Ялгуба (Онежские новеллы)

ПЕСНЯ О МЕСТИ

— Так ты говоришь, за былями, песнями приехал и рассказами... Про Ваньку Каина, партизана, интересуешься,— сказал Петр.— Ну, про Ваньку я не скажу, сам не видал... А песни отчего же... Вот перед чаем затеплю песню, последнюю, что от Василия Ивановича Зайкова перенял.

— Да брось ты своего Зайкова... Кулацкие запевки!

— Ведь товарищ для научной обстановки собирает, за это мне ничего дурного не припишут. А Зайкова действительно раскулачили, и поделом: раньше с зубов шкуру драл. Вот мутил, бес...

Я уже приготовил блокнот и карандаш.

Наталья тоже перестала хлопотать и приготовилась слушать, время от времени вскидывая глаза на меня — не возмущает ли меня песня, которую равнодушно вел своим спокойным, приятным голосом муж.

А он пел:

Несть спасенья в мире! Несть!
Лесть одна лишь правит, лесть!
Смерть одна спасти нас может, смерть!
Несть и бога в мире! Несть!
Счесть нельзя безумства, счесть!
Несть и жизни в мире, несть!
Месть одна лишь, братья, месть!
Смерть одна спасти нас может, смерть!

Эту раскольничью поморскую песню любил Зайков.

— Ну и как, отомстил он? — спросил я, когда Петр окончил песню.

— Да нет, раскулачили его и выслали...

— А может, Марьину избу сожгли его родичи?

— Дело темное.

Тут загудел самовар. Так я и не узнал, о каком пожаре шла речь. Мы сели за стол.