Позволь мне верить в чудеса

* * *

Просьба Зинаиды немного удивила Корнея, но не настолько, чтобы по дороге к номеру мучить себя вопросами, с чего вдруг он понадобился старшей Ланцовой.

Поднялся по лестнице на пятый этаж, постучал в дверь, услышал приглушенное «войдите», нажал на ручку…

— Добрый день, — поздоровался с женщиной, которая явно ждала его. Причем отчего-то довольно напряженно…

Стояла у окна, с силой сцепив пальцы рук…

Даже внучку свою напомнила позой. Та тоже любил вот так сцепить… Хотя внешне Аня явно пошла не в бабушку. Соответственно, скорее всего, и не в мать. Но это ведь неважно… С чего вдруг мысли?

— Добрый день, Корней. Вы извините, что я как Британская королева вас… На аудиенцию к себе…

Зинаида слегка улыбнулась, подтверждая подозрения Высоцкого — ей неловко.

— Подняться не составило труда.

Корней же ответил честно, окидывая взглядом номер. Когда Зинаида заезжала, он особо не всматривался, а сейчас убедился — жить можно.

— Вас все устраивает? Всего хватает? Деньги не нужны?

Начал сам с того, что гипотетически могло волновать… И о чем ни одна из знакомых ему Ланцовых первой не заговорила бы…

И снова Зинаида отреагировала так, как непременно сделала бы ее внучка — замотала головой, параллельно довольно громко заверяя:

— Нет-нет-нет, Корней! Нет, вы что? Какие деньги? Вы и так…

— Хорошо. Я понял. Тогда…

Мужчина вздернул бровь, глядя на Зинаиду…

За тем, как она тянется рукой к комоду, берет с него конверт, подходит ближе, снова улыбается неловко, смотрит с сомнением…

— Вы меня простите за наглость, Корней. Просто… Аня сказала, что вы ее привезли. И я подумала… Вы откажитесь, пожалуйста, если вам будет неудобно. Я же понимаю, вы человек занятой…

Начала с прохода вокруг да около… И нехилых усилий Корнею стоило подавить тяжелый вздох… Откуда в Ане все то, что подчас вводит в ступор, иногда нервирует, а периодически поражает, понятно без слов, если знаком с ее бабушкой… И вроде бы ничего плохого в людях. Действительно ничего. Но совсем не так живут, как привык Корней. Даже говорят не так, как он привык.

— Я могу чем-то вам помочь, Зинаида Алексеевна? — и пусть это не слишком воспитано, но Корней перебил.

Поймал новую, снова будто застенчивую, но одновременно все понимающую улыбку…

— Я постоянно забываю, что с вами нужно сразу по делу…

На тихий комментарий Зинаиды отреагировал ухмылкой…

— Вот тут деньги, Корней. Не так много, как хотелось бы, но сколько есть…

— Если это вы мне — то зря.

Корней посмотрел на конверт, который Зинаида приподняла, потихоньку вытягивая в руках. Но ни секунды не сомневался — не возьмет. А подобные «благородные порывы» в исполнении Ланцовых стоит пресекать на корню. Денег — кот наплакал, а разбрасываются, как миллионерши. Одна эклеры выбрасывает, играясь в королеву драмы, вторая "долги" вот возвращает…

Но на сей раз, кажется, ошибся.

Потому что улыбка Зинаиды стала чуть шире, она перевела голову из стороны в сторону.

— Нет. Это не вам. Я знаю, что мы вам должны… Много. Но вряд ли вернуть сможем. К сожалению, здесь сколько ни мечтай — сил у меня не хватит, а Анюта при всем желании…

— Вот и отлично. Я не просил мне возвращать. Но давайте к делу все же…

— У Анечки День рождения в пятницу… Двадцать будет… Вот я… Собрала немного… Я ей-богу не знаю, сколько сейчас гитары стоят… И я сама бы заказала, вы не думайте. Мне девочки на обеде говорили, что через Интернет можно… И оплатить, и доставить… Но мне до Интернета… Вы же понимаете… А Аню просить самой купить не могу — она откажется. Скажет, что не до того…

— Вы хотите, чтобы я купил? — Корней снова перебил, возвращая к сути. Опять глянул на конверт, но уже не так враждебно… День рождения, оказывается. В пятницу.

— Если не затруднит… Я бы Танечку попросила — подругу Анину. Но она… Не доедет сюда, вы же понимаете… Или Захара… — стоило Зинаиде упомянуть «принца на убитом коне», как Корней снова непроизвольно скривился.

— А как Аня мне сказала, что вы с ней сегодня… Я решила, что попросить — не грех. А вы уж сами…

— Я куплю.

Зинаида явно готовилась к отказу. Настолько, что даже удивилась короткому положительному ответу. Смотрела несколько секунд на Высоцкого, будто не веря, а потом подняла конверт еще выше…

— Денег не надо.

Только Корней не взял. Посмотрел в глаза, сказал сухо, но твердо. Безнадежно надеясь, что Зинаида воспримет с первого раза. Но, к сожалению…

— Как это «не надо»? Вы что, Корней?! Не вздумайте! Мы и так… На шею сели, ноги свесили… Нет-нет-нет! Вы возьмите, пожалуйста… Или я… Или я от просьбы откажусь!

Нестерпимо захотелось потянуться к лицу, чтобы провести по нему, все же позволив себе выдохнуть. Потому что… Ни с одной из Ланцовых легко не получается. Никогда. Ничто. Никак.

— Ладно. Давайте деньги.

Высоцкий взял конверт, сложил вдвоем, не глядя, после чего спрятал в карман.

Сам чувствовал легкое раздражение, а вот Зинаида явно радовалась.

— Спасибо вам. За все спасибо…

— Не за что.

Буркнул далеко не так дружелюбно, как, пожалуй, стоило бы… Но не будешь ведь еще и старшую учить «не извиняться и не благодарить через слово».

— Там не очень много… Но Анечке и не нужна навороченная, она мне говорила… Но просто старая… Там гриф погнулся уже, звук искажает… Она давно хотела, но все как-то…

— Я понял вас. Думаю, мне помогут подобрать.

— Спасибо еще раз, Корней. Спасибо… И я попросила Анечку в пятницу ко мне не рваться, учеба ведь, стажировка вот… Но вы ей передайте, что это… Что это от нас с ее матерью…

Зинаида вымучила из себя улыбку, Корней же застыл, глядя на женщину с, несомненно, очевидным скепсисом…

— С той матерью, которая свою долю продала, вас не спросив?

Пожалуй, больше всего не любил ложь и лицемерие… И меньше всего ожидал встретить его у Ланцовых.

Зинаида отреагировала ожидаемо — опустила взгляд, позволила губам дрогнуть в грустной улыбке…

— С той, Корней. С той… Другой-то нет, понимаете?

Спросила, рискуя снова посмотреть на мужчину. И не было в этом взгляде ни просьбы действительно понять, ни стыда… Она просто осознавала, что Корней прав. И просто для себя решила, что лучше будет именно так. И пофигу, на самом-то деле, что какой-то Высоцкий считает иначе. В принципе, имеет право…

— А на самом деле? — Корней склонил голову, немного щурясь.

— Что?

— А на самом деле, что мать?

— А… — Зинаида кивнула, повернула голову, глядя куда-то в стену… Губы продолжали дрожать в улыбке… Но очевидно было — это абсолютно точно просто нервное. — А на самом деле… Она дату не помнит, Корней. Не помнит, когда родила…

Снова посмотрела мельком, увидела, как мужчина кривится еще раз…

— Пусть так будет, Корней. Пусть будет. Ане… Хоть какую-то веру в мать ведь надо сохранить…

— Зачем? — еще вчера, скорей всего, Корней просто пожал бы плечами, взял деньги, исполнил просьбу, не задавая никому не нужных вопросов. Но сегодня этот вопрос вдруг стал нужным ему. — Зачем вам сохранять ей веру в несуществующее? Чем это «лучше»?

И Зинаида, кажется, действительно не ждала получить вопрос. Сначала долго смотрела на мужчину, потом на его ботинки… Зачем-то… Как Аня, когда сказать нечего, а надо бы…

— Думаю, вы недооцениваете свою внучку, Зинаида. Ей не пять лет. Она все давно поняла…

Корней продолжил, будто действительно слыша, а не вспоминая ночное отчаянное «никому не нужна… Только бабушке…», и снова по рукам мурашки от того, как звучит-то страшно. Даже для человека, который никогда не боялся одиночества. Который возвел его в ранг желаемых вершин. Но ведь не все, как он. Она, к примеру, совсем другая.

— Думаете, я неправа? — старшая Ланцова вздохнула, отступила, развернулась, подошла к окну, приоткрыла тюль, делая вид, что смотрит на что-то интересное там… А на самом деле голос поменялся…

И непроизвольно захотелось ругнуться, потому что слезы еще одной Ланцовой — последнее, что нужно было Корнею. Но что делать, если у них, где не коснись — везде раны? Еще и сами их лелеют вместо того, чтобы лечить.

— Думаю, вы не хотели бы, чтобы внучка вам врала. Так почему сами готовы врать? Да и зачем? Чтобы сейчас было полегче, а потом что? Вы сейчас создадите образ, а ей потом придется встретиться с реальностью. Но это не мое дело. Поэтому…

— Вы правы, Корней. Как всегда, правы…

Высоцкий был готов к тому, что Зинаида начнет защищать — свою иллюзорную реальность, свою позицию, свою правду…

Но она обернулась, улыбнулась, кивнула…

— Нам с Аней давно пора начистоту поговорить… Я просто все как-то откладываю… Скорее себя обманываю, наверное, а не ее…

— Да. Скорее себя.

И снова вспомнилось, как горько Аня плакала. Умудрилась как-то скрыть от бабушки… И наверняка же каждый год делала вид, что верит… Странные люди. Очень странные. Сложные…

— Ладно. Что-то я вас задержала больно… Спасибо вам, Корней. Спасибо. Вы идите… Дел полно ведь, наверное…

Прокашлявшись, Зинаида вернула тону былую легкость, снова подошла, потянулась к мужской руке, сжимая несильно плечо…

— Только скажите мне еще, пожалуйста, у вас с Аней… Все хорошо? Вы… Общий язык нашли?

— Общий… — Корней повторил, задумался… И ведь тоже врать нельзя. Иначе… Что он за нравоучитель-то такой? Двуличный, получается, как Аня ночью бросила… — В процессе. Не волнуйтесь…

Зинаида кивнула, облегченно выдохнула, позволяя руке соскользнуть с мужского плеча…

— Она хорошая девочка, Корней. Очень хорошая. Наивная только… Но хорошая. Мне кажется, с ней у меня все получилось…

И тут уж явно вины Корнея не было, но на глазах у Зинаиды выступили слезы. И снова в любой другой день Высоцкий скорее всего просто смолчал, не считая нужным хоть как-то реагировать, сегодня же…

— Мне тоже так кажется.

Сказал, кивнул, вышел, не прощаясь, спустился в лобби, подошел к стойке…

— Я могу у вас оставить? Для Зинаиды Ланцовой, пятьсот тринадцатый.

Говорил сухо, смотрел хмуро, но женщину-администратора это явно не смущало. Она улыбнулась, захлопала ресницами, даже краснея немного…

— Да-да-да, конечно! Для Зинаиды Алексеевны — все, что угодно…

Взяла конверт, положила под стойку, снова посмотрела на Корнея, улыбаясь еще шире, не отказывая себе в удовольствии поразглядывать мужчину…

— Так с сыном повезло человеку…

И прокомментировать. Совершенно неуместно.

— Очень надеюсь на вашу ответственность… Алла… — Корней же проигнорировал, скользнул взглядом на карман форменной жилетки, прочел имя…

— Конечно, а вы… Почаще приезжайте… Очень будем ждать…

Знал, что нормальный люди реагируют на подобное улыбкой, но просто развернулся, направился к двери, за нее…

И уже он шел по парковке в сторону машины, в которой сидела «хорошая девочка».

Явно напряженная. Явно перепуганная… Успевшая всякого напридумать…

Когда Корней сел на водительское, пристегнулся, завел машину, выпрямилась в сиденье, повернула голову, ничего не спрашивая, но очевидно еле сдерживаясь…

Высоцкий же не спешил. Тоже повернул голову, смотрел несколько секунд на нее, потом потянулся, отметил, что она вздрогнула и вжалась в сиденье, вытянул ремень, пристегнул…