей объяснений и звонков от Руслана. Брат и с ним не разговаривал вот уже почти месяц, как попал в СИЗО.

Кто бы мог подумать, что младший отпрыск семейства вырастет таким…по-настоящему мужественным и самоотверженным? Казалось бы… Но как раз Рома и мог. Он всегда видел в нем несгибаемый стержень и жизненное упрямство, которые двигали того вперед, заставляя совершать ошибки, но при этом обрастать какой-то нужной пробой. Даже смерть матери — показатель силы воли семнадцатилетнего парня, пробывшего рядом с ней до последнего вздоха. Руслан до конца не отпускал маминой руки. И был крайне зол на то, что остальные не поступают так же… С того момента раскол между братьями стал неизбежным. Общение сошло на нет. И почти десять лет держалось на одной планке холодности и отчужденности.

Поэтому, когда почти год назад появилась слабая надежда на перемирие, мужчина ею воспользовался. Они были приглашены на ужин к Корнелюку, начальнику Руслана и давнему коллеге отца. И во дворе их дома, пока курил, успел обменяться с братом несколькими репликами. Начало положило обоюдное желание избавиться от приставучей дочери хозяина. А в процессе была задета болезненная тема, и Рома признался, что тоже был с матерью, пока этого никто не видел. И получил порцию порицания и злости из-за своей скрытности и сдержанности. Да. Делать свои чувства достоянием общественности он никогда не любил и не признавал их проявления на публике. В этом они с Русланом «схожи», как небо и земля. Но лед тронулся, и, пусть не так часто, как хотелось бы, они всё же стали общаться.

Месяц назад новость о том, что брат оказался за решеткой, огорошила мужчину, который в то же время был…скажем, рад тому, что тот позвонил именно ему в этой неприглядной ситуации. Рома тут же организовал лучшего адвоката среди всех ему известных, проконсультировался по поводу нахождения там Руслана и в свой первый визит доставил кое-какие необходимые вещи.

Итак, был избит муж Евы. Это была вторая убийственная новость. Муж!

Явка с повинной. Это — третья убийственная новость. М-да.

Пока Разумовский-старший пытался разобраться в происходящем, всё стало хуже. Младший спустя какое-то время выдал, что намерен отсидеть срок. И его не надо вытаскивать. Только проследить, чтобы по закону дали минимум, если это возможно. И попросил позаботиться о Еве. Вверил девушку ему, и это было очень…показательно. Как окончательный жест доверия и завершение перемирия.

Конечно, не при таких обстоятельствах Рома хотел сблизиться с братом вновь. Да и можно ли назвать это сближением, если он предпочел в одиночку нести наказание, отгородившись от всего мира?.. Тем не менее просьбу мужчина выполнял исправно каждый день. Совершал то, что в его понимании зовется заботой. Интересовался у девушки самочувствием, привез ей кучу полезных продуктов, пообещал сопроводить к врачу, когда это будет нужно.

Что Рома и делал сейчас, отвозя на очередной осмотр и наблюдая печать отчаяния на её лице. Если она думала, что Руслан не общается только с ней, раскрывая душу брату, то сильно ошибалась. Руслан ни с кем вообще не общался. И отца выпроводил, когда тот к нему пришел. У этого парня была своя логика и внутренние цели. Хотя…есть определенные догадки, почему он так поступает.

На обратном пути и уже ближе к дому Ева, будто до этого сдерживающая себя, выплеснула переживания с мучительной горечью:

— Ты говорил, что некоторые вещи мне расскажет сам Руслан.

Да, Разумовский тоже так думал, когда по просьбе брата привел её к родителям, обещая, что вскоре всё наладится. Но, увы…

— Его посадят, да? — дрогнул голос девушки. — Ты же знаешь про развод?

Вообще-то, нет, не знал. Значит, муж дал ей развод после того, как попал в больницу в результате драки с Русланом. Именно в эту секунду пазл сошелся. Стала понятна причина желания отбыть срок. И поведение брата стало кристально ясным. Он оказался еще самоотверженнее, чем думалось.

Поскольку Ева всё еще ждала ответа, мужчина заговорил:

— Твоя задача — не вдаваться в размышления и посвятить себя материнству. Разве не это сейчас первостепенно?

— Он мне не позвонит, да? Настолько зол? — гнет она свою линию. — Аристарх Станиславович был прав…

— Ева, забудь всё, что он сказал.

Роман до сих пор осуждал отца, который на эмоциях явился к беременной девушке и обвинил ту во всех смертных грехах из-за решения Руслана идти по статье правосудия. Разве можно так обращаться с женщиной, да ещё и той, что скоро должна родить?.. Зачем срываться на ней? Очевидно ведь, её никак не отпускает, она будет и дальше винить себя во всём.

— Руслан всё сделал правильно. И он не зол. Ты должна помнить, что ему сейчас в сотни раз сложнее. Не забывай, что мы здесь страдаем исключительно морально. Он — и физически в том числе. Никто из нас не представляет, каково это — быть в неволе. Принимать факт, что все близкие по ту сторону баррикад. Давай не будем усиливать эту ношу, ладно? Запасемся терпением. Мы обязаны. Я и сам не знаю, почему тебе Руслан тоже не звонит. Наверняка у него очень веские причины. Но повторяю, Ева, это вовсе не злость.

Разумовский закончил свою мысль, въезжая во двор. Очень надеясь, что возлюбленная брата примет эти аргументы. В конце концов…всё уже случилось. Теперь нужно достойно выпутываться, а не лить слезы почем зря.

