Нестандартный ход

Глава 19

«Нельзя видеть свет без тьмы, слышать тишину без шума, достичь истины без глупости. Опыт святости, может быть, самый болезненный из всех». Карл Юнг

Роман Аристархович Разумовский практиковал новый для себя вид медитации — прокрастинацию. В народе — ничегонеделание и откладывание всех важных дел на потом.

Мужчина вот уже второй час сидел, откинувшись на кресло, и водил задумчивым взглядом по кабинету, время от времени застывая на той или иной детали интерьера, когда мыслительный процесс был особенно интенсивным.

И имя описываемому возмутительному явлению — Элиза.

Меньше чем за сутки у этой валькирии получилось переписать историю их связи, сделав неожиданный поворот. Она не оставила ему ни единого шанса на сопротивление собственным инстинктам, когда сначала прилюдно лизнула шею, затем прямо на обочине дороги потребовала её поцеловать. Если бы он не видел ответного огня в этих глазищах, прекрасно смог бы устоять, контролируя своё тело и реакции. Но одного взгляда во время выходки в зале хватило, чтобы понять — в ней тоже что-то изменилось, перемкнуло, загорелось. Химия между ними была очевидной. Словно, это не её язык проходился по его коже, а чиркнувшая спичка, поджегшая обоих мгновенно.

Сомнений в том, что такая темпераментная девушка окажется страстной натурой, у него никогда не было. Утверждение о фригидности — её внутренний барьер, который она успешно выставляла перед всеми железным щитом. Но кто бы Роме сказал, что именно ему и случится испытать на себе градус огня Элизы…

Предпосылок действительно не было. Разумовский не воспринимал её как женщину, и этому способствовало несколько факторов — косвенное родство и поведение девочки периода жесткого пубертата. Он всегда признавал и её красоту, и эрудицию, но при этом отмечал и недостатки. А чрезвычайная вспыльчивость и ярая импульсивность именно к ним и относятся, порождая ряд проблем.

Но случилось то, что случилось.

И только Элиза могла вознамериться уйти в день, когда фиктивный брак перешел в настоящий. Парадокс. Провести в его объятиях чувственную ночь, пробудить утром минетом, а потом спокойно собрать вещи, обосновав тем, что отвечает за свои слова. Тот случай, когда он не находит объяснений и крайне поражен. Любая на её месте поступила бы с точностью наоборот — Рома был в этом уверен. Но не эта бесстрашная воительница, смело принимающая вызовы. Ей нипочем чужое мнение. Она сделала так, как того действительно хотела сама…

Но разве мог мужчина отпустить её? Это было бы вопиющей глупостью — отказаться от возможности раскрыть Элизу еще больше, несмотря на то что пока и понятия не имел, что их ждет. Наверное, это самый грандиозный просчёт в его жизни — предполагать, что им рядом друг с другом нечего опасаться, и этот союз может оставаться фиктивным до конца. Никаким канонам риск-менеджмента не под силу было бы предсказать подобный исход при первоначальных данных, где Рому интересовало надежное прикрытие от надоевших потенциальных невест, а девушку — от многочисленных поползновений в свою сторону. Но сложилось так, что оба собственноручно загнали себя в ловушку.

Причем, с радостью. И без намека на сожаление после случившегося. Как признак зрелой личности, отметающей ненужную рефлексию и действующей по ситуации. В этом они идеально совпали. И не только в этом.

Впервые Разумовскому хочется пустить всё на самотёк. У него нет плана. Нет четкого разграничения. Он принял на себя ответственность в тот миг, когда поддался желанию её поцеловать. Будучи взрослым сознательным мужчиной, Рома не видел причин отступать, если девушка тоже этого хочет. Другой вопрос — их случай отягощен родственными узами, и, если что-то пойдет не так, в дальнейшем будет довольно сложно пересекаться на общих мероприятиях. Но, как показала практика, никого из них это не остановило.

Он встал и подошел к окну, устремив тяжелый взор на аллею. Сложил руки на груди, предавшись воспоминаниям. С первой их встречи до нынешней ночи. Знал, как непросто им будет. Но их объединил порыв сыграть по-крупному. Без наложения спецэффектов в виде ненужных чувств, лишней привязанности. Ведь всё это порождает ожидания, а следовательно — и требования. Рома проходил через подобное, и ему не понравился такой расклад.

Элизу невозможно приравнять к тем, кто у него был раньше. Не потому, что кто-то был лучше или хуже. А суть в том, что мужчине даже в голову не пришло бы её с кем-либо сравнивать.

Разумовский отдавал себе отчет в том, что ему в руки попало нечто несравненно эксклюзивное. Непредсказуемое. Эпатажное. Взрывоопасное. И весьма интригующее…