Нестандартный ход

Глава 17

«— И как вы вообще нашли общий язык? — Все просто. Поцеловались». Неизвестный автор

Можно было и дальше игнорировать его, как это великолепно выходило последние два дня… Но у Элизы не получилось остаться равнодушной, когда она услышала надсадный кашель Ромы в коридоре. Видимо, именно поэтому он и вернулся домой так рано — было всего восемь часов вечера.

Девушка вышла из гостиной, уставившись в спину слегка пошатывающегося Разумовского, направляющегося в свою спальню. И поспешила следом, задав вопрос:

— Температура есть?

— Не знаю, — ответил кряхтящим голосом, от которого у неё неприятно закололо в ушах, и стало ясно, насколько всё запущено.

Элиза кинулась в кухню и вернулась с добротной аптечкой, попутно ища в ней градусник. Их оказалось два — обычный и электронный, но она отдала предпочтение первому. Вытащила из упаковки и встряхнула пару раз, пока привалившийся к изголовью кровати Рома невероятно медленно и коряво избавлялся от галстука. Девушка помогла ему расстегнуть несколько верхних пуговок и расположить прибор.

— Как давно ты в таком состоянии? — поинтересовалась, хмуро следя за скатывающейся по его виску капелькой.

— После возвращения…

— Браво. И ходил на работу. И даже за руль садился, да? Детский сад, ей-богу. Сиди, я пойду заварю тебе чай.

Возвратившись через несколько минут, девушка застала изнеможденного Разумовского полулежащим на постели. Он успел обнажиться по пояс, и его тело блестело от пота. А когда взглянула на ртутную метку, поняла, что всё хуже, чем ей представлялось.

— Ром, я вызываю скорую. Почти сорок… — выдала обеспокоенно, схватив отброшенную рубашку и осушая ею кожу мужчины от влаги.

— Не надо. Я выпью таблетки, всё пройдет.

— Нет. Это очень опасно!

— Я сказал, не надо, Элиза… Посмотри, что есть в аптечке.

Но сначала она помогла ему избавиться от остальной одежды и залезть под одеяло. А потом отправилась в гардеробную за свежей футболкой. Штаны Рома точно не в состоянии натянуть, так что, бесполезно их брать.

На него было страшно смотреть: невероятно бледный, слабый, немощный. Даже чашку не смог взять, чай так и стоял нетронутый на тумбочке. Разве такое состояние возможно нейтрализовать обычными противовирусными или простым парацетамолом?..

Звонок маме был неизбежен. Девушка в двух словах описала ситуацию, проклиная твердолобость мужа, запрещающего ей обратиться к специалистам. В ходе короткого опроса выяснилось, что у него слишком высокая температура, надсадный кашель и боль в груди. Горло, к счастью, не беспокоило. Родительница отключилась, чтобы проконсультироваться с подругой-пульмонологом и узнать, что в данной ситуации правильнее. И перезвонила уже с подробной инструкцией. Удивительно, но весь перечень обнаружился в аптечке. Дай, Боже, здоровья тому, кто её собирал.

Самый неприятный пункт — укол в ягодицу. Да, Элизе не впервой. Но делать его родным — одно, а чужому мужчине — совершенно другое. И притворяться, что не смотришь на разработанные мышцы, пока его трусы спущены в процессе, довольно сложно. После старой доброй тройчатки обессиленный Разумовский почти сразу вырубился. Девушка соорудила ему некое подобие небольшой горки из подушек, чтобы он не ложился на ровную спину, чего в таких случаях следует избегать. Выключила свет и тихонько вышла, чтобы он поспал хотя бы немного.

Ближе к полуночи Элиза на цыпочках проникла в спальню и, довольствуясь скудным светом из коридора, осторожно проверила его лоб на наличие температуры. Да, ниже. Но кожа всё равно очень горячая. А пульс явно вопил о тахикардии. Впрочем, тяжелое дыхание и без того говорило об этом.

И снова оставила подопечного, который крепко спал.

Ночные рейды повторялись с частотой раз в два часа. Естественно, от беспокойства и уровня ответственности, возложенного на неё, девушка не собиралась смыкать глаз. И только под утро больной напомнил о себе чудовищным кашлем. И она сразу бросилась к нему, предварительно захватив с собой стакан теплой воды.

Увы, от проявившейся мокроты в прекрасной аптечке ничего не было. Пришлось воспользоваться преимуществом элитного жилого комплекса — круглосуточной аптекой на первом этаже здания. Заодно и докупить шприцев и других препаратов с запасом.

Что могло произойти за те пятнадцать минут, что она отсутствовала, Элиза не знала. Но Разумовскому вдруг стало хуже. Когда она вошла в комнату, он почти задыхался от какой-то непрерывной перхоты, а лицо и шея блестели от пота. В срочном порядке девушка сделала ему инъекцию от влажного кашля и помогла выпить отхаркивающее средство. А после этого они совместными усилиями сняли с него мокрую футболку, заменив свежей.

Она прибралась и посоветовала:

— Попробуй еще немного поспать, хорошо? Я пока сварю тебе легкий бульон. Нельзя истощать организм… Вода на тумбочке.

Рома в ответ смог лишь моргнуть. И снова откинулся на подушки.

Всё повторялось по кругу: температура повышалась к ночи, после укола он засыпал, а днем прилежно выполнял все предписания, находясь в кондиции овоща. На четвертые сутки ему стало лучше, а вот сама Элиза, изможденная постоянным бодрствованием из-за страха ухудшения его состояния, наоборот, сходила на нет.

Неудивительно, что после очередного «обхода» девушка, якобы присевшая с другой стороны постели не минуточку, моментально погасла, будто её задули, как свечу. А когда открыла глаза, встретила прямой внимательный взгляд мужчины:

— Доброе утро.

— Доброе…ты в порядке? В груди болит? — она осторожно приподнялась, пытаясь пошевелить затекшими конечностями.

— Нет. Я уже в норме.

— Отлично. И на будущее: в следующий раз, кода вновь надумаешь сделать меня вдовой, умерев из-за своей беспечности, будь добр, выжди срок побольше, чтобы накопилось совместно нажитое имущество, и мне хоть что-то выпало даже после борьбы твоей бабушки в суде…

— Хорошо, учту твое пожелание, — расплылся в широкой улыбке.

— Давай в душ. А я сменю белье и приготовлю тебе завтрак…

Элиза ухаживала за ним до конца дня, обеспечивая всем необходимым, и, убедившись, что Рома действительно пошел на поправку, позволила себе забыться долгожданным крепким сном. Настолько крепким, что девушка очнулась только ближе к обеду. И обнаружила, что Разумовского нет. Естественно, впала в раздражение из-за такого безрассудства, но не стала звонить — большой мальчик, сам разберется, раз настолько бодр, что уехал на работу.

И большой мальчик разобрался на ура.

Даже ночью не явился домой.

А на следующий день, когда Элиза вернулась после занятий, в корзине для белья обнаружилась рубашка, пропахшая всё теми же сладкими духами.

И вот тут раздражение переросло в самую настоящую злость…