Его внимание привлек мизанкадр напротив нужного подъезда. Несколько секунд на осознание — и Рома, остановив машину, метнулся к черному внедорожнику, в который брыкающуюся Элизу пытались запихнуть сосредоточенные амбалы. Краем глаза заметил курящего чуть дальше парня. Кажется, тот самый, что валялся на ступенях в их ногах еще несколько недель назад по милости той же Элизы. Видимо, достаточно окреп для повторного визита.

Первого здоровяка Разумовский нейтрализовал ребром ладони по основанию горла, где находится трахея. Даже легкого толчка вполне достаточно, чтобы противник стал задыхаться. Если переусердствовать, человек может умереть от удушья, это одно из самых уязвимых мест в организме. Роман преследовал цель обезвредить обоих, а не убить. Эффект неожиданности и владение нужными приемами — на его стороне. Пока один из напавших кряхтел, отпустив девушку и сжав ладонями горло, мужчина приступил ко второму, целенаправленно двинув того кулаком в солнечное сплетение и вынуждая этим тут же согнуться пополам.

Элизу поймать он не успел. Она молниеносно бросилась к организатору и стала лупить того совсем не по-девичьи. Несколько мгновений Разумовский наблюдал эту сцену, начав сочувствовать тому… Но боковым зрением подметил, что к нему приближается пришедший в себя после удара бугай. Пришлось заняться ими вновь и только потом…спасать несчастного от рук взбесившейся фурии, обзывавшей его и будто месившей голову. Тот даже скрючился весь, обороняясь.

Рома оторвал от него девушку и завел себе за спину, крепко удерживая одной рукой, хотя она и пыталась вырваться вновь, а второй приподнял парня за грудки и проговорил так, чтобы услышал только он:

— Еще раз увижу рядом с ней — найду тебя сам, и тогда уже ты так легко не отделаешься. Понял?..

Мужчина отпустил непутевого воздыхателя после того, как получил кивок в подтверждение. И теперь уже двумя руками приковал к себе неугомонную бестию, которая никак не оставляла стараний вырваться и закончить начатое. Банда несостоявшихся преступников позорно вползла в машину, которая тут же с визгом тронулась с места. Но Элиза успела зло крикнуть:

— Ты не кобель, Сэмик, ты — сука![2]

С этим, безусловно, не поспоришь. Он еле сдержался, чтобы не хмыкнуть, настолько его забавляла прямолинейность девушки и отчаянность натуры.

Понадобилось еще полминуты, чтобы она начала успокаиваться, а её нещадное сердцебиение, которое Рома ощущал под собственными ладонями, — постепенно утихать.

— Всё, отпускай. Поняла я, поняла, ты сильный, могучий и все дела… Спасибо.

После продемонстрированного ею запала последние слова прозвучали неправдоподобно жалко и еле слышно. Мужчина даже не сразу понял, что она сказала. Будто из неё вышибли нереальную энергию, опустошив до невозможности. Осторожно разжав объятия, он встал рядом, с каким-то странным чувством наблюдая за тем, как Элиза, несколько раз потерянно моргнув, внезапно наткнулась взглядом на Еву, и тут же начала храбриться, наигранно беспечно интересуясь при приближении:

— Как прошло?

— Замечательно. Ничего нового.

— Наша боксерша не собирается порадовать ранним рождением?

— Нет, она еще потренирует свою грушу…

Они улыбнулись друг другу и обнялись. Роме стало немного неловко, он отвернулся и заблокировал припаркованную чуть дальше машину неспешным нажатием.

— Элиза, родная… — голос Евы снова звенел от слез.

— Не надо, Ев. Пожалуйста. Хорошо, что родителей нет дома.

То, как жестко её перебила Элиза, говорило о том, что девушка собирается скрыть новость о нападении.

— Но они должны знать, — твердо прервал их мужчина. — Этим парнишка не ограничится. Давно он твой сталкер?

— Давайте поднимемся в квартиру? — настояла Ева, что было вполне разумно.

Уже в доме ему предложили кофе, от которого Рома не отказался, и, усевшись в гостиной, усиленно размышлял о сложившейся ситуации, которая однозначно требовала неотложных решений, попутно отвечая на звонки и просматривая отправляемые ему документы.

— Во сколько возвращается Спартак Арсенович? — спросил, с благодарным кивком принимая свою чашку.

— Где-то к половине восьмого. Иногда пораньше, — ответила Ева, присаживаясь напротив.

— Значит, максимум через полтора часа. Я подожду.

— Зачем? Не надо вмешиваться в наши семейные дела… — резко вклинилась в разговор вошедшая Элиза, успевшая привести себя в порядок и переодеться.

— Они касаются и меня, не находишь? — парировал спокойно, осознавая, что на пережившую стресс девушку лучше не давить.

— Не нахожу, Роман Аристархович. Спасибо Вам еще раз помощь, но дальше мы сами разберемся.

— Я думаю, если бы могла, разобралась бы раньше. Он восстановился после падения с лестницы и снова явился за тобой. Еще раз спрашиваю: как долго это длится?..

Она весьма красноречиво поджала губы, демонстративно вздернула подбородок и отвернулась в сторону. Ну до чего же строптивая, а! Он же только помочь хочет, зачем такое ярое проявление гордости?..

Мужчина посмотрел на Еву в ожидании, старшая сестра явно сговорчивее младшей. И не разочаровала, поведав:

— Самвел влюблен в неё весь отрезок времени, что я знакома с Кареном. Изначально это были лишь поглядывания в таком-то возрасте — обоим по пятнадцать. Но уже года три-четыре он никак не уймется. Не принимает отказа. Вот месяц назад пришел свататься, как помнишь…

— Зачем ты ему это рассказываешь? Я же сказала! — Элиза, присевшая в дальнее кресло, возмущенно перебила её, всплеснув руками.