Вежливые журналисты

В 1953-м, в год смерти Сталина, газете дали новое и самое долгосрочное «имя» – «Курорт». Собственно, из-за него она и стала известной, поскольку получала письма с благодарностями или претензиями к курортному сервису полуострова от его гостей со всех уголков Союза.

В иные годы в редакции регистрировалось до 15 тысяч писем. По многим редакционным выступлениям принимались достаточно серьезные решения, в том числе и на общеукраинском уровне. К 50-летнему юбилею газета даже была удостоена Ордена Дружбы народов. А после распада СССР она превратилась в «Крымского обозревателя».

…С 1999 по 2013 годы (до приезда Допобедного) издание возглавлял Григорий Валентинов, говоривший: «Настоящая журналистика – это не просто информатор, а нравственная или социальная скорая помощь. Журналист должен видеть, куда зовут и ведут те или иные идеи и силы, что ждет на этом пути народ и страну».

********************

После Петиного выступления началась наша обычная планерка, включающая обзор свежего номера и обсуждение новостей из интернета, которые, вероятно, послужат инфоповодами для написания материалов в завтрашнюю газету.

Все активно зашуршали форматами А2, а наша секретарь или, по-новомодному, офис-менеджер Анжелика приготовилась помечать «призовые места». Такой рейтинг введен у нас с недавних пор (понятно кем): каждый журналист, высказываясь, должен поставить понравившуюся ему статью (разумеется, кроме собственной) на первое, второе или третье место. А свой выбор объяснить, по выражению шефа, «профессиональными аргументами».

Тот из нас, чьи детища в течение месяца набирают большее количество первых мест от коллег, в итоге получает премию.

– Ну, я поставлю на первое место Анину статью с первой же полосы «Не надо париться!», за актуальность, – начал Никита, невольно оттягивая воротник футболки. – Отличная идея: проверить, насколько люди следуют рекомендациям Минздрава по выживанию в экстремально жарких условиях. Но, судя по фото и подписи к ней, не очень-то и послушные у нас граждане: «29 июля, автостанция «Курортная» в Симферополе. Несмотря на солнцепек и +35 в тени, головной убор не надел ни один из 12 человек, стоящих за билетами». Однако…

– Что «однако»? – насторожился главред.

– Мне кажется, в сегодняшнем номере наблюдается небольшой перекос в погодную тему. Фоторепортаж «Жара зверская» о том, как нелегко сейчас приходится животным в зоопарке, мог бы полежать еще денек…

– Согласен, – одобрил Допобедный и добавил любимую фразу, – это все недостатки планирования. Перекосов быть не должно. Тем более в четырехполосной газете. Что еще?

– Ну, фотки из зоопарка классные получились! Мартышка, жующая пломбир, – это просто…мимими, – и Никита подмигнул Даше.

– Ой, только давай без этих дурацких словечек, – поморщился шеф. У шефа, кстати, навалом нелюбимых словечек, и мы с коллегами всерьез подумываем составить наш внутренний черный список, дабы лишний раз не травмировать его психику (ну, и свою заодно).

– Хорошо. Тогда второе место я отдам материалу «В Малом Иерусалиме пахнет веками и чебуреками» (речь идет о популярном туристическом маршруте в Евпатории). Аж самому туда наконец-то съездить захотелось. Много подробностей, хорошо написано…

– Я же неоднократно повторял: «хорошо написано», «нравится», «легко читается», «разложено по полочкам» – это не аргументы профессионального журналиста! – начал заводиться шеф. – Я вообще не понимаю, как можно хвалить эту статью. Подача – скучная. Но это уже отдельный разговор с дежурным редактором, который не сумел «дожать» нашего внештатника. Верно, Варвара Васильевна? – и шеф выразительно посмотрел на смущенную Чернобривец.

– Э-э-э, а на третье место я поставлю весьма откровенную рецензию… – Никита запнулся, видимо, подыскивая слова, потом вдруг повернулся ко мне и недоверчиво выпалил, – Ульяна, да неужели актриса прям без трусов по сцене разгуливала?!

Все рассмеялись. Прыснула и я. Да, Российский государственный академический театр драмы имени Федора Волкова из Ярославля славится своими эпатажными выходками, которые в программках зачастую сопровождаются пометкой «18+». Очередной такой «выходкой», вдобавок привезенной в Симферополь, стала «Екатерина Ивановна».

Вроде бы тривиальная история падшей женщины была расцвечена изощренной режиссерской фантазией, предполагающей в первую очередь максимальную натуралистичность. Опля – и героиня как-то вмиг, без предупреждения, сбросила с себя всю одежду. И она не разгуливала, а просто стояла, позволяя зрителю «вдаваться в детали».

Мне на ум тогда пришла фраза из небезызвестного мультика: «Так что лохматость у меня повысилась» (понятно, да, какая «лохматость»?). Конечно, подобное я видела на сцене впервые. Наши местные театры достаточно консервативны. А вот наша публика, похоже, нет. Во всяком случае, при виде такого «непотребства» никто из зала не вышел. В конце, как водится, все стоя аплодировали.

– Кстати, Ульяна, – вновь вмешался Допобедный, – могла бы взять комментарий у этой актрисы, мол, каково ей обнажаться-то перед всеми…

Я лишь пожала плечами. Как, интересно, он себе это представляет? «Скажите, а что вы чувствуете, когда являете зрителю свою «лохматку»?». Так, что ли?! И вообще главное в рецензии – передать атмосферу с подмостков, похвалить или покритиковать актерскую игру, не обойти вниманием работу сценографа и композитора, отметить реакцию публики.

Но, повторюсь, спорить с Сергеичем бесполезно. Особенно с Сергеичем, у которого бес в ребре торчит, и посему подавай ему что-нибудь погорячее. К слову, в далеко идущих планах у нас – что бы вы думали? – репортаж из магазина, сдающего напрокат «гормональные» костюмы! Ну, чем бы главред ни тешился…

Когда «профессиональные аргументы» по свежему номеру высказали все журналисты, мы достаточно быстро определились с дальнейшими темами.

Так, Никитке досталась незадачливая парочка курортников, которая, не желая платить за вход на территорию Генуэзской крепости в Судаке, тупо полезла по стене, надеясь остаться незамеченной. Однако все закончилось вызовом МЧС с альпинистским снаряжением для девушки, не рассчитавшей своих сил.

Никитке предстояло выяснить подробности столь необычного «альпинизма», а также разобраться, не завышены ли цены на посещение туробъектов. Вероятно, именно они, цены, а не банальная жадность, заставляют адекватных людей в прямом смысле слова на стенку лезть.

Силами городской ветеринарно-санитарной лаборатории Нинка с Владленом взялись провести экспертизу активно продающихся на рынках арбузов и дынь на предмет наличия в них азотистых соединений, превышающих или не превышающих допустимую норму.

Костя заинтересовался критическим высказыванием феодосийского санврача в адрес туристов, приходящих на прием в трусах и купальниках. Врач посетовал, что ни в административном, ни в уголовном кодексе нет правил, регулирующих «степень раздетости граждан в общественных местах». Сообразив, что данную тему можно любопытно подать также с исторической точки зрения, Костик пустился в рассуждения:

– Если бы барышни XIX века увидели, в каких откровенных нарядах ходят по крымским улицам нынешние курортники, они бы наверняка лишились дара речи. Потому что в ту пору фраза «так ходить неприлично» имела несколько иной смысл. Ни одной уважающей себя даме не пришло бы в голову появиться в людном месте без шляпки. Почти до самого конца XIX века такое же отношение было и к перчаткам, причем носить их обязаны были и мужчины, и женщины. Ну, а то, что к шляпкам и перчаткам полагаются длинные закрытые платья и строгие костюмы, подразумевалось само собой. А ведь им тоже было жарко…

– Ой, я вспомнила презабавный «шляпный» случай, правда, уже из XX века, и относится он к театральной теме, – брякнула я прежде, чем успела подумать, что некрасиво это – перебивать коллегу.

– У Ульяны все темы – театральные, – усмехнулся шеф, а Костя с неподдельным интересом посмотрел на меня, готовый слушать дальше.

– Этот случай, имевший место, кажется, в 1913 году, я нашла на сайте «Газетные старости». Посетители летнего театра объявили войну дамам, взявшим моду приходить на спектакль в шляпах, на которых громоздятся султаны из перьев. Суть претензий очевидна: зрители, сидящие позади щеголих, попросту не видят сцену. Поэтому театральная администрация начала вывешивать плакаты, предупреждающие о необходимости снимать головные уборы, что, впрочем, не пришлось по душе виновницам таких мер. И они предприняли ответную атаку.

– «O tempora! O mores!» – воскликнул бы сейчас Цицерон, – прокомментировал Костя. – Тогда людей раздражали шляпы с перьями, нынче – трезвонящий во время спектакля мобильник соседа. Как все поменялось за каких-то сто лет…

– Кстати, а можно было бы в принципе сделать неплохой материал под рубрикой «Их нравы» или «Нравы вековой давности», и собрать в нем несколько курьезных или просто любопытных случаев, – предложил Допобедный, и мы с Костей, не сговариваясь, синхронно кивнули. Потом решим, кто возьмет эту тему.

Анюте поручили стартующий в вузах первый этап зачислений, Насте в своем будущем материале предстояло ответить на вопрос «Каким получился разгар курортного сезона-2013?», выслушав мнения туроператоров, а закрепив их авторитетным комментарием министра курортов и туризма республики. Ну, а Мишке надо отписывать заседание в Верховной Раде. Плюс еще задания получили некоторые собкоры.

Пожалуй, следует сказать, что вся газета «с колес», конечно, не делается: обычно половину ее занимают загонные статьи (их, кстати, периодически должны сдавать и оперативные журналисты, так же, как и «загонники» иной раз – что-то срочное в номер). А еще каждый из нашей журналистской команды в случае необходимости в состоянии написать материал абсолютно на любую тему, пусть даже она совсем не будет ему близка.

Для меня же нашлось дело на завтра: в Ялту со своим новым шоу приедет эпатажная Анастасия Волочкова. Организаторы зрелища везут журналистов туда и обратно, а еще обещают фуршет. Балет я очень люблю и уважаю. Хотя, согласитесь, классическая балетная воздушность и громоздкая исполнительница – явления несовместимые.

К слову, общалась как-то с одной местной балериной. И вот она, беспрестанно улыбаясь и отпивая чай из смешной керамической чашки с овечками, вдруг начала сыпать признаниями: «Мало кто задумывается, ЧТО стоит за внешней легкостью балерины. С самого начала девочкам дается установка: то, что вы делаете со своим телом, противоречит всем физическим нормам использования его в нормальной жизни.

Это похоже на то, как скульптор старательно стачивает лишнее со своей статуи. Сразу отсеиваются 90% тех, кто полагал, что балет – это танцы. Начинается труднейшая работа по преодолению боли. Выносливость, терпение становятся постоянными спутниками ученицы, а кровь, проступающая сквозь балетную обувь, вскоре не вызывает ни малейшего беспокойства. Реакции тела попросту пропадают.

Главное – ЧТО стоит за всем этим: магнетизм творения. Если творчество близко и ощутимо, если ты можешь прикоснуться хотя бы к начальному совершенству, все остальное перестает существовать. Иногда после репетиции, когда дыхалка, открывшаяся неограниченное количество раз, уже не принадлежит тебе, чувствуешь себя пустотой, в которой, тем не менее, есть что-то бесконечное.