Ялгуба (Онежские новеллы)
- Автор: Геннадий Фиш
- Жанр: Современная проза
- Дата выхода: 1958
Читать книгу "Ялгуба (Онежские новеллы)"
ПЕСНИ, СОБРАННЫЕ РЫБНИКОВЫМ
— Петр Петрович, пора бы по-обещанному песенку-другую сказать, — попросил я.
— Ну, нет, — решительно ответил Петр. — Очень меня своим выговором товарищ Рыков расстроил: совсем с голоса я спал. Не могу петь.
Тут я, желая возможно скорее записать песни, нечаянно обидел Петра Петровича... Впрочем, это мне же принесло и пользу.
— Откровенно говоря, Петр Петрович, — сказал я, — меня сейчас не столько напев интересует и ваш голос, сколько сами слова. Я слова одни хочу записать. Так что если голос пропал — это безразлично.
И я вытащил тетрадь.
Но Петр Петрович обиделся... Лицо его сразу сделалось суше, и борода его показалась мне длиннее и гуще.
— Ах так, пение неинтересно. Слова только. Дак ведь как можно слово без голоса вытащить? Записать хочешь? — заворчал он. — Так зачем же трудиться и говорить?.. Просто возьми эти слова и запиши себе...
Он встал, подошел к красному углу, где на фоне выцветших обоев темнели квадраты, в свое время заслоненные от солнца складнем. Сейчас там стояла небольшая шкатулка. В ней хранились документы, трудодни, может быть деньги. Он раскрыл эту шкатулку, осторожно вытащил оттуда несколько листов бумаги, бережно разгладил их и подал мне.
— На, списывай себе слова... сколько влезет.
Я осторожно взял листки. Я думал, что мне попались, тайные раньше, а сейчас и совсем пропавшие, сектантские записи песен. Но увы... Это были вырванные и уже истрепанные листки из книги, напечатанной, правда, по старой орфографии, но гражданским шрифтом. Это были стихи-песни... но... из книг Рыбникова. Если напрячь память, то, пожалуй, даже и вспомню, в котором из трех томов напечатаны эти строки. Разочарование мое увидели все.
— Чего скорбишь-то? — уже снисходительно, отложив свою обиду, проговорил Петр Петрович. — Старые песни я по этим листкам заветным и выучил. Их и взял на свой голос. Эти листки у меня заветные, непродажные...
Теперь я уже не захотел обидеть Петра Петровича, объявив, что у меня дома стоят на полке три тома Рыбникова с этими заветными листками, да еще Гильфердин, и Ончуков, и Шейн, и Соколовы... Огорченный, я теперь был доволен, что не потратил целый день на то, чтобы с глупым видом сидеть и записывать песни в свои тетради. Каким бы простаком оказался я, если бы, записав, сверил с книгой и потом похвастался бы Ирине Валериановне Карнауховой и другим товарищам о том, что в глубине Карелии бытуют еще песни, сохранившиеся со времени записей Рыбникова. Сохранились — и все тут...
Видя мое смущение, Петр Петрович сказал:
— Из новых я мало знаю, молодежь спроси, она тебе такие споет;
Сеял репку — не взошла,
Сватал девку — не пошла.
Пересею — прорастет,
Пересватаю — пойдет.
Или такую:
Наше поле каменисто,
Ваше каменистее,
Ваши девки коммунистки,
Наши коммунистее.