Позволь мне верить в чудеса

Глава 9

Через город они неслись молча. Аня смотрела в окно, Корней — на дорогу. Наверное, в почти таком же молчании прошла поездка, закажи Злата Ане то злосчастное такси. Но не случилось. Поэтому ей досталась другая тишина — наполненная напряжением. Обоюдным. И если Аня понимала, почему злиться имеет право она, то с чего вдруг злиться Высоцкому — было совершенно неясно.

Когда автомобиль съехал с асфальтированной дороги на их — практически проселочную, разбитую грузовиками, которые подвозили стройматериалы, Аня отключила телефон от банки, смотала шнур, пряча в маленькую сумочку. Она и раньше не собиралась брать предложенный Высоцким «подарок», а теперь и подавно.

Машина подъехала к нужному двору, мягкий рокот мотора затих синхронно с тем, как потухли фары. Высоцкий отстегнул ремень безопасности, чуть повернулся в кресле. Ане, тоже успевшая отстегнуться, хотелось бы тут же выскочить из машины, но интуиция подсказывала, что пока он не нажмет какую-то волшебную кнопку — ее дверь все равно не откроется.

Поэтому она сидела, мужественно и отрешенно глядя перед собой. Надеясь, что выглядит сейчас холодно и решительно…

— Я тебе, конечно, никто, Анна Ланцова, — Высоцкий заговорил первым. Снова спокойно. И снова почему-то от сочетания тембра, слов и взгляда по девичьим рукам пошли мурашки. — И я не склонен заниматься бесплатным консалтингом. Но один раз можно, пожалуй. Никогда, Аня, не оставайся одна в незнакомом месте, если понимаешь, что у тебя может разрядиться телефон и нет достаточно налички. Ты никому не сделаешь лучше своим волюнтаризмом. Он не востребован. И бабушке твоей легче не станет, если с тобой что-то случится, когда ты благородно позволила друзьям на десять минут раньше попасть домой…

Аню снова с головой затопило возмущение, она даже набрала в легкие воздуха, чтобы… Раскричаться, что ли? Но не успела. Высоцкий пресек.

— Дослушай, потом будешь слать, куда посчитаешь нужным. Это было первое. Теперь второе — узнавай о людях, с которыми собираешься сотрудничать. Тебе повезло, что Самарская — адекватный человек. Но она — исключение, а не правило. И вот это твое «я никому не сделала зла, а значит…» не работает в нашем мире. Наверно, работает у вас во дворе. Но на том все. К сожалению, все. Третье. Если я разбил тебе телефон — то нужно выставить мне счет, а не прятать трещину.

Продолжавшая смотреть перед собой Аня не выдержала, опустила взгляд… А с ним и нос.

— Вот кому нужен этот героизм? Кому, объясни? Вы с бабушкой… Очень странные люди, честно. Вы по доброй воле усложняете себе жизнь. Откуда эта манера?

— От верблюда, — Аня ответила тихо, продолжая смотреть на трещину на экране. Ее, наверное, никогда в жизни так не вычитывали. И что самое противное — ничего более вразумительного ответить она не могла. А еще — вычитывал человек, которого она сама собиралась оставить с носом. Отбрить, победить, убедить… Сейчас подобные мысли казались одновременно смешными и стыдными. Слишком у него все логично. Слишком у нее все глупо.

— Отлично. Буду знать. Не подойду, пожалуй, больше ни к одному верблюду.

— Это верблюды к вам не подойдут… — Аня говорила… И сама понимала, что несет ересь, а сдержаться не могла. Бубнила под нос, испытывая жгучий стыд и несвойственный себе же гнев.

— Ясно, — да только Высоцкому до ее чувств — совершенно все равно. Выдержал паузу, сказал тихо, хмыкнул, снова потер лоб, продолжил. — Где ты учишься, если не секрет?

— В Политехе, — отвечать не хотелось, но не ответить было бы еще большим детством, поэтому Аня выдавила из себя два слова.

— Специальность?

— Прикладная математика, — и еще два.

— Перспективно, если знаешь, куда применить, — Высоцкий ответил, кивнул. Аня не выдержала — скосила взгляд, чтобы понять — снова с ухмылкой говорит? Оказалось — нет. Неужели не ёрничает? — Ты прогрессивная молодая девушка, Аня. И я не считаю тебя дурой, зря ты это. Просто… Чрезмерно наивным ребенком, пожалуй. Но это пройдет. Со временем у всех проходит. Но я сейчас не об этом. Просто подумай, что дает вам с бабушкой этот дом? Что он дает такого, что ты должна проводить лучшие годы своей жизни, экономя на всем? Какую свободу он вам дает? Свободу преодолевать? А она вам точно нужна? Вам предлагают две квартиры. Я уже говорил это твоей бабушке, но не уверен, что она передавала…

— Передавала… — Ане отчего-то необходимо было остановить его. Потому что… Он говорил слишком ладно. Бил в правильные точки.

— Значит, я повторю. Хочу убедиться. Квартиры уже готовы. Вам даже мебель перевозить не придется — я лично обеспечу переезд. В одной живете, вторую сдаете. Твои родители… Они помогают вам деньгами?

— Я не собираюсь говорить с вами об этом, — Аня сказала предупреждающе, задерживаясь взглядом на мужских губах. В глаза посмотреть не решилась. Но он, кажется, понял. Снял левую руку с руля, будто капитулируя.

— Хорошо, упустим. Просто подумайте еще раз.

— Нам не о чем думать, Корней Владимирович. Мы с бабушкой все уже решили… И все уже сказали… Вы зря тратите свое время. Спасибо, что подвезли. Спасибо, что позволили зарядить телефон. Спасибо за предложение подарить, но я, пожалуй, откажусь.

Изначально Аня собиралась оставить батарею в салоне незаметно, но после всего, что он наговорил, захотелось сделать это показательно — чтобы не сомневался, что ему не удалось сломать ее своими методичными тычками носом в промахи. Которые теперь и ей казались глупыми, очевидными, откровенными… И от этого становилось еще хуже.

Аня сделала вдох, задержала дыхание, вскинула взгляд на мужчину, смотря серьезно и твердо, протянула банку…

И сама не знала, какой реакции ожидала, но точно не того, что он только хмыкнет снова, даже не попытавшись взять.

— И опять…

— Что «опять»? — стоило бы тоже хмыкнуть, вспомнить, что банка была взята из бардачка и можно положить ее обратно, но вместо этого Аня задала вопрос с раздражением.

— Усложнение своей же жизни, Аня. Вот что…

Корней смотрел в ее лицо излишне пристально, вызывая смущение и усиливая раздражением. Потому что под таким взглядом думать было еще сложней. Тем более — выглядеть достойно.

— У тебя есть банковская карта? — следующий вопрос же совсем выбил из колеи. Аня нахмурилась, забыла о батарее, опуская ее вновь на колени.

— Есть, стипендиальная.

— Отлично. Давай, отсканирую.

И вот когда батарея перестала «угрожать», Корнея вытянул свою руку ладонью вверх.

— Зачем? — а Аня продолжала безбожно тупить.

— Я разбил экран. Телефон испорчен. Я считаю, что справедливо будет, если я скину тебе деньги, и ты купишь завтра новый телефон. Вы же с бабушкой за справедливость, я правильно понял?

— Нам ничего от вас не нужно. Я же уже сказала…

Аня ощетинилась, с силой сжимая сумочку, в которой и лежала та самая карточка. Если говорить честно, телефон действительно предстояло менять, но становиться обязанной этим Высоцкому было сродни кабалы.

— Значит, избирательная у вас справедливость…

На которого ее холодность — тона, взгляда, общего настроения — никак не влияет, кажется. Он будто забавлялся. До этого смотрел, чуть склонив голову направо, теперь — чуть налево. А губы снова подрагивали в усмешке.

— Вы просто манипулятор. А я не хочу вестись на манипуляции.

— В чем манипуляция? — прежде, чем Аня успела испугаться, что позволила сказать лишнего, Корней уже ответил. Без раздражения, скорее с интересом.

— Вы говорите только то, что вам выгодно. И подменой понятий занимаетесь.

— А ты знаешь людей, которые говорят то, что им невыгодно?

Корней задал, казалось бы, элементарный вопрос, Аня же снова набрала в легкие воздуха… И выдохнула.

Спорить с ним — невозможно. Во всяком случае, для нее.

Девушка отвернулась к лобовому стеклу, глядя в темноту перед собой. Боковым зрением поймала момент, когда на кухне в доме зажегся свет. Видимо, бабушка все же не ложилась, а теперь поняла, что рядом с ними остановилась какая-то машина…

Стоило бы побыстрее оказаться там — дома. В тепле, уюте, доброте. Там, где действительно работают их правила — бабушки и Ани, а не Корнея Владимировича.

— Просто дай карту, Аня. Я отсканирую и ты спокойно пойдешь домой…

Он же будто читал ее мысли. Сказал тихо, спокойно, повторно вытянул руку… И на сей раз уже получил, что хотел. Аня вложила карту, он отсканировал, сохранил в шаблонах, вернул.

— Спасибо за сотрудничество, — даже вроде как пошутил, а у Ани только сильнее уши загорелись и стало стыдно…

— Спасибо, что подвезли. Правда, спасибо. Но если вам все же интересно мое мнение — я не хотела бы, чтобы вы скидывали мне деньги. Телефон был испорчен еще до падения. По вашей вине только появилась трещина на экране. Что касается призыва подумать насчет дома… Мы хорошо подумали. И мы не торгуем тем, что является для нас родным. Мы жили спокойно, никого не трогая. Это не мы создали вам неудобства. Это вы почему-то решили, что мы обязаны согласиться на ваше щедрое предложение. Просто… Не все и не всё меряется деньгами. Я не трачу лучшие годы — я живу их так, как хочу. Отучусь — начну зарабатывать. А пока да — буду перебиваться игрой на гитаре — то в переходе, то на корпоративах…

— Сегодня было в разы лучше, кстати, — Корней перебил, хотя не стоило бы. Аня же только фыркнула, очень надеясь, что в темноте салона не видно, как от его похвалы вдруг алеют щеки, потому что…

С тех самых пор, как она поняла — он слушал их с ребятами этим вечером — в голове то и дело крутился вопрос: с каким выражением? Таким же скепсисом, как тогда? Или…

— Спасибо, я передам ребятам. В следующий раз мы можем рассчитывать уже на тысячу? — Аня никогда не отличалась склонностью ходить по лезвию ножа, но сегодняшняя ночь во всех смыслах была особенной. И ей почему-то чертовски важно было доказать Высоцкому, что она не блеющая глупая овечка. Что у нее есть и острый язык, и острый ум. И позиция. Как бы пафосно ни звучало.

— Посмотрим, — Высоцкий ответил неопределенно, передернул плечами, Аня же наконец-то снова развернулась всем телом в кресле, задержав дыхание и с замиранием сердца отмечая, что это получилось сделать довольно ловко…

— Откройте, пожалуйста.

Положила пальцы на холодную ручку, попросила, глядя перед собой.

Надеялась, что Высоцкий сделает какую-то манипуляцию со своей стороны и она услышит щелчок, но получилось не так.

Ничего не происходило около десяти секунд, потом же он снова хмыкнул, потянулся через ее сиденье, накрыл пальцы своими, просто потянул… И дверь открылась.

— Я снял блокировку, как только мы приехали. Ты невнимательна, — после чего не отказал себе еще в одном замечании, возвращаясь на исходные.

Спокойный и расслабленный. В отличие от Ани, которая… Вся сжалась в те секунды, когда и он сам, и его запах находились слишком близко. Когда непривычно глубокий аромат парфюма забрался в ноздри, тут же ныряя в легкие, а от пальцев по коже в третий раз пошли мурашки.

Это было непохоже ни на что. Ни на одну реакцию в мире. Будто… Что-то очень запретное и очень желанное. Невозможное, опасное, далекое